Подумать только, страсть Господня! Всю плоть пугает жалкий прыщ: зарегистрировалась сотня еще не усыпленных тыщ – их в безразмерном нашем месте нельзя всерьез воспринимать, а кандидатов только двести, а мест при этом сорок пять – и лай собачий, гвалт сорочий, как будто, блин, война близка… Ведь наш КС – без полномочий, в отличье, скажем, от СК. Ведь все прикормленные тролли, что населяют интернет, кричат, не выходя из роли, что от КСа толку нет – и в самом деле, фиг ли толку? Какой КС среди клешней? Коль свежий ветер дует в щелку, свежей не будет – лишь тошней. Но все начальство воет матом на эту жалкую комедь: сначала давят компроматом, потом обрушивают сеть, потом, для пущих кривотолков (тут план особенно толков!) едва уносит ноги Волков от «Наших» – молодых волков; потом похищен Развозжаев, безвестно Лебедев пропал… Ребята! На каких джедаев так щедро тратится запал? Вы загляните в эти лица, чем задирать свою камчу! Меня и сын-то не боится, хоть я, бывает, и кричу, и вся семья от этих криков – мол, тройки, ложь, свиданки, грязь! – лишь говорит «Лютует Быков!» и ржет, нисколько не боясь. Меня считают за паяца, жонглера русского стиха, – а надо, сволочи, бояться, как честно делают верха. Боится власть, боится церковь, ОМОН не может спать и есть… Ведь нас ничтожных пять процентов! А что тут будет, если шесть?!
О, если шесть! Тогда уж вместо телепродукции иной лишь «Анатомия протеста» тут разведет концерт свиной; тогда, в итоге битвы трудной, чуть с Триумфальной отойдя, начнут канавы рыть на Трубной, прервут вещание «Дождя», начнут допрашивать элиту, как перепуганных котят… Потом не только что «Лолиту», а и «Каштанку» запретят… Замрет осадная столица, вся в ожидании конца… И сын впервые забоится, поняв величие отца, и дочь смутится, демократка, увидев страшное кино: «Ты, Быков, зверь!».
Хотя порядка не будет в доме все равно.
