Президент РФ В. В. Путин настаивает, что учебники по истории не должны иметь двойных толкований. Мысль, пользуясь выражением Пушкина, «ложная, хотя и пошлая». Допустим, В. В. Путин толкует свое высказывание как патриотическое, направленное к вящей пользе юношества и любезного Отечества. Но можно толковать и по-другому: как очередную попытку надуть сограждан ради сохранения своих вертикальных позиций. Как это уже имело место с выборами, с практическим отсутствием американской недвижимости у г-на Пехтина, с диссертациями ряда светил общественной мысли и пр.

Как быть с разницей в подходах? Конечно, запретить.

7 апреля 2010 г., раскрывая свое понимание предыстории катынской бойни (месть Сталина за поражение в советско-польской войне), президент В.В. Путин признался: «К стыду своему, я не знал, что, оказывается, в 1920 году в военной операции в советско-польском конфликте руководителем был лично Сталин… И тогда, как известно, Красная Армия потерпела поражение, в плен было взято много красноармейцев…»

К стыду своему, он не знал. Хотя, «как известно, Красная Армия…» Простите, кому «известно», если даже президент (и к тому же чекист) не в курсе? Не связано ли это «постыдное незнание» с единственно верным, внутренне непротиворечивым толкованием истории в советских учебниках, по которым нас учили? Частный пример того, как строилась советская культура незнания. Разберем его поконкретнее.

В начале лета 1920 г. Красная Армия победоносно вытесняет польских оккупантов с территории Украины и Белоруссии. Что делать дальше: развивать наступление до Варшавы или остановиться на предложенной англичанами в ноте от 11 июля «линии Керзона»? (Она примерно соответствовала границе Польши и СССР, которая впоследствии была установлена в 1945 году.)

Председатель Реввоенсовета Троцкий лучше других знал реальное состояние Красной Армии и потому настаивал на заключении мира с позиции победителя: «После колоссального напряжения, которое позволило 4-й армии в пять недель пройти 650 километров, она могла двигаться вперед уже только силой инерции. Все висело на нервах, а это слишком тонкие нити. Одного крепкого толчка было достаточно, чтоб потрясти наш фронт и превратить совершенно неслыханный и беспримерный… наступательный порыв в катастрофическое отступление», —пишет он в мемуарах. Хотя, конечно, мог и приврать, задним числом приписывая себе прозорливость.

Так или иначе, Политбюро (в первую очередь Ленин), учтя в том числе боевой настрой тов. Сталина, проголосовало за войну. Ноту Керзона отклонили. Западный фронт под командой Тухачевского и Уншлихта двинулся на Варшаву; Юго-Западный, возглавляемый Егоровым и Сталиным, — на Львов. Теперь действовать надо было как можно быстрее: нота англичан не только призывала к перемирию, но и недвусмысленно угрожала поддержать Польшу «всеми имеющимися средствами», если большевики продолжат наступление. Раз ввязались, то Варшаву надо брать безотлагательно, пока не подтянули «все имеющиеся средства».

Реввоенсовет и Политбюро пытаются сконцентрировать силы в направлении главного удара. Где рулит молодой и амбициозный Тухачевский. Уязвленный Сталин, с энтузиазмом поддержав общую идею польской кампании, разочарован конкретными стратегическими приоритетами: его Юго-Западный фронт явно в тени. Сталину не нравится идея «марша на Варшаву», он называет ее бахвальством и постоянно дает понять Ленину, что маршировать надо бы в сторону Львова (и Крыма), где мудрое и опытное руководство Юго-Западного фронта неуклонно ведет дело к победе.

13 июля 1920 г. член Реввоенсовета Юго-Западного фронта тов. Сталин в телеграмме В.И. Ленину в ответ на запрос об отношении к ноте Керзона докладывает: «Польские армии совершенно разваливаются, поляки потеряли связь, управление… поляки переживают развал, от которого они не скоро оправятся… Я думаю, что никогда не был империализм так слаб, как теперь, в момент поражения Польши, и никогда не были мы так сильны, как теперь, поэтому чем тверже будем вести себя, тем лучше будет и для России, и для международной революции».

