В последний месяц зимы люди въезжают в разной степени измененного сознания: вот гражданин лег в снег, простерев руки, смотрит в черное матовое небо, вот женщина бьется за правду в очереди к банкомату, вот юноша с бородой, рюкзаком и в меховой шапке неспешно бредет. На перекрестке улиц Максима Горького и Некрасовской он паркует рюкзак и поднимается по мраморным ступеням картинной галереи «Виктория», где открывают выставку современного искусства. В ярко освещенном холле оживленно.
— Тепло у вас, — с благодарностью говорит бородатый юноша. Не раздеваясь, присаживается. Читает пресс-релиз: «Выставка «На кого ты похож?» посвящена исследованию внешних визуальных кодов жителей современного города. Каждый раз, выбирая, что надеть, человек совершает высказывание, обращенное к окружающему социуму». Юноша остается сидеть, прикрывает глаза. Охранник демократично двигает плечом. Привык к современному искусству.
— Ты должен меня выслушать! — худая девушка в отчаянии сжимает маленькие кулаки.
Невысокая, рыжие волосы, легкое, не по сезону, платье и кеды, запорошенные снегом. Ее спутник — молодой человек, похожий на цыгана. С неохотой осматривается, с неохотой помогает девушке снять тощее пальто. Между тем гардеробщица в галерее не чудаковатая старушка в кофте, а привлекательная блондинка с внешностью актрисы немецкого кино для взрослых. Молодой человек обретает некоторую заинтересованность в процессе. Рыжая девушка горестно вздыхает. Ее ноги покраснели от холода под телесными чулками.
Экспозиция невелика — всего представлено семь работ. Выставку курирует москвич Андрей Паршиков, арт-директор парка «Музеон». В Самаре его запомнили по позапрошлогоднему проекту «FQ-тест». На церемонии официального открытия куратор скажет, что хотел привлечь внимание к возможностям невербального общения: «Проект посвящен тому, как люди общаются с миром и с определенными социальными группами посредством внешнего вида, атрибутики и собственного образа. Эта тема довольно актуальна сейчас в мировом контексте».
Что такое Самара в мировом контексте? На одной стене расположены черно-белые фотографии, немного, рядом — распечатки переговоров в чате «Фейсбука», где пользователи рассуждают, способен ли некто надевать женское платье и каблуки. Пользователь Alina Gutkina полагает, что способен: привлекала, мол, этого человека к своим перформансам, голым заворачивала в полиэтилен и т.д.
Рыжеволосая девушка говорит:
— Мне тяжело на душе, тяжело дышать, хоть не делала зарядки, не курила, не больна, слава богу! Но я ощущаю каждый вдох-выдох как работу, работаю легкими, остаюсь жива.
Молодой человек, похожий на цыгана, сопереживает, но предпочел бы, чтобы девушка помолчала. Тогда он четче бы расслышал рассказ красивой служительницы галереи:
— Инсталляция Алины Гуткиной называется — «На продажу». Когда я в первый раз увидела в папке эти распечатки и фотографии, совершенно не впечатлилась. Но потом прониклась. Художница нашла какого-то парня с окраины Москвы, сделала с ним профессиональную фотосессию, потом тайно использовала эти снимки, чтобы продать его в модельное агентство. В переписке есть все: обсуждают его как товар, какой вес, рост, цвет глаз. Парень интересный! Смысл проекта был в том, чтобы затеять эту сделку, но не довести ее до конца. Причем когда парень обо всем этом узнал, он расстроился, что не сложилась его карьера фотомодели, так как он вдруг почувствовал к этому вкус.
В отдельном помещении демонстрируется видеоарт: невеста в традиционном платье кружится, кружится, заворачиваясь в юбку, как в белый кокон. Все кружится, кружится.
Рыжеволосая девушка ярко страдает. Молодой человек, похожий на цыгана, следует за ней с нарочито любезным видом, готовый сбежать каждую минуту.
