У Даниила Гранина я забыл кепку. Приехал к нему на Петроградскую и от радости встречи и общения взял да и забыл хорошую кепку английского сукна.

Знакомые, навещавшие Гранина, хотели привезти ее в Москву, но он сказал: пусть сам приедет. Вот и радость. Есть повод заглянуть на Петроградскую сторону и в старой питерской квартире посидеть с любимым мной человеком, проживающим долгую жизнь достойного гражданина и мыслителя.

Он живет со страстью, которую сохранил в полном соответствии с заложенным духом. Другими словами, делает, что хотел. А хотел быть честным по отношению к солдатам, к блокадникам, к ученым и не так уж ученым людям, потерпевшим от режима, и к самому режиму.

И всегда притягивал своей отдельностью: писатель он, хоть и вышел из советских, а какой-то другой — несмиренный. Словно есть у него собственная конституция совести. Он, может, и пытался ее иной раз нарушить, а она ему диктовала: нет у тебя, Даниил Александрович, коммунистической морали, есть мораль человеческая — всегда одна. И нравственность твоя не корректируется строем. Вот он и пребывает со своим основным законом (от рождения — 1 января 1919 года) во все наши времена.

Не подписал письмо против Сахарова, поддержал Синявского и Даниэля, а высылку Солженицына не поддержал. Первым рассказал правду о Зощенко.

Мы его читали доверчиво. Не ошибались. И теперь верим.

Он размышлял о том, что хорошо знал и о чем тяжело думал. О выборе в конечном счете. И о войне, на которой воевал исправно — с сорок первого, когда пошел ополченцем на фронт под Ленинградом, и до Восточной Пруссии, где командовал батальоном тяжелых танков. Не тех ли танков, которые он делал на Кировском заводе, будучи инженером до войны, и куда его вернули за несколько месяцев до ее окончания?..

Вот, думаю, приеду за кепкой, сядем в кабинете у стола, заваленного рукописями, или на кухне и поговорим. Например, я спрошу:

— Если родина, дорогой Даниил Александрович, это любовь к ближним своим, к языку, культуре, обычаям, наконец, к этой Богом данной тебе земле, то какое отношение — к ней, к ее образу на нашей с Вами долгой памяти имели те, кто лежал в мавзолее, те, кто стоял на мавзолее и кто нынче за ним сидит. И всех любить?!

Будь власть родиной, сколько раз за век мы поменяли бы ее? Тут Вы ухмыльнетесь, а я, например, опять спрошу:

— Отчего только война пробудила наших людей к частично осознанному участию в своей жизни? Не хотелось на родной земле идти под чужих зверей? Дом защитили, а возвращались с войны не защищенные. Бывало, что и не в дом, а в ссылку или в резервации, чтобы своим изувеченным видом не портить облик родины — власти. Те, кого призвали на войну, и те, кто сам пошел, рекруты и ополченцы, — все, вернувшись, оказались отработанным материалом. И высились разрушенные жизни терриконами отвалов над равниной счастливой страны. А в отвалах были золотые слитки.

Что Вы ответите, я, понятно, не знаю, но думаю, слова Ваши помогут понять, как мы с Вами прожили время и что мы проживаем теперь.

А кепку я опять забуду, чтобы вернуться, — это ведь только начало разговора.

Юрий Рост фото автора

P.S.Дорогой Даниил Александрович, мы рады, что в этом году за выдающийся роман «Мой лейтенант» литературная премия «Большая книга» присуждена Вам..

«Новая газета», которая является постоянным читателем Гранина, надеется, что работа над очень большой книгой, которую Вы пишете всю жизнь, будет продолжена. Да не убудут Ваши жизнелюбие и сарказм.