24 июля он добавляет еще оптимизма и вкратце набрасывает ближайшие цели миролюбивой политики советского государства: «Теперь, когда мы имеем Коминтерн, побежденную Польшу и более или менее сносную Красную Армию, когда, с другой стороны, Антанта добивается передышки в пользу Польши… — в такой момент и при таких перспективах было бы грешно не поощрять революцию в Италии <…>. В очередь дня Коминтерна нужно поставить вопрос об организации восстания в Италии и в таких неокрепших государствах, как Венгрия, Чехия (Румынию придется разбить)».

То есть Польша, в его толковании, уже побеждена. Ну, может, осталось чуть-чуть дожать. Тов. Сталин сообщает тов. Ленину, что намеревается взять Львов до 30 июля. А дальше уже маячит Италия и на пути к ней неокрепшая восточноевропейская мелочь. Которую придется разбить.

Однако не прошло и двух недель, как очередная телеграмма тов. Ленину от 3 августа 1920 г. фиксирует резкую перемену настроения у тов. Сталина. Львов все еще не взят. Побежденная Польша огрызается. Врангель в Крыму разворачивает наступление. Тов. Сталин внезапно ощущает накопившуюся усталость: «Должно быть, сегодня потеряем Александровск… Я могу работать на фронте еще максимум две недели, нужен отдых, поищите заместителя». И сигнализирует, что в «заминках» фронта виноваты председатель Реввоенсовета Троцкий и главком С.С. Каменев (не питерский, другой): злостно саботируют, не дают резервов. И вообще, заботятся о Тухачевском в десять раз больше…

Хотя логику высшего руководства понять несложно: нужна Варшава. Чем скорее, тем лучше. Сталин под Львовом, пообещав скорые успехи, завяз, не мычит и не телится. Перед Врангелем Юго-Западный фронт вообще отступает, хотя, вопреки жалобам, резервы ему выделялись. Да только всё без толку. Ну и ладно, пусть хотя бы держит оборону, — главные дела сейчас делаются севернее, туда и надо стягивать силы. В том числе из-под Львова.

Сталину это категорически не нравится. Как не нравится и идея о выделении из Юго-Западного фронта отдельного Крымского фронта против Врангеля. А кому из начальников может понравиться идея сокращения полномочий? Он хочет командовать и там, и там. В телеграммах Ленину он протестует против обозначившихся в начале августа «настроений в ЦК в пользу мира с Польшей», намекая на предательство дипломатов. Но при этом и против концентрации сил на Варшавском направлении. Видимо, он за концентрацию сил там, где руководит тов. Сталин.

Директивы главкома о передислокации войск из-под Львова под команду Тухачевского начинают странным образом застревать в телеграфных проводах и опаздывают. Меж тем Сталин дает команду Буденному и Ворошилову ускорить операции на Львовском направлении.

13 августа 1920 г. (прошел месяц с тех пор, как Сталин выступил против мира на условиях Керзона, и две недели, как обещал взять Львов) в телеграмме главкому Каменеву он прямо заявляет об отказе подчиниться его директиве 4774оп/1052/ш о переброске войск под Варшаву: «…Я отказываюсь подписать соответствующее распоряжение Югозапа в развитие Вашей директивы».

Сталин под разными предлогами тянул — и вот наконец прямо отказался выполнять приказ руководства. Его несгибаемость изрядно помогла Пилсудскому, который, убедившись, что Львов большевикам не по зубам, снял оттуда значительную часть своих войск и 16 августа лично повел их на ослабленный левый фланг и в тыл Тухачевскому. Польское командование сумело сделать как раз то, что советское не смогло: быстро перебросить силы с юга и развернуть их на главном направлении.

В итоге в польском плену осталось, по разным оценкам, от 60 тысяч до 120 тысяч красноармейцев. Еще около 40 тысяч, атаковавших Варшаву с севера, бежали в Восточную Пруссию. Где тоже были интернированы. Случилось самое болезненное поражение Красной Армии на фронтах Гражданской войны.