— Пространство торжества! — провозглашает красивая служительница галереи. — Художница Таус Махачева уже в третий раз у нас выставляется, и она просто чудесная! Это настоящая звезда! Взяла премию «Новация», премию Кандинского… Чем больше я работаю, тем больше убеждаюсь, что творчество от художника неотделимо. Знаете, в духе «гений и злодейство несовместимы»…
Появляется Таус Махачева — дагестанская художница и внучка Расула Гамзатова, ее имя означает: павлин. Рассказывает:
— Я родилась в Москве, детские годы провела в Махачкале. Живу сейчас в Лондоне. Современному искусству стоит учиться только в Европе. Этот проект я снимала в Дагестане в 2009 году. Главное, что меня вдохновляет, — Дагестан. Там я обратила внимание на то, как формируется сейчас новая свадебная культура. Эти платья, эти юбки, эти залы на тысячи человек, отвратительные в своей помпезности, но в то же время — завораживающие… Как в архитектуре этих построек, так и в ритуалах преобладает эклектичное смешение светских форм и традиций. В результате формируется новая культура празднества. Я сочинила двух саркастических героинь для своего проекта, двух невест. Хотела показать, как они осваиваются в новой для себя ситуации, ведь откровенный фасон европейского платья — это не та повседневная одежда, к которой привыкли жительницы Дагестана.
— У меня вместо крови будто бы плещется кислота, — говорит рыжеволосая девушка, — будто бы вместо сердца у меня кусок радиоактивного урана. Его излучение меня губит, удар за ударом.
— Кусок радия, — поправляет ее молодой человек, похожий на цыгана.
— Радия? — девушка сбита с толку.
— Излучение радия намного сильнее.
Кажется, девушка плачет. Идут дальше. Инсталляция художницы Анастасии Потемкиной называется «Кухонное доминирование» и представляет собой набор предметов кухонной утвари, упорядоченно подвешенной на специальных крючках. Помимо половников, шумовок и тряпок-прихваток покоятся кожаная плеть, страпон и хирургические ножницы.
— Эта работа мне очень дорога, — рассказывает художница. — Первоначально она появилась на моей собственной кухне, именно в таком виде. Кухня, призванная быть местом заточения домохозяйки во все времена, преображается в территорию эмансипации.
Художница высоко поднимает красиво очерченные брови и проводит параллели с БДСМ-клубом, где секретарша берет в руки кнут, стек и становится госпожой, попирая высоким сапогом своего утреннего начальника.
Презентации в «Виктории» непременно сопровождаются фуршетом, чем привлекают немало местных жителей. К тому же на улице — мороз, впереди еще столько холодов, и нет повода не приобщиться к искусству. Так думают старые дамы, чинно ступающие в кожаных сапогах еще добротного пошива стран — членов СЭВ. Аккуратно оформленные седины склоняются и снова взлетают. На стене огромные постеры инсталляции «Дети»: младенцы детсадовского возраста украшены переводными картинками для тела — никаких бабочек и фей Винс, а настоящие тюремные татуировки, о многом говорящие владеющим этим языком.
— К сожалению, — поспевает служительница галереи, — у нас сорвался один перформанс, очень интересный: Настя Потемкина должна была прямо здесь, на обнаженной модели, сделать тату. Но модель заболела, грипп, сейчас идет неприятный штамм.
Услужливые официантки предлагают орехи, конфеты и напитки. Голоса, шарканье ног, стук каблуков, приветственные возгласы, модный московский куратор во всем черном и галифе удовлетворенно улыбается. Его выставка не то чтобы наделает шуму в Самаре, но будет считаться модной и продвинутой. Придут люди, которым положено про себя говорить: да, был на новой выставке Паршикова. Напишут местные газеты. В социальных сетях появятся фотографии девушек на фоне страпона и плети, что в конечном итоге тоже явится современным искусством.
— Я тебя люблю, — рыжеволосая девушка переводит дыхание, — так люблю.
С силой бьет себя сжатым кулаком в грудь, несколько раз, в вырезе легкого платья немедленно возникают багровые пятна. Молодой человек, похожий на цыгана, смотрит в сторону:
— Знаю.
В холле дремлет бородатый юноша, так и не снявший меховой шапки. Рюкзак послушно дожидается снаружи.