…Коленки дрожали. И в лифте дома, и на пороге квартиры, и в кабинете писателя. Не его боялась — себя. Незрелости, незнания, непроницательности, непреодолимости дистанций образования, интеллекта, жизненного опыта… А Гранин иронизировал над собой: «Я склеротик: назначил вам встречу, забыв, что на это же время вызвал мастера починить айпад. Явно не обделенный вниманием хозяина планшетник спал на маленьком столике. Напротив, на письменном столе, лежала рукопись — большая тетрадь в линейку в твердом переплете. Шариковая ручка ждала на странице, исписанной до середины… О чем я спрашивала? Что он отвечал? Грустное ощущение недоговоренности мучило сутки. И вдруг голос Гранина в трубке: «Приезжай. Еще поговорим…»

— Оторвала вас от рукописи. Продолжаете работать? — Не только продолжаю, но и получаю от этого удовольствие. Стараюсь успеть побольше и поскорее… Новая книга Даниила Гранина — о любви. А монолог великого писателя для «Новой» — про вещи поразительные…

— Произведение носит пока условное название — «Любовь и не только». Мне это интересно, поскольку это — значительная часть моего существования. И в войну, и до войны, и после войны, и поныне. Любовь есть к женщине, к детям, к природе, к книгам… Я пишу о любви к женщине, самой важной, потому что она продолжает жизнь. И твою жизнь, когда тебя не будет. Эта часть жизни — наиболее сложная. Не хочется полностью раздеваться. Я не очень люблю душевный стриптиз. Но, с другой стороны, — есть вещи, о которых хочется рассказать. Найти здесь пропорцию, золотую середину очень непросто.

Любовь — самое главное в жизни. Кто не испытал настоящей любви, а пользовался какими-то ее эрзацами — несчастный человек. Только в любви открывается полнота чувств. Мир становится роскошным. Люди начинают писать стихи. Ходят одурманенные. Пытаются рассказать друзьям, что случилось. Ничего у них не получается. Всё им кажется недостаточным для того, чтобы передать свои чувства.

Любовь — человеческое счастье. Видели ли вы когда-нибудь картину Марка Шагала «Прогулка»? Мужчина поднимает руку, и на ней его возлюбленная парит в воздухе. Жест — невозможный в акробатике. Но невозможность не существует для любви. Нет ничего невозможного.

Любовь раскрывает вещи поразительные. Помните «Анну Каренину»? Там есть такая сцена между Кити и Левиным. Она ему отказала. Потом они опять встречаются. И она пишет ему начальные буквы длинной фразы. И он читает по ним всю фразу. И пишет ей начальные буквы своей длиннющей фразы. И она ее читает… Это невероятно, но так. Когда люди могут общаться помимо слов какими-то знаками, взглядами, передавать все подробности, всю суть — это любовь. Любовь редко пользуется словами. У нее есть масса других возможностей. Это — особое состояние человека, при котором происходят чудеса. И это ко мне имеет прямое отношение…

Человек, когда заканчивает жизнь, себя спрашивает: а жил ли он по-настоящему? Что было прекрасного в его жизни? Количество книг написанных, которые забываются или забылись? Или открытий, которые уже перестали быть открытиями? Ни количество выступлений, ни игра в театре, ни карьера… А что остается? Остаются дети — произведение любви. Но если в жизни была любовь, то это освещает (не от слова «святая», а от слова «свет») всю жизнь, и кажется: нет, все-таки было в ней много хорошего, все-таки жизнь удалась.

— Я не люблю предсказывать: часто ошибаюсь. Вообще предсказания и прогнозы не получаются у нас, потому что будущее приходит совсем с другой стороны. Существует его величество случай. А случай предсказать невозможно.

Мы почему-то все время ищем утешение в будущем. А надо жить в настоящем. Мы все время думаем, что будущее лучше, чем настоящее. Хотя сколько раз убеждались, что это не так.

У меня как-то собрались молодые предприниматели обсуждать мою книгу «Эта странная жизнь». Она их заинтересовала, и принялись человек двадцать спорить. Горячий был разговор, и зашел он о счастье. Начали цитировать Пушкина: «На свете счастья нет, но есть покой и воля» и т.д. И вдруг встает одна молодая девушка: «Я знаю, что такое — счастье». Тишина. Все смотрят на нее. Ждут с улыбкой: «Мол, сейчас мы тебя опровергнем». А она спокойно говорит: «Счастье — это я сейчас». И это так всем понравилось. И мне так легло на душу. Это мудро и правильно. Если человек понимает, что такое «я сейчас». Мы обычно откладываем счастье на будущее или видим его в прошлом. «О, я был счастлив» или «Я буду счастлив обязательно». А счастье — это я сейчас.

— Если слово «патриотизм» сейчас забыто — значит, тому есть причины. За что сегодня любить Родину? У нас много достижений в искусстве, открытий в науке, но — в прошлом.

