Летом 1993 года саратовский критик, писатель и мистификатор Роман Арбитман напечатал рецензию на не существующую книжку американского исследователя под названием «Некрократия», согласно которой кремлевские вожди — и Сталин, и Брежнев — управляли страной, будучи глубоко мертвыми: соратники скрывали их смерть с помощью разных технических прибамбасов.
Эффект от мистификации был весьма примечательный: в газету позвонили из приемной Хасбулатова и срочно потребовали экземпляр книги.
Похоже, Арбитман предвосхитил время.
Особенностью диктатур в наше время становится управление страной после смерти с помощью фотошопа. Это главное, что заимствуют диктатуры от технического прогресса. И это такой чисто формальный признак, который позволяет отличать диктатуру от свободы.
Если на посту умер президент свободной страны, об этом известно сразу. Если на посту умер диктатор, то после него долго правит фотошоп.
Сколько времени был мертв отец всех туркмен Сапармурат Ниязов, пока приближенные делили власть, — никто не знает. Как себя чувствует на самом деле кубинский лидер Фидель Кастро, который почти перестал появляться на людях, — гостайна.
На днях бывший панамский посол Гильермо Кочес заявил, что мозг президента Венесуэлы Уго Чавеса умер 2 месяца назад. Врет Кочес или врут венесуэльские власти, сказать трудно, но факт, что за последние 80 дней Чавес никому не показывался, а единственная фотография из гаванского госпиталя, на которой сияющий Чавес с улыбающимися дочерьми читает свежий номер газеты, — явный фотошоп: номер-то свежий, но 58-летний Чавес после повторной операции, химиотерапии и официально признанной «инфекции в легких» просто не может быть таким отъевшимся, с могучей шевелюрой.
А между тем Чавес в четвертый раз победил на выборах и должен был вступить в должность 10 января 2013 года. Если Кочес прав, то Чавес — первый президент, который в полном соответствии с рецептами «некрократии» имеет шанс вступить в должность, пребывая уже на том свете.
А что — Чавес вечно живой, как Ленин.
История Уго Чавеса — это классическая иллюстрация одного из главных законов истории, который был прекрасно известен еще Фукидиду с Плутархом и ими же был сформулирован о том, что демократия легко переходит в тиранию, если найдется вожак, заискивающий перед толпой.
Во-первых, социалист и лейтенант-полковник Чавес впервые попытался захватить власть с помощью военного переворота в 1992-м — то есть когда СССР кончился, и это была уже не длинная рука Москвы, а автохтонный латиноамериканский социализм. Переворот был организован не многим лучше, чем у Квачкова: Чавес попался и даже был выпущен в телевизор с призывом к соратникам — сдаваться, но популярности его это не помешало. Напротив, тут-то страна о Чавесе и узнала.
Во-вторых, к власти этот популист пришел совершенно законно, пообещав каждому проклятому янки — экспроприацию, а каждому индейцу — мотор для лодки — и выиграв выборы в 1998-м.
В-третьих, победа Чавеса открыла собой целую череду побед крайне левых на выборах в Южной Америке. В 2002-м — Лула де Сильва в Бразилии, в 2003-м — Лусио Гутьеррез в Эквадоре, в 2004-м — Табаре Васкес в Уругвае и Нестор Кирхнер в Аргентине, в 2005-м Эво Моралес в Боливии, в 2006-м Рафаэле Корреа в Эквадоре и Даниэль Ортега, и т.д.
Кредо Чавеса: «Демократия невозможна при капитализме. Капитализм — это царство несправедливости и тирании богатых против бедных».
Чтобы покончить с несправедливостью и тиранией, Чавес национализировал нефтяную промышленность, учредил 100 тысяч государственных кооперативов и установил «справедливые цены» на еду. Полки магазинов опустели, Чавес объявил виноватыми «спекулянтов». Спекулянтов арестовали, предприятия по переработке еды национализировали.
В национальной сети магазинов Mercal выросли огромные очереди, ее совладелец и друг семьи Чавес — Фернандес стал миллиардером, в национализированном порту Кабелло сгнили 120 тысяч тонн продуктов; после того, как последняя независимая телекомпания Globovision имела неосторожность показать репортаж о 23 тысячах фунтов государственных кур, сгнивших на свалке, — ее владелец был вынужден бежать из страны.
Еще в 2003 году Венесуэла обеспечивала себя мясом, сейчас она импортирует половину. До 2009-го она была экспортером кофе — теперь она импортер.
Чтобы отвлечь народ от пустых магазинных полок, Уго Чавес рассказывал о войне, которую ведут против Венесуэлы проклятые пиндосы, «где богатые помыкают народом», и финансировал наркотеррористов соседней Колумбии.
Вот при всем при этом — при пустых полках, при отсутствии в магазинах молока и туалетной бумаги, при очередях, при борьбе с проклятыми пиндосами — он с триумфом победил на выборах в четвертый раз и готовится, не приходя в сознание, вступить в должность.
Кажется невероятным, что в XXI веке, после «справедливых цен» французской революции и тотального дефицита в совке, вся эта набившая оскомину историческая мыльная опера — «справедливые цены», исчезнувшие товары, «проклятые спекулянты», «отечество в опасности» — продолжает действовать на избирателя.
Увы, критика богатых — это как потребление алкоголя. Человеческая природа такова, что пить любят всегда. Как античный тиран приходил к власти где-нибудь в Сиракузах? Обещая прощение долгов и передел земли. Привычка напиваться — бессмертна, и привычка делить чужое добро — тоже.
С Уго Чавесом мировое левое движение вернулось к своему архетипу: от социализма — к популизму. От жесткой советской системы, где выборов и частной собственности нет вообще и где все национальное богатство расходуется правящей партией на создание оружия для завоевания и уничтожения свободного мира, — к демократической популистской системе, где выборы есть и бедное большинство с удовольствием голосует за того, кто обещает переделить богатое меньшинство.
Так что фотошоп прав: Уго Чавес (в отличие, кстати, от Ленина) — действительно бессмертен.
