Поскольку слова многозначны и даже объем значений научных терминов способен колебаться, необходимо вначале разъяснить, что означает название «ПостНаука». Мы определяем его как этап в трансляции научного знания, «после того как» оно было создано и сформулировано внутри академического пространства. При этом для нас крайне важно, что авторами всех материалов проекта выступают сами ученые — представители академической науки, имеющие ученые степени и научные публикации.

«ПостНаука» представляет собой медиа в прямом смысле этого слова, т.е. выступает медиатором, посредником между учеными и обществом. Мы принципиально отказываемся от любых форм пересказа и интерпретации научных идей, предоставляя слово самим ученым.

Наблюдая за тем, что происходит в области популяризации науки и научного знания сегодня, мы обнаружили, что зачастую на первый план выходят прикладные области, оставляя фундаментальную науку, научные идеи и теории на периферии, притом что первое является лишь побочным продуктом последнего. В то же время ученые и их роль в формировании научного знания в современном обществе сильно недооценены, в большинстве случаев имена ученых и их место в общественных дискуссиях, в том числе по вопросам науки и образования, остаются незамеченными. Помимо этого, в публичной презентации научного знания сегодня имеется известная доля партийности, когда одни науки доминируют над другими или даже полностью игнорируются. Преодоление этих и других недостатков современной популяризации науки и научного знания и ставят своей целью создатели интернет-журнала «ПостНаука».

Поэтому мы с радостью откликнулись на предложение «Новой газеты» о создании специальной вкладки в пятничном выпуске, в котором четыре полосы будут представлять актуальные материалы проекта «ПостНаука» аудитории одной из наиболее влиятельных и авторитетных газет новой России.

Во многом именно близость интересов читателей двух изданий определила возможность нашего сотрудничества. Мы уверены, что это даст вам возможность обновить свои знания о науке, получая информацию из первых рук.

От редакции «Новой» Дорогие читатели, ждем Ваших откликов и предложений по адресу: [email protected]

Шестого августа на Марсе совершил посадку ровер нового поколения, носящий название «Curiosity» — «Любознательность». О его особенностях, отличиях от существовавших ранее марсоходов и о том, какую миссию он должен выполнить, мы попросили рассказать старшего научного сотрудника Государственного астрономического института имени Штернберга МГУ Владимира Сурдина.

1

До сих пор американцы использовали три марсохода: маленький Sojourner и два средних — Spirit и Opportunity*. Все три были геологическими аппаратами, там не устанавливалось анализаторов биологического вещества. На двух последних были видеокамеры, которые показывали геологам структуры с хорошим разрешением и с хорошим спектральным диапазоном, т.е. через разные светофильтры, которые позволяют — ненадежно, но по крайней мере на глаз — выделить сорт породы. На всех трех были анализаторы минералогической структуры, т.е. кристаллического строения, которое говорит о том, в каких условиях сформировались породы. Задача, конечно, состояла в том, чтобы понять, была ли вода в тот момент, когда формировался грунт, по которому ездит марсоход. И это удалось — нашли породы, которые могут формироваться только в присутствии воды. По крайней мере, так происходит на Земле. Видимо, и на Марсе так происходило, т.е. косвенно подтвердилось, что на Марсе когда-то была жидкая вода.

Довольно хорошо исследовали климат, поскольку восемь лет непрерывно проводился мониторинг на последних двух — Spirit и Opportunity. Теперь мы знаем, как меняется температура, как движутся по небу облака, какой песок, какая пыль летает в атмосфере в разные периоды года в тех местах, где сели аппараты (недалеко от экватора). На Марсе в течение года очень сильно меняется скорость ветра, плотность атмосферы — и теперь это довольно хорошо известно.