У меня был разговор с Дмитрием Медведевым на эту тему. Я говорил ему: патриотизм как чувство нуждается в том, чтобы его подкреплять, чем-то удерживать. Время энтузиазма прошло. Мы на энтузиазме выстояли в войну, строили советскую страну, жили долгие годы… Надо патриотизм удерживать. А вы разрушаете это чувство. Сократили преподавание истории и литературы. Гуманитарные науки отодвинули на третий план. Для вас культура — остаточное финансирование. Вы не поддерживаете ни музыкальное искусство, ни театр, ни литературу. Не поддерживаете всю ту область жизни, которая создает наше отечественное, родное, дорогое нам. Электротехника всюду одинакова. А Пушкин лучше всего ценится и понимается на русском языке и в России. А в переводах он звучит совершенно по-другому. А что мы имеем? У нас до сих пор нет полного академического собрания сочинений Пушкина. Власть думает о том, что надо улучшить жилищные условия людей, отремонтировать школы и пр. Да, надо. Но у нас получается: пушки вместо Пушкина.

— Я слышу, смотрю, читаю о жизни в другом мире (хотя мы уже вроде тоже — капиталистическая страна, но Европа, Америка по-прежнему остаются другим миром).

Итальянский премьер Берлускони развелся с одной, сошелся с другой. Все перипетии его романов рассказываются, демонстрируются. Влюбился он, разлюбил — вся страна в курсе. Ничего не скрывается. Это не погоня за жареным. Это не значит, что СМИ ворошат грязное белье или лезут в личную жизнь, нарушая права человека. Наоборот. Он сам рад этому рассказу. Это — потребность итальянского общества.

То же самое во Франции с Саркози (расходится, сходится, рождается ребенок) — все французы знают это. Им интересно это. Их волнует это. Это — открытая жизнь прозрачного общества.

Что у нас? Что мы знаем про личную жизнь Путина, Медведева, министров? Это — секрет государственной важности. Что мы знаем про дочерей президента? Где они? Кто они? Какое получили образование? Вышли замуж или нет? Боже сохрани! Государственная тайна. Путин — личность, у которой никакой личной жизни нет. Есть только государственная: выступления, доклады, интервью… Это же половина человека, а то и четверть.

А может, он влюбляется? Может, у него любовница есть? Боже сохрани, чтобы население страны узнало об этом! Это же крушение всех наших норм! Вождь должен быть совершенно гладким живым монументом. Мы всё знаем про ту же Меркель, но мы ничего не знаем про своих вождей. Они превращаются при этой непрозрачности в условные фигуры. Фигура президента, фигура премьер-министра… Но это еще не весь человек! Оттого, что он сидит и ведет заседание, в нем очень мало человека, в нем — функция. Путин лишен нормальной атмосферы. Мы не знаем про его семейную, личную, интимную жизнь ничего. Не ведаем, что он любит кушать, пить, делать в свободное время и т.д. Летать с журавлями?..

Эту тему не поднимают наши СМИ. То ли робость одолевает их? То ли это считается неприличным? То ли нарушается этикет? И с тем, и с другим, и с третьим согласиться трудно. Наоборот. Это делает человека ближе нам, понятнее, доступнее. Даже если есть у него какие-то слабости, конфликты — это понятно. Мы и сами живем со своими слабостями, неприятностями, конфликтами, проблемами… У каждого есть личная жизнь. Я не претендую на то, чтобы знать всё. Но я хочу знать то, что важно.

Это — естественная потребность людей. Если мы доверяем человеку свое государство, то мы имеем право знать: кому мы доверяем? Это — законно. А у нас считается — противозаконно. Всё охраняется. Почему?

Молодежь воспитывается в обстановке культа денег. Преуспевающий человек — тот, у кого большой счет. Многие стремятся уехать из России. Несколько причин тому. Первая — экономическая. Там лучше платят. Вторая причина: у нас нет уважения к науке и культуре. Было. Сейчас — нет. Чуть что — сокращают расходы на театры, музеи, академии, вузы. Это — неуважение. Люди уезжают туда, где уважают их науку, где им платят правильно, где ученый физик или химик может работать, не ожидая, пока ему доставят реактивы на будущий год… Люди уезжают, но никакой измены, никакого предательства перед родиной в этом нет. Это не измена, это история.

ЗаписалаНина ПЕТЛЯНОВА