С этого момента военно-стратегический гений тов. Сталина никнет, и его престиж в Политбюро заметно снижается. Партия переключает тов. Сталина на теорию и практику межнациональных отношений и отправляет на его родной Кавказ. Прощальный взгляд на итоги польской кампании и на свою в ней роль он излагает в заявлении в президиум IX партийной конференции от 23 сентября 1920 г.: «Заявление т. Троцкого о том, что я в розовом свете изображал состояние наших фронтов, не соответствует действительности. Я был, кажется, единственный член ЦК, который… открыто в печати предостерегал товарищей от недооценки польских сил(это он таким свежим образом толкует свои прежние заявления о победных перспективах своего Юго-Западного фронта и «бахвальстве» Западного фронта Тухачевского)…Если бы командование предупредило ЦК о действительном состоянии фронта, ЦК, несомненно, отказался бы временно от наступательной войны…»

Это пишет человек, который еще недавно негодовал против «настроений ЦК в пользу мира с Польшей». Вот такое у него интересное толкование истории.

Кто в свете польской эпопеи смотрится хуже или лучше — Ленин, Сталин, Троцкий, Каменев, Егоров или Тухачевский, — бог весть. Пусть разбираются профессиональные историки и военные. Строго говоря, лучше их всех тогда выступил Пилсудский — нравится оно вам или нет. Согласно Рижскому договору 1921 г., граница между СССР и Польшей прошла много восточнее линии Керзона: итогом наступательной польской кампании 1920 г. стали большие территориальные потери Советской России.

Однако нас, с подачи В.В. Путина, интересуют не столько сами эти факты (нельзя сказать, чтобы так уж широко известные), сколько их толкование. Как бы оно случайно не оказалось двойным или противоречивым! Кстати, один из фактов заключается в том, что все действующие с нашей стороны лица этой истории (кроме одного, понятное дело) со временем были ошельмованы и уничтожены тов. Сталиным. Ну так исторически сложилось. Толковать это интересное явление тоже можно по-разному. Например, как признак высокой эффективности менеджмента.

Итак, о толковании.

После польской войны прошло 9 лет. Неустанными трудами на административной ниве тов. Сталин существенно укрепил свои аппаратные позиции. Кого-то из конкурентов расстрелял, кого-то посадил. И вот в 1929 г. вдохновенный писатель Клим Ворошилов сочиняет юбилейную статью «Сталин и Красная Армия». И (святая простота!) позволяет себе недопустимый для настоящего марксиста-ленинца промах в толковании Гражданской войны. В том числе польской кампании. «У И.В. Сталина, — пишет он, — ошибок было меньше, чем у других». Во чудак-то! Надо же было такое брякнуть.

Слава богу, тов. Сталин при всей его загруженности нашел время просмотреть и лично отредактировать рукопись. «Клим! Ошибок не было. Надо выбросить этот абзац», — терпеливо разъясняет он на полях ворошиловского текста (И. Сталин, Соч., т. 17. Тверь, «Северная Корона», 2004 г. С. 326).

Вот теперь все стало правильно! С тех пор из советской историографии как бы исчезает кусок 1920 г., когда тов. Сталин и его друзья, не допустив ни одной ошибки, проиграли кампанию Пилсудскому. Интересно проследить, как затем этот кусок понемногу возвращается из небытия — но уже с новой начинкой.

В официальной биографии И.В. Сталина, написанной в 1946 г. и по меньшей мере дважды им лично отредактированной, соответствующий фрагмент выглядит так: «В годы Гражданской войны ЦК партии и лично Ленин посылали Сталина на самые решающие и опасные для революции фронты. Товарищ Сталин состоял членом Реввоенсовета Республики и членом Реввоенсоветов Западного, Южного, Юго-Западного фронтов. Там, где в силу ряда причин создавалась смертельная опасность для Красной Армии, где продвижение армий контрреволюции и интервенции грозило самому существованию Советской власти, туда посылали Сталина. Там, «где смятение и паника могли в любую минуту превратиться в беспомощность, в катастрофу, — там появлялся товарищ Сталин».(Иосиф Виссарионович Сталин. Краткая биография. М., ОГИЗ, 1947. С. 81).

