В четверг адвокату Леонида Развозжаева Дмитрию Аграновскому позвонили из Басманного суда, где в понедельник, 24 декабря, должно было состояться заседание по жалобе защиты на действия следствия. Сотрудники суда беспокоились, потому что не могли, согласно закону, уведомить обвиняемого о дате слушаний: оппозиционер исчез из СИЗО «Лефортово», где провел последние пару месяцев.

Как выяснилось, Развозжаев не повторил подвиг Монте-Кристо. Скорее уж повторилась история с его похищением в Киеве, обернувшаяся «явкой с повинной». Вероятно, новые «похитители» рассчитывают на такой же финал.

Адвокату Аграновскому так и не удалось добиться официального ответа: куда делся его подзащитный. Ходили слухи: Развозжаев этапирован в Ангарск (Иркутская область), а по нашим данным, речь идет о СИЗО № 1 Иркутска.

Но телефонные разговоры к делу не пришьешь, вернее, не приобщишь. Согласно УПК, в случае этапирования адвокаты обвиняемого должны быть о том уведомлены, но никаких бумаг защитники Развозжаева до сих пор не получили. Так что формально Развозжаев действительно исчез, а поскольку самостоятельно покинуть камеру он не мог — значит, его забрали оттуда тайком и вопреки его воле, что весьма смахивает на похищение.

В субботу официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин заявил, что Развозжаева везут в Ангарск. Но комментарий — это тоже не процессуальное действие.

Конечно, можно было бы предположить, что его этапировали в связи с необходимостью проведения следственных действий по «делу о шапках». Напомним, что оппозиционера обвиняют еще и в разбойном нападении с целью хищения 500 меховых шапок, которое якобы произошло в Ангарске 4 декабря 1997 года. Дата тут важна: 4 декабря 2012 года истек пятнадцатилетний срок привлечения к уголовной ответственности, о чем адвокаты были официально уведомлены. Так что никаких следственных действий быть не может.

Аграновский, правда, уточняет, что уголовное дело может и не прекращаться по истечении срока давности, но при единственном условии — если на то есть воля обвиняемого. Насколько известно Аграновскому, Развозжаева о его желании или нежелании прекратить уголовное дело не спрашивали. Хотя после истории с «добровольной явкой» можно предположить, что Леонида могли вынудить поставить подпись под необходимой бумагой. Или он ее позже подпишет, вместе с очередной порцией «признательных показаний».

Так или иначе, по данным «Новой газеты», в пятницу 21 декабря Леонид был уже в Челябинске. Получается, что в Иркутск его доставят под новогодние праздники. В России в этот период люди боятся — и справедливо — даже в больницу ложиться, что уж говорить о сочетании праздников с некоторыми особенностями нашей пенитенциарной системы.

Впрочем, в иркутском СИЗО происходят жуткие вещи и вне зависимости от времени года. По крайней мере в этом уверен Сергей Беляк — адвокат Владимира Тюрина (в «Анатомии протеста-2» он назван связующим звеном между Развозжаевым и криминальным миром), соавтор фильма «Иркутское СИЗО — территория пыток». Подробности — в его развернутом комментарии «Новой».

«Машину мы забираем»

Тем временем Юлия Смирнова, гражданская супруга Развозжаева и мать его детей, решила продать автомобиль. В прошлую среду поехала в отделение ГАИ, чтобы помочь покупателю оформить сделку и поставить машину на учет.

Далее, как рассказал «Новой» адвокат Руслан Чанидзе, узнававший подробности от своей доверительницы, автомобиль Смирновой остановили сотрудники ДПС для проверки документов. Тут же подъехало авто с тонированными стеклами, из которого вышел следователь СК Курдюков и заявил, что автомобиль «забирают» (это, надо полагать, новая разновидность процессуальных действий), а Юлию и двух подруг (одна из которых, собственно, и купила автомобиль) доставят на допрос в Следственный комитет (без адвоката), хотя Смирнова сразу сказала следователю, что у нее имеется адвокат и его ордер на участие в деле находится в материалах уголовного дела. Курдюкова сопровождал неизвестный, который вдруг ни с того ни с сего сообщил, что знает Развозжаева уже семь лет, хотя тот и не догадывается о его существовании.

