«Газпромлига»

Прошла неделя с тех пор, как в офисе «Газпрома» полтора десятка руководителей клубов Российской футбольной премьер-лиги (РФПЛ) во главе с президентом газового монополиста Алексеем Миллером объявили о проекте создания объединенной российско-украинской лиги. Цифры, подытожившие околоспортивный междусобойчик (представителей клубов с «незалежной» оказалось куда меньше, чем российских коллег), были убийственно круглы. Бюджет проекта — миллиард долларов в год, приз за чемпионство — 92 миллиона, бонус «просто за участие» — 22 миллиона.

Отстрелявшись короткими комментариями, наши клубные боссы разъехались по делам, предоставив украинской стороне время для размышлений. Для того чтобы узнать, о чем молчат украинские футбольные бонзы, а заодно поинтересоваться, есть ли что-то положительное в начинании наших спортивных олигархов, мы побеседовали с генсеком профсоюза футболистов и тренеров России, а по совместительству — и вице-президентом ассоциации профессиональных футболистов Украины Николаем ГРАММАТИКОВЫМ.

— Конечно, цифры, которые озвучил глава «Газпрома» Алексей Миллер, для Украины очень существенны. Там частные команды, их владельцы несут реальные расходы. Клубы с бюджетом 15—20 миллионов находятся в середине таблицы. В России это трудно представить… Предложение «Газпрома» крайне интересно с финансовой точки зрения и для местной футбольной федерации — ее бюджет составляет около 15—20 миллионов долларов. «Газпром» же предлагает 50!

Но это не значит, что украинцы сломя голову побегут в объединенный чемпионат: потребуется целый ряд дипломатических шагов, чтобы договориться. Правда, украинцы — люди вполне договороспособные, но умелые переговорщики, которых еще следует убеждать. Они почувствовали, что Украина стала жизненно необходима проекту «Объединенный чемпионат», что без ее участия мероприятие несостоятельно. «Газпром» же допустил тактическую ошибку, не проведя детальных переговоров с другой стороной заранее, — ведь людей надо было подготовить. Тем более что в Украине нет такого единоначалия, как в России: там разные группы влияний, разные бизнес-интересы.

Не исключено, что из футбольной плоскости переговоры перейдут в политическую, и тогда предметом торга может оказаться все что угодно — вплоть до цен на голубое топливо. Футбол и политика всегда тесно переплетены.

В общем, в Украине понимают, что в них крайне нуждаются — а потому ждут предложений. Каких? Полагаю, что нынешней офертой украинцы не ограничатся.

Что же до спортивной составляющей, то обозначенный радикальными недоброжелателями проекта возможный «раскол» — в действительности пропагандистский фантом. Ни российский, ни украинский футбол от этого не пострадают, никто не развалится.

— До того как «бонусная программа» «Газпрома» была озвучена, украинские клубы, несмотря на всю их неоднородность, смогли выработать единую позицию, которая была резко отрицательной по отношению к созданию нового чемпионата.

— Тогда многое было непонятно. Сейчас же они также выработают единое мнение, которое, на мой взгляд, будет таким: нам это скорее выгодно, чем нет. И если «Газпром» даст поручительство на выделение пяти миллиардов долларов на пять лет, начнется диалог в сторону улучшения условий для украинской стороны.

— Лишним подтверждением интереса украинских клубов к объединенному чемпионату стала «подвисшая» сделка по продаже киевского «Арсенала» — его владелец Вадим Рабинович, похоже, уже не особо стремится расставаться с командой.

— Я бы на месте Рабиновича сейчас ничего не продавал. Вообще, для владельцев украинских клубов порекомендовал бы, как на бирже, воспользоваться опцией hold — держать свои команды. Представьте, вы хозяин, например, «Ильичевца» из Мариуполя, входящего в национальную «девятку». Бюджет у вас по российским меркам довольно скромный. А, войдя в объединенный чемпионат, вы с выступления своей команды будете еще и прибыль получать.

— Леонид Федун, владелец московского «Спартака», первое время весьма жестко критиковал проект по созданию объединенного чемпионата, однако на заседание в офисе «Газпрома» приехал и, похоже, сам загорелся этой идеей.

— Решающую роль сыграли деньги. Почему Федун говорит: мол, миллиардный бюджет — это уже интереснее? Да потому что у него каждый год, я так предполагаю, улетучивается порядка 70 миллионов долларов. И это без учета инвестиций в строящуюся инфраструктуру. У Сергея Галицкого, собственника «Краснодара», — та же история, разве что сумма издержек поменьше. И что обоих объединяет — заинтересованность в облегчении финансовой нагрузки. А тут такое предложение — переложить часть обязательств на конкурента. Причем предлагает сам, словно признавая: мы готовы уйти от корпоративного эгоизма и позаботиться о вас.

— Зачем создается этот чемпионат, на ваш взгляд?

— Чтобы соответствовать правилам финансового фейр-плей, о чем, кстати, не стесняясь, говорит Миллер. Согласно принятым нормам, клубы не должны тратить больше 70 процентов релевантных доходов на зарплату футболистов, иначе они рискуют остаться без еврокубков. Эта задача в парадигме нынешней модели невыполнима.

