Гастроли Театра марионеток из Тбилиси идут на Таганке, в здании «Студии театрального искусства». Первый вариант «Рамоны» Москва видела пять лет назад, на фестивале «Черешневый лес». Однако спектакль очень изменился.
И «Сталинград» (в прежних версиях — «Сталинградская битва», «Песня о Волге») уже играли в Москве. Но марионеток Габриадзе можно смотреть без счету раз: все отточенные детали, радужные пузыри его волшебства сразу не воспримешь.
1947 год, станция Риони. Два паровоза беззаветно любят друг друга. Могучий Эрмон в кудрях дыма, недавний герой-фронтовик, водит составы по СССР, вплоть до Магадана. Кроткая Рамона ждет его, переводя поезда с ветки на ветку, на 300 метров от станции. Когда ее умоляют сбиться с маршрута, Рамона вздыхает голосом Чулпан Хаматовой:
— Мне же нельзя. Я — маневровая…
Волшебные объекты движутся вдоль рампы: Начальник Станции на дрезине (он похож на зловещего ассирийского полководца), Цыганка-гадалка, бродячий поросенок Виктор и курица Кето, долговязая подружка Рамоны — «Оля-радио-по-заявкам-трудящихся» (с виду — унылый столб с пастью репродуктора, но сердце у нее золотое!), белые цирковые кони, танцующие вальс на передних копытах, головой вниз, акробатка Амалия-Аномалия Хохрюкова в балетной пачке, цирк-шапито, похожий на лодку-джонку, фокусники и станционные сторожа. Каждый — как елочная игрушка ручной работы.
Безумный сюжет, в котором скромная Рамона спасает сбившийся с пути бродячий цирк, озвучен сплавом старых романсов и трофейным «Большим вальсом». Послевоенная любовь паровозов в курортных Гаграх так похожа на истории бабушек и дедов… Резо Габриадзе удалось невозможное: в «Рамоне» он превратил в сказочную страну не викторианскую Англию, не шведские Муми-долы — а послевоенный СССР с ночными очередями за флаконом «Красной Москвы» и рыком начальства: «Ж/д — это дисциплина!»
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68
— Помоги просящему! Помоги просящему! — трубит Эрмон любимой из ответственного дальнего рейса, с разъезда под Магаданом. Господи! Что и кого красавец-локомотив возит там в начале 1950-х? Но одушевленный волшебством советский мир сам не помнит, как беден, угрюм и жесток он был. «Рамона», как всякая настоящая сказка, трубит и поет о любви, милости, спасении, сбывшихся чудесах. И об огненной жертве — о последнем объятии возлюбленной пары паровозов в белом калении переплавки.
В «Сталинграде» сценография Габриадзе сродни сложным метафорам в стихе. Образ входит в образ, и предмет сечет предмет. Зеленое эмалированное ведро (дизайн знаком каждому уволенному вчистую рядовому бойцу бывшего СССР) — увенчано самоварной трубой. Квадратные слюдяные окошечки по диаметру ведра обиты полосками цинка, изнутри светятся желтым. Печка-буржуйка? Да: и она тоже.
…Но ведро вращается, дым идет из трубы, колеса стучат. Этот объект — и ведро, и печка, и вагон с эвакуированными. Или теплушка — сорок человек и восемь лошадей — на Волжской рокаде, бесконечно бросающей полки к Сталинграду 1942 года.
Три кукольных поворотных круга воссоздают сон об уходящем поезде: на разлете ржаной пайковой горбушки средней полосы мелькают горящие семафоры, разъезды, гипсовые фигурки тов. Ленина и тов. Сталина, указующие путь новобранцам. За ними — покосившийся пятиглавый храм без крестов с веселыми лубочными вывесками «Баня» и «Хлеб» на облупленных абсидах.
Свистят «юнкерсы». Молится о спасении детей старый киевский мастер Пинхус. Дикий, жалобный, вагонный голос поет над темной сценой: «Двадцать второго июня, ровно в четыре часа»… Летят во мрак чемоданы и колыбели. Ангел мечется в разорванном воздухе, во тьме и огне бомбежки. Голосом Лии Ахеджаковой причитает Муравей-мама. А цирковая лошадь Наташа Белокопытова, заслуженная артистка Башкирской АССР, ищет по всем фронтам любимого, санитарного тяглового коня Алешу.
И этот спектакль о любви. И этот — о волшебной стране. Страна — та же самая…
Автор, конечно, «артист на манер Чарли» (по давнему определению парижской театральной критики). Но и советский школьник того поколения, которое читало стихи в госпиталях и передвигало флажки линии фронта на карте. Реквием общему прошлому, созданный Габриадзе, — и его Сталинградская панорама, и его Сказка сказок.
Его кукольный театр освобождает хронику тех лет от ее оков и от ее плоти.
Душа же — правит сорок дней общему XX веку. Повторяет: «Помоги просящему!» — и говорит о вечной любви и смерти в огне так убежденно, как нынче умеют только сказочники. И парит где хочет: от Сталинграда до Магадана, с пересадкой в Цхалтубо.
Поддержите
нашу работу!
Нажимая кнопку «Стать соучастником»,
я принимаю условия и подтверждаю свое гражданство РФ
Если у вас есть вопросы, пишите donate@novayagazeta.ru или звоните:
+7 (929) 612-03-68