В СК у женщин отобрали телефоны. От Юли потребовали признания в том, что автомобиль был куплен на «деньги Таргамадзе». Что, конечно, неправда. Юлия — предприниматель со стабильным доходом, и она, а не Таргамадзе, подарила Леониду машину на день рождения. Об этом она и рассказала Курдюкову, чем, видимо, его сильно расстроила. Он повторил попытку, уже не под протокол, в курилке. Безрезультатно. В итоге машина была изъята как «вещдок», хотя никакой бумаги, это подтверждающей, на руки не выдали. «Забрали» — и все. А в протоколе обыска откуда-то появился якобы изъятый телефон Nokia, которого ни у кого из пассажиров никогда не было.

«Контрреволюционное правосознание»

После того как большевики пришли к власти и разрушили до основания прежнюю правовую систему, образовавшийся вакуум был заполнен новым «источником права» — революционным правосознанием. Считалось, что человек, в полной мере им обладающий, действует всегда правильно, а любые его действия законны, и более того, сами по себе — закон.

Сейчас в стране вроде бы действуют законы, в том числе составляющие систему уголовного права, но, оказывается, что на практике следователям, которые ведут политические дела, позволено руководствоваться не законом, а сознанием, которое можно назвать «контрреволюционным». Отсюда и двойное «похищение» Развозжаева, и «изъятие» автомобиля у его жены, и, например, спешное возвращение на доследование «болотного дела» после высказывания президента на пресс-конференции. Это действительно не 1937-й год, а 1918-й.

Мнение эксперта

Сергей БЕЛЯК, соавтор фильма «Иркутское СИЗО — территория пыток», адвокат:

— Развозжаева везут в Иркутскую область под Новый год специально. Я могу предположить только худшее. Иркутское СИЗО — самое страшное: там казематы, там никто даже с проверкой не сможет заключенного найти. Они меняют нумерацию камер. И остальные СИЗО области, в том числе в Ангарске, ничем особо не отличаются в лучшую сторону.

Камера будет «пыточная», туда никто не заходит, даже вертухаи. Там сидят человек по пять, они будут его мучить. Адвокаты доступа к нему не будут иметь.

Развозжаев дал явку с повинной, а потом он от нее отказался. Он стал врагом системы. Менты обычно говорят: «Лучше бы ты не давал показаний, отказавшись от них, ты подставил нас всех». В Иркутске они попытаются сделать так, чтобы он написал новую явку с повинной. Именно поэтому его туда в таком спешном порядке и везут.

Не думаю, что его будут запугивать именем моего клиента Тюрина. Тюрин не будет давать никаких распоряжений, я в этом уверен. Он аполитичен. Более того, «блатные» не будут давить на Развозжаева. А если его и будут «прессовать» — то «красные», так называемые раскаявшиеся. Возможно, они и будут татуированными и представляться «от Тюрина».

Технология мне хорошо известна. В фильме, соавтором которого я был, есть видеозаписи пыток, сделанные непосредственно в камере, а также свидетельства людей, которые прошли это СИЗО. Некоторые из них дали признательные показания, но, выйдя из СИЗО, легко доказывали свою правоту. Даже не в суде — следствие устанавливало их непричастность. Пытки жестокие, завязанные не только на боль, но и на унижение. Например, клизма с хлоркой, после которой человек ходит под себя, а затем его заставляют убирать камеру. Или изнасилование стаканным кипятильником, который включат. После таких пыток ты что угодно возьмешь на себя…

Когда человек сломан, к нему приходят «разработчики». Их задача: «помочь» человеку выучить свои показания, которые он потом даст следователям. А если на допросе он себя неправильно ведет, все повторяется в еще более жесткой форме.

Так что иллюзий у меня, к сожалению, нет — в подобных СИЗО могут сломать кого угодно.