2

Нынешний Curiosity — крупный аппарат, на Земле он весит 900 кг; по массе он даже превзошел наши «Луноходы». У Curiosity в десять раз больше, чем у его предшественников, научная нагрузка — т.е. масса научного оборудования. На нем гораздо более продвинутые приборы. Например, туда впервые поставили дистанционный анализатор химического состава, т.е. будет исследоваться не только то, до чего дотянется механическая рука (она всего лишь двухметрового выноса). Там установлен инфракрасный лазер, который будет стрелять коротким импульсом в породу, испарять ее — делать маленький взрыв. По анализу спектра — свечению плазменного облачка — можно исследовать элементный состав (в момент взрыва молекулы разрушаются, и сохраняются только отдельные атомы). Но геологам он тоже много говорит о том, что это за вещество. Этот прибор можно наводить на высокие склоны либо на какие-то глубокие провалы. Он дотянется своим лазером на расстояние 10-12 метров. Это значительно расширяет диапазон исследований.

По сути, это первая машина, которая будет не двумерный Марс исследовать, а трехмерный. У нее самой очень высокая вездеходность: предполагается, что она полезет в гору и, может быть, даже поднимется на несколько километров вверх по горе. Если вы видите какую-то вертикальную стену, то геологические слои на ней рассказывают вам историю последних миллионов лет. Раньше геологи только смотрели на это через фотографию, переданную с Марса, а теперь могут лазерным лучом, сантиметр за сантиметром, измерять химический состав и читать эту геологическую летопись.

3

Приборы для поисков существующей либо существовавшей когда-то жизни были на Марсе только один раз, когда американцы в 1976 году посадили два «Викинга» — на них располагался биологический комплекс, но он показал, что там стерильная поверхность. На Curiosity мощное оборудование, работающее на других принципах, способное очень точно анализировать не только элементный, но и молекулярный состав вещества, которое марсоход поместит внутрь себя с помощью руки-манипулятора и сможет распознавать даже обрывки молекул. На нем есть хроматограф, есть рентгеновские приборы для исследования спектра и структуры минералов, есть масс-спектрометр, который тоже будет измерять молекулярный состав. Если когда-то на Марсе были сложные органические молекулы и от них остались кусочки, то их можно будет зафиксировать. Еще на марсоходе есть газовый изотопный анализатор. Дело в том, что живые существа и геологические процессы могут производить одни и те же химические вещества (скажем, газы: CO2 или метан), но с разным изотопным составом. В процессе метаболизма, жизнедеятельности, разные изотопы по-разному участвуют.

Полтора года назад обнаружили, что из-под поверхности Марса выходит метан — это газ либо вулканического, либо животного происхождения. У нас его выделяет крупный рогатый скот или микробы под поверхностью; болотный газ — это тоже метан. Вот мы знаем, что на Марсе метан, а теперь мы будем знать, каков его изотопный состав. Если там микробы работают аналогично земным, то можно будет доказать (или опровергнуть), что это продукт жизнедеятельности, а не вулканов. Вулканов на Марсе не должно быть, там довольно холодно, и они все застыли уже миллиарды лет назад. Поэтому мало кто сомневается, что это биологический газ. Но это надо проверить, и теперь это смогут сделать.

4

На Curiosity установлен мощный комплекс из 17 видеокамер — ничего подобного еще не было. Никто не вел киносъемку, всегда передавали статические фотографии, а этот марсоход снимает 10 кадров в секунду. Сам он не может прямо на Землю передавать большой поток данных, у него слабенький передатчик. Но раз в сутки, когда над ним пролетает один из американских орбитальных аппаратов (их там два сейчас работает — Mars Odyssey и Mars Reconnaissance Orbiter), Curiosity сбрасывает на спутник за несколько минут все, что за целый день записал себе в память. А спутник уже передает нам: у него очень мощный канал, антенна, узконаправленная на Землю. Видео будет высокого качества: размер кадров 1600 на 1200 и цвета богатые.

5

На руке-манипуляторе, которая будет вытягиваться на 2-2,5 метра, есть мощный комплекс разных геологических приборов: сверла, терки, скребочки и довольно хороший микроскоп. Есть несколько источников света, даже ультрафиолетовый, — и для геолога это все равно что ходить с лупой, подносить к своему носу камушки и рассматривать их через нее. Он видит, как блестят кристаллы, какие там поверхности, какие цвета. А рука будет сверлить камушки, истирать в пыль, эту пыль будет загружать внутрь самого аппарата, и там, в автоматических лабораториях, эта пыль будет исследоваться на минеральный состав, ее будут облучать альфа-частицами и рентгеном, чтобы провести химический и рентгеноструктурный анализ. В общем, это нормальный лабораторный комплекс для изучения минеральной и химической составляющих породы.