Обратите внимание: в конце сюжета в кавычках цитируется не что-нибудь, а та самая статья К.Е. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», из которой тов. Сталин вовремя изъял незрелое суждение про ошибки. То есть она уже успела стать каноническим (и практически единственным реально доступным в СССР) историческим источником. Еще через одну страничку Краткая биография завершает процесс толкования истории со всей партийной прямотой: «Сталин руководил решающими боевыми операциями… На западе против панской Польши и на юге против Врангеля — всюду железная воля и стратегический гений Сталина обеспечивали победу революции… С именем Сталина связаны самые славные победы нашей Красной Армии» (с. 83).

То есть Пилсудского в 1920 г. он все-таки победил. Что характерно, один. Рядом нет ни командующего Юго-Западным фронтом Егорова, ни конкурирующего Тухачевского, ни тем более Каменева с Троцким. К 1947 г. они все давно враги народа, стертые с лица земли. Представляете, каково было тов. Сталину в одиночку ковать победы Красной Армии и советского народа в окружении предателей и мерзавцев? Но он все-таки выковал. Ибо — Сталин. Исполин! В частности, его победа над панской Польшей в 1920 году есть очевидный исторический факт для миллионов советских людей. Как тут президенту РФ В.В. Путину было не запутаться.

Машинка работает на удивление стандартно. С ее помощью, буквально как Польшу, тов. Сталин победил мелкотоварное кулацкое хозяйство и внедрил на его место прогрессивную, вооруженную современной техникой, высокопроизводительную колхозно-совхозную модель. Благодаря чему советскому народу жить стало лучше, жить стало веселее — что объективно и убедительно зафиксировано в кинофильмах «Кубанские казаки», «Свинарка и пастух», в эпопее «Поднятая целина» и целом ряде других ярких произведений патриотической направленности. Правда, народонаселению этот могучий рывок стоил от 6 млн до 8 миллионов жизней — но об этом же в кино не говорят. Значит, вроде как и не было. Аналогичным образом он в рекордные сроки провел индустриализацию, добившись выполнения пятилетних планов в 2 года. И на основе индустриализации и коллективизации… Гитлера блистательно победил, предварительно гениальным стратегическим маневром заманив его под Москву и оставив в окружении Ленинград на 2 года умирать от голода. Проект в общей сложности стоил около 30 миллионов человек, но платил-то опять народ, а не тов. Сталин, верно?

Для этих величайших в мире побед нужны всего две нехитрые вещи: полная изоляция населения от независимых источников информации и тотальный силовой контроль. В самом широком смысле слова, включая уничтожение свидетелей, абсолютное подчинение СМИ и — что очень важно — атмосферу Большого страха. Чтобы умники, которые слишком много знают, помалкивали в тряпочку. А то будет как в позорной Англии, где Черчилль, тоже победивший Гитлера (кстати, ценой значительно меньших потерь), взял да и проиграл какие-то там демократические выборы. Несмотря на полный контроль над силовыми структурами.

Англичане, дикий народ. Что с них возьмешь?

У нас не так. У нас у кого контроль — тот и прав. Ему принадлежит эксклюзивное право толковать не только историю, но и современность. Если правильно (с помощью силовиков) толковать, то на выборах у вас всегда будет 99,8%. Как сейчас в Чечне. Экономика покажет невиданные темпы роста. Как сейчас в КНДР — на фоне временных трудностей и отдельных голодных смертей. Наступит порядок, и народ наконец почувствует себя счастливым. Хотя, понятно, тоже не без временных трудностей и эксцессов типа каннибализма. Но это за сценой. А на сцене у нас будет танцевать Прогресс в обнимку со Светлым Будущим. Или, точнее, со Светлым Прошлым.

В то время как за границей трудящиеся голодают, гибнут и стонут под игом чудовищной эксплуатации. Собственно, ради защиты братской семьи российских народов от подобных ужасов президент РФ В.В. Путин и настаивает на недопущении двойных толкований истории. С целью укрепления единства вокруг вертикали. Просто не все еще сообразили, куда это ведет и чем кончается.