Сказочники не выздоравливают. У Шварца, помнится, в «Обыкновенном чуде» один Волшебник хотел остепениться, женился даже, а дурное призвание, как ни корми, все волшебника в мираж тянет. Когда-то двадцатишестилетний Бёртон снял короткометражку «Франкенвини» — вольную вариацию на тему романа Шелли, в которой оживил своего пса Спарки, погибшего под колесами. Вообще-то он мечтал о полнометражном мультфильме (эскизы даже подготовил), да денег не хватило.
«Франкенвини» предполагалось показывать в кинотеатрах в одном пакете с восстановленным анимационным «Пиноккио». Во время тестового просмотра, по словам Бёртона «дети кричали от страха… смотря «Пиноккио». Но Бёртона со студии Диснея уволили за перерасход средств и «неправильную» атмосферу детского мультфильма. И вот спустя почти 30 лет снявший пару десятков игровых и анимационных, арт-хаусных и шлягерных лент («Сонная лощина», «Алиса в Стране Чудес», «Кошмар перед Рождеством») режиссер возвращается к своей юношеской затее. И одушевляет ее точно так же, как его юный герой Виктор оживлял любимую собаку Спарки.
Бёртон — руки-ножницы, если чего решил — снимет обязательно!
Фильм вырос из туфельки детства режиссера и из его вечно детской страсти к фильмам ужасов и фантастике. Невидимые нити связывают «Франкенвини» с еще студенческими работами Бёртона: «Гибельный доктор» (живая материя превращалась безумным доном Карлом в монстров), «По следам монстра-сельдерея» (кровожадный дантист «лечил» пациентов с помощью чудовищ), а также с мультипликационным автобиографическим дебютом «Винсент», «Эдом Вудом», «Трупом невесты», следующими черно-белым путем, указанным немецкими киноэкспрессионистами.
Юный Виктор с симпатичной фамилией Франкенштейн живет с родителями в городке Нью-Холанд, «уловимо» напоминающем родину графа Дракулы Трансильванию (написание имени города на холме подозрительно смахивает на огромные буквы, украшающие знаменитый лос-анджелесский холм: всем известно, что Голливуд — главное пристанище монстров и их творцов франкенштейнов).Вечерами мальчик устраивает семейные просмотры собственноручных «домашних» страшных фильмов, где солдатики играют массовку, а бультерьер Спарки — главную роль. После гибели Спарки Виктор намерен во что бы то ни стало воскресить любимого друга. Виной всему новый физик мистер Закрюкский со злодейской внешностью, буквально влезающий в скуксившиеся мозги учеников с волюнтаристским запалом: «Вы все можете!» У учителя усы Дали, безумие в глазах, как у зловещих киноперсонажей знаменитого Винсента Прайса.
Если в «Алисе…» Бёртон безразмерно растягивал лирику кэрролловского абсурда с помощью компьютерных новшеств, то во «Франкенвини» он буквально связал себя по рукам и ногам. Подобное самоограничение (черно-белое кино + кукольная анимация, одушевленная с помощью motion capture) в ХХIвеке смотрится настоящей стилистической авантюрой, возбуждая фантазию художников, сосредоточенных на драматической игре мрака и света, силуэтных комбинациях, выразительной графике.
Подчеркнуто незамысловатая и временами сильно тормозящая история, разыгранная куклами, точно так же, как игровой «Артист», является объяснением любви к кино.«Фракенвини» — безыскусно признается в обожании мультипликации Алексеева — конструктора мерцающих форм, к классике фильмов ужасов от мельесовского «Замка дьявола», «Голема» Вегенера, «Кабинета доктора Калигари» Вине до всей необъятной франкенштейниады. Скромник «Франкенвини» — пиршество для киноманов, которые не просто расшифровывают каждый кадр, но наслаждаются игрой откровенных и наметочных цитат. Сцена оживления Спарки (когда через мертвое тело пропускают ток высокого напряжения, полученный от удара молнии) рифмуется с «Франкенштейном» Джеймса Уэйла («Теперь я понимаю, что значит быть Богом!» — восклицал экстатичный ученый, сыгранный Винсентом Прайсом). К Уэйлу отсылает и сцена на кладбище. Родители Виктора смотрят «Дракулу» Теренса Фишера конца пятидесятых. Имена героев фильма перекликаются сразу со многими фильмами и литературными именами и сюжетами. Спарки был псом-гомосексуалистом в «Южном парке», племянница Бургомистра — тезка Ван Хельсинга (имя, известное со времен романа «Дракула», неоднократно использовалось в кино и даже дало название фильму Стивена Соммерса). Похожий на паука мерзкий подросток гордо носит имя Эдгар «Э» ГОР. Черная пуделиха с седой прядью называется Персефона…
Макабрическая готика Бёртона тем не менее преисполнена юмора.Кладбищенские надгробия «братьям меньшим» выполнены в форме косточек, пожарных кранов и рыбок; болт, торчащий из ожившего и кое-как зашитого Спарки, бьет током влюбленную в него пуделиху Персефону. А оживленные неумелой рукой микрообезьянки любят поп-корн, но умирают от соли — потому как пресноводные.
Первая: серая масса обывателей вовсе не мила и безобидна. Славные, но невежественные тупоглазые горожане изгоняют выбивающегося из трафаретов уникального учителя физики мистера Закрюкского (дальше физику будет преподавать мышечная масса «физручка»). А бессмысленные одноклассники Виктора, завидующие его пионерским изысканиям, пытаются повторить «франкенштейновские эксперименты» и ввергают город в войну с монстрами. Вторая идея (также не новая, но тем не менее требующая усвоения) — моральная ответственность ученого, ответственность перед разумом. Принимать науку не только головой, но и сердцем учит Виктора его наставник, повторяя завет великих авторитетов, утверждавших в частности: «Наука является основой прогресса, облегчающего жизнь человечества и уменьшающего его страдания». Но, боюсь, ошибалась умница Мария Склодовская-Кюри. Не всякий прогресс ведет к уменьшению страданий человечества. И нет у нас такого аккумулятора, как у Виктора, чтобы подзарядить нас, душевно обесточенных.