Фейр-плей вынудил всех изобретать определенные механизмы. Но механизмы — реальные. В УЕФА заседают не профаны, чтобы поверить, будто спонсорский логотип на клубной майке стоит 20 миллионов долларов. В России поняли, что придумывать схему обхода новых бюрократических препонов для каждого клуба в отдельности сложно — и подошли к вопросу шире. Их схема: вы (УЕФА) начали борьбу с фиктивными вливаниями в клубы, а мы (клубы) будем вкачивать деньги в целую лигу. Что вы на это скажете?..

— А что скажет УЕФА?

— Мы можем только предполагать. Но мне кажется, что УЕФА сама создала опасный прецедент, приняв деньги «Газпрома» в рамках спонсорского соглашения по Лиге чемпионов. Ведь будучи спонсором этого турнира, «Газпром» опосредованно выплачивает призовые другим участником — в том числе и «Зениту», своему ключевому спортивному активу, а также другим российским клубам, которые были и еще будут там представлены. А теперь судите сами: есть ли с формальной точки зрения разница, где «Газпром» будет финансировать клубы — в Лиге чемпионов или в так называемом Объединенном чемпионате?

— Что стало катализатором истории — конфликт Николая Толстых с руководством «Зенита»?

— Думаю, что эта история начиналась гораздо раньше. Не просто так был переход на систему «осень-весна». Знаю, что Владимир Путин и Виктор Янукович как-то обсуждали подобный вопрос. Не сложилось: не было финансового рычага. Теперь есть…

— Вы считаете, что проект политически согласован?

— Как минимум нет явного сопротивления.

— Зато есть жесткое неприятие идеи объединения чемпионатов со стороны болельщиков. По опросам сайтов спортивных изданий, около 75 процентов поклонников футбола выступают против.

— Это отношение не к проекту, а к людям, которые его олицетворяют. Футбол находится в бедственном положении, а отдельные граждане, заседавшие в офисе «Газпрома» во время презентации проекта чемпионата, несут за это ответственность перед болельщиками. Вот и возникает неприятие. А вообще дискуссия пока примитивная — на уровне «нравится — не нравится». Кто-то недоволен обозначенной цифрой? Предлагаю недовольным ознакомиться с исследованием нашего профсоюза, согласно которому ежегодно из бюджетов госкомпаний («Газпрома», ВТБ, РЖД, «Русгидро» и др.) и региональных фондов тратится тот же миллиард долларов на клубный футбол. Но там деньги тратятся бесконтрольно и, я бы сказал, безыдейно, поэтому условная Газпромлига — чем она хороша? Тем, что можно будет установить понятные и прозрачные правила финансового управления и учета, прекратив злоупотребления. Теперь добросовестный руководитель клуба сможет спокойно планировать бюджет на будущий год, а не бежать с этим вопросом к губернатору или, как это кое-кто делал, — в Кремль. Застрахуются и представители власти — они всегда смогут сказать: «Иди играй, поднимайся выше, получай больше». А региональные бюджеты между тем смогут сосредоточиться на развитии детско-юношеских школ. Это нормальная модель.

Какую предлагают ярые противники новой лиги — пока не слышал. Попробую предположить за них — оставляем все как есть, дальше тратим по миллиарду в год с помощью государства.

— Причем большинство из этих денег уже непонятно куда ушли.

— Напротив — понятно. Понятно, что не в футбол. Вы стадионы новые видите? В России же одна частная футбольная школа на всю страну. У нас коллапс. Поэтому надо одно осознать: если не получится сделать лигу с Украиной, то стопроцентно надо менять устройство нашего чемпионата! Оставлять все как есть нельзя категорически — футбол на юношеском уровне и так деградирует. Поэтому идея, озвученная Миллером, скорее должна стать для нас сигналом — нужно срочно выстраивать ясную и прозрачную модель развития футбола. С четким контролем за финансированием клубов, открытостью и привлечением общественности.

— Что может помешать объединению лиг?

— Наверное, только нежелание украинской стороны.

— А как же позиция президента РФС?

— Николай Толстых в кресле президента федерации уже полгода — и каков результат? Где же изменения в структуре нашего футбола, стандартизации в деятельности органов правосудия РФС, прозрачности бюджета федерации? Вообще сейчас критиковать Толстых не очень-то модно — все верят, что он наведет порядок. Но пока я вижу кабинетную суету, а не реальную работу по изменению ситуации. Что же до решения РФС по объединенному чемпионату, то оно, скорее всего, будет положительным: если бы на ближайшем исполкоме на голосование был поставлен этот вопрос, Толстых оказался бы в меньшинстве. Это математика. Кстати, у самого Толстых один контраргумент: президент ФИФА Блаттер против, Мутко — тоже. А я вас уверяю — это будет для поры до времени.

— Вы считаете, что наш футбол сегодня стоит тех денег, о которых мы с вами говорили?

— Нет. Даже обсуждать нечего. Он стоит столько, сколько швейцарская Infront предлагала за трансляции нашего чемпионата — 60 миллионов долларов. Плюс какие-то бонусы. А любая вещь стоит столько, сколько предлагают. Это рынок. Нужны люди для создания классного продукта высокого качества без скандалов и с четкими правилами игры. Но те, кто до сегодняшнего дня руководил РФПЛ, точно с этим не справятся — поэтому идейным вдохновителям проекта стоит задуматься над менеджментом.