Впервые на марсоходе использовали не солнечные панели, а ядерный источник тепла. Там плутоний-238 распадается и греет его примерно с такой мощностью, как двухкиловаттный электрочайник. По сравнению с предыдущими марсоходами этот — просто гигант. Производит 125 ватт электричества, на все его моторы, все приборы хватит с лихвой. А еще — чтобы не дать ему замерзнуть, ведь на Марсе по ночам холодно и многие системы марсохода требуют довольно стабильной температуры, особенно научные приборы. Радиоактивный элемент постепенно теряет мощность, но период полураспада у него 88 лет, так что если все хорошо пойдет, несколько десятков лет марсоход сможет проработать.

6

На марсоходе стоит очень хороший российский прибор, называется ДАН — детектор альбедных нейтронов. Альбедных — это значит отраженных. Что он делает? Он будет облучать поверхность под марсоходом: на глубину примерно одного метра будет выпускать нейтроны и получать часть из них в виде отраженных от атомов грунта. Если нейтрон натыкается на тяжелую частицу — ядро кислорода, углерода или железа, — то он отскакивает как мячик от стенки. А если нейтрон ударяет по легкому атому, по атому водорода, то уже не отскакивает — как если мячик ударяет о мячик.

Когда меньше отраженных нейтронов, это значит, что у нас на глубине от поверхности до одного метра (дальше не просматривается) какое-то легкое вещество, содержащее, скорее всего, атомы водорода. Ну, а что может быть с атомами водорода? Очевидно, вода, ничего другого придумать нельзя — вряд ли там нефтью все заполнено, углеводородами. Таким образом судят о наличии слоев льда под поверхностью, о вечной мерзлоте. Если вдруг увидят, что очень много воды под колесами, то могут остановиться и этой механической рукой покопать. Это было бы здорово, потому что изотопный состав воды говорит о ее истории, откуда она взялась, какая была атмосфера, куда она пропала.

7

Место для посадки ему выбрали очень интересное. Это метеоритный кратер, он носит имя австралийского астронома-любителя Вальтера Гейла. Кратер любопытен тем, что у него очень низко по отношению к окружающей поверхности расположено дно. Такое впечатление, что когда-то, когда воды на Марсе было много, внутренность этого кратера была морем или озером. Кратер большой — 150 километров в диаметре, и в центре этого кратера высокая гора. Когда метеорит ударяет по поверхности планеты, он сначала образует яму, а потом вещество возвращается на место, идет волна к центру и выпирает оттуда нижележащие породы.

В кратере Гейл это очень четко проявилось. Если марсоходу удастся подняться на эту гору, он слой за слоем проанализирует глубокую историю Марса. Там слои откладывались в течение сотен миллионов лет.

* Sojourner — был на Марсе с 4 июля по 27 сентября 1997 года; Spirit — с января 2004 года по 22 марта 2010 года; Opportunity работает с января 2004 года.

postnauka.ru/faq/3858

Человек на протяжении многих веков пытается создать нечто похожее на себя. Когда-то это были куклы-автоматы, двигавшиеся подобно человеку, а сегодня это стремление человека реализуется в области искусственного интеллекта.

Как отдельное направление исследований искусственный интеллект возник в середине XX века. Тогда, на стыке нейрофизиологии и математики, появилась дисциплина, которая получила название «кибернетика». В рамках этой области исследований ученые — математики и нейрофизиологи пытались вместе понять, как же организована работа мозга, используя математические методы. Примерно в это же время появились компьютеры, что обеспечило технологическую платформу, ускоряющую кибернетические исследования. Этот факт и привел к возникновению направления исследований под названием искусственный интеллект. Причем одновременно возникло два альтернативных подхода. Первый был связан с нейрофизиологическим представлением о том, что мозг состоит из клеток, обменивающихся электрическими сигналами, и что эта передача сигналов является субстратом, обеспечивающим интеллект. Значит, компьютер, также построенный на основе преобразования электрических сигналов, может моделировать работу мозга. Эта область исследований получила название «искусственные нейронные сети». В ней используется тактика построения интеллекта снизу вверх, от более мелких элементов — нейронов, к более крупным когнитивным уровням.

В истории развития этого направления было много взлетов и падений, связанных с очень высоким ажиотажем. Ученые в конце 60-х — начале 70-х годов заявляли, что «через 10 лет у нас будет робот, способный делать любую работу, которую может делать человек». Но уже в 80-х годах наступил период «холодной зимы искусственного интеллекта». Организации, которые финансировали исследования (в первую очередь Американское агентство по оборонным исследованиям DARPA), увидели, что ожидания не сбываются, и стали вкладывать гораздо меньше средств.

Сегодня интерес к прикладным интеллектуальным технологиям постепенно нарастает, но уже обычно не ставится задача воспроизведения интеллекта человека. Большее внимание уделяется созданию технологий, добавляющих интеллектуальности в нашу окружающую жизнь, — робот-пылесос, стиральная машина, использующая нечеткую логику, или автопилот для автомобиля.

Основная движущая сила, которая стояла за исследованиями в области искусственного интеллекта как фундаментальной проблемы понимания через искусственный интеллект природы человека, фактически стоит на месте. С другой стороны, постоянно идут поиски решений этой проблемы. И один из подходов, главным пропонентом которого является Генри Маркрам — директор Института мозга в Швейцарии, связан с попыткой смоделировать полностью мозг человека на нейрональном уровне. По мнению Маркрама, к этой модели мозга мы можем привязать все наши современные нейробиологические знания и использовать ее потом для тех экспериментов, которые мы не можем провести на человеке. Например, испытывать новые препараты или исследовать, как экспрессия тех или иных генов будет влиять на заболевания нервной системы, и т.д.

Многие ученые критикуют идею Генри Маркрама, в основном из-за его обещаний, что через 10 лет у нас будет модель мозга человека. Но в независимости от того, будет эта модель воспроизводить интеллект человека или нет, как создание базы знаний, интегрирующей все представления о мозге, — этот проект очень важен.

postnauka.ru/video/180

В 1979 году в Иране произошла революция, и шах Мохаммед Реза Пехлеви не смог выполнить свои обязательства по покупке серии новых военных джипов перед компанией Mercedes-Benz. Автомобили уже были изготовлены, но все маркетологи твердили, что их невозможно будет как-то иначе продать — в силу военного назначения. Тем не менее автомобиль был выставлен в германских автосалонах. Это был «Гелендваген» — знаменитый джип Mercedes-Benz. Возникает вопрос, почему люди, тем более в Германии, где прекрасные дороги, начали покупать автомобиль, предназначенный для передвижения в тяжелейших условиях бездорожья?

Этот простой пример, связанный с изменением потребительских ориентаций, иллюстрирует ту теорию, которую Герхард Шульце в начале 90-х годов назвал теорией общества переживаний. «Общество переживаний» — перевод на русский язык немецкого термина «Erlebnisgesellschaft», в английском это явление называется «Experience society» — «общество впечатлений». Согласно этой концепции, в современных развитых странах происходит глубокий процесс трансформации, связанный с изменением, во-первых, потребительских установок современного человека, во-вторых, со всей логикой социального поведения. Герхард Шульце обозначил эту трансформацию достаточно просто — ориентация меняется с внешней на внутреннюю.

Почему человек покупает «Гелендваген»? Потому что этот автомобиль удовлетворяет его представлениям о самом себе и доставляет эмоциональное удовольствие. Главное здесь — изменение всего типа рациональности поведения человека. Возникает новая ориентация на максимальную интенсивность своей текущей жизни. Эта интенсивность связана в первую очередь с эмоциональным внутренним состоянием. Трансформации, связанные с этим изменением, очень обширны, они касаются и финансовой рациональности, и выбора образования, мотивов создания семьи, такой мощной индустрии современного мира как туризм и путешествия и т.д.

Подобная ориентация, эта новая установка, возникает прежде всего в развитых обществах. И человек с внутренней установкой сталкивается со специфическими трудностями.

Во-первых, как правило, человек не знает, чего он хочет. Во-вторых, средства достижения желаемого далеко не очевидны и не всегда работают. И третий момент — даже если человек чего-то добился, что-то пережил, ему еще нужно понять, добился ли он того, чего хотел. Потому что интерпретировать свои собственные внутренние состояния, собственные переживания достаточно сложно. Для этого в современном обществе существуют целые профессиональные группы людей.

Общество потребления, по отношению к которому мы можем говорить об обществе переживаний, сильно от него отличается. Потребительская установка имеет много уровней мотивации. Низшие слои ориентируются на высшие, стараются им подражать. В таких молодых потребительских обществах, как наше, люди демонстрируют потребление, обычно превышающее их реальные возможности и реальное социальное положение. Общество переживаний совершенно ломает эту картину и является своеобразным выходом из общества потребления. Потому что ни внешняя функциональность, ни демонстрирование социального статуса не играют в этой мотивации существенной роли. Главной целью являюсь я сам.

Рискну привести простой пример, связанный с новейшими протестными движениями в России. Мы видим, что интернет был заполнен очень эмоциональными описаниями, связанными с тем, как прекрасно люди провели время, как они пережили новые эмоции, связанные с искренностью, честностью, достоинством. То есть язык для описания этих событий является преимущественно эмоциональным. Тогда как попытка подвести эти события под какие-то объективированные групповые, политические категории наталкивается на большие сложности. Из чего я могу сделать вывод, что та часть людей, которая составляет новое в этих протестных и политических явлениях, живет в логике, которая близка обществу переживаний. Любое коллективное действие такого рода — это очень сильная эмоциональная встряска, она во многом оказывается важнее, чем долгосрочные рационализированные политические программы, в которые пытаются это явление оформить традиционные политические силы.

postnauka.ru/video/2518

Адвентивная флора — это часть окружающих нас растений, которые в своем происхождении связаны с нашей территорией. Они попали к нам из других стран, и человек в этом случае является лишь агентом переноса.

Адвентивной флорой в ботанике занимаются с начала XIX века. Декандоль — известный французский ботаник — впервые обратил внимание на то, что часть растений пересекает природные барьеры и размножается на новой территории. Но до конца XIX века этот факт был мало исследован, поскольку это были события уникальные и трудно классифицируемые. Однако в XX веке в связи с глобализацией, с возросшими объемами грузоперевозок между континентами растения стали активно «путешествовать», и сегодня в ряде стран местная флора часто сопоставима с заносной. Например, в Московской области, по последним подсчетам, местная флора представлена 1100–1200 видами, а заносная, адвентивная флора — примерно 1000 видами. То есть чужеродные виды по числу приближаются к местным, и поскольку в ряде случаев они могут вызывать заболевания человека, этот факт все больше привлекает внимание ученых.

Однако последнее время эти мыши стали по какой-то причине перемещаться к человеку. Постепенно ученые выяснили, что в это же время в лесах Северной Америки стали дичать восточноазиатские бамбуки, которые производят большое количество семян. Как оказалось, именно на этих семенах оленьи мыши, для которых семена воспринимаются как афродизиак, размножаются быстрее всего. Однако бамбук является монокарпиком, то есть растением, которое плодоносит лишь один раз и погибает. В связи с массовым урожаем бамбука популяция мышей также возросла, что привело к нехватке корма. В итоге эти мыши разбежались по лесу в поисках пищи и неизбежно оказались на краю леса: в охотничьих домиках, загородных домах. И таким образом, частота контактов с человеком резко возросла. Адвентивное заносное растение — бамбук — послужило триггером, который запустил цепочку дальнейших биологических последствий, в результате чего умерло около 60 человек.

В Московской области можно найти растения из Северной Америки, Европы, и даже из Австралии и Южной Африки. Однако три четверти из этих видов едва ли переживут ближайшую зиму. Тем не менее иногда растения находят уникальные условия, в которых живут десятилетиями. Так, например, речка Пехорка, куда сбрасываются теплые воды после системы очистки сбросовых канализационных вод Москвы, не замерзает зимой. И там в прошлом году было найдено растение из Центральной Америки. В этой же речке произрастают с десяток видов, которые больше нигде не растут.

В Москве на сбросах бывшего завода имени Лихачева произрастает популяция кабомбы — растения с красивыми рассеченными листьями из Северной Америки, которое очень широко используется в аквариумистике, но совершенно не выдерживает воду ниже 5 градусов. А на термальных сбросах бывшего завода имени Лихачева кабомба живет уже последние 15 лет в одном из затонов Москвы-реки.

Адвентивная флора очень разнообразна, и поэтому при ее изучении возникает огромное количество вопросов. Первый вопрос: с какими видами мы имеем дело? Иногда это непросто узнать: когда вы сталкиваетесь с растением другого континента, далеко не всегда можно найти нужное его определение. Второй вопрос: как оно попало к нам? Ответ на этот вопрос не очевиден в большинстве случаев. И, наконец, основной вопрос: что с этим видом будет дальше? Проявит ли оно какую-то тенденцию к закреплению, натурализации на данной территории, или через два года после того, как мы его встретили, оно исчезнет. Ответ на этот вопрос самый важный, потому что нам важно уметь предсказать появление новых видов, перешедших из состояния просто заносного, чужеродного растения в статус инвазионного. Это очень интересный и академический, и практический вопрос, и именно в этом направлении мы сейчас работаем.

postnauka.ru/video/2959

Слово «говорящие» в названии взято в кавычки — почему?

Термин «говорящие» без кавычек применим к людям. Обезьяны говорить не могут по определению. Их голосовой аппарат устроен совершенно другим образом. Одна обезьяна после нескольких лет усилий выучила три слова: «мама», «папа», «кап» (чашка). Причем она произносила «кап», хлопая себя рукой по губам. Они не могут тонко артикулировать: у них анатомия гортани не позволяет. Однако было очевидно, что по уровню когнитивных способностей обезьяны вполне были бы способны говорить. Уровень мышления, оперирования понятиями у них очень высок. Еще в 20-е годы Роберт Йеркс — крупнейший американский приматолог — предполагал, что они многое могут рассказать людям, если научить их жестовому языку. И вот, собственно, эту идею на рубеже 1960–70-х годов реализовали американцы, причем несколько групп психологов начали работать практически параллельно, с отрывом в год. И первыми были супруги Гарднер.

У обезьян есть какой-то естественный язык?

Так же, как и у всех животных, у них есть врожденная система сигналов, которая включает около десяти категорий. Естественный язык обезьян — первая сигнальная система по Павлову, то есть непроизвольное отражение их внутреннего состояния. Как правило, у их высказываний нет референтов во внешней среде (только «что чувствую, то выражаю»). Сейчас, при более глубоких исследованиях начинают обнаруживаться какие-то более сложные сигналы, но в принципе язык обезьян — это только отражение их внутреннего состояния «здесь и сейчас». Как бы они ни были многообразны и разнообразны.

То есть обезьяна, в принципе, может научиться более сложному языку, чем сама использует в природе?

Принципиально другому! Который в достаточной мере — язык двухлетнего ребенка. Это то, чему выучивается человекообразная обезьяна. Они усваивают несколько сот знаков — «слов», опять-таки в кавычках. И как только их лексикон достигает 10-12 знаков и даже на более ранних стадиях, они начинают сами, по своей воле их комбинировать. Классический пример: Уошо научили знаку «открой», «открой дверь». Учили ее, шантажируя выходом на улицу погулять. Она выучила этот жест, а через несколько дней подходит к холодильнику и «говорит»: «Открой, сладкий» — потому что она знает, что в холодильнике есть сок. Потом: «Открой, одеяло». Одеяло лежит в шкафу, она хочет спать, поэтому: «Открой, одеяло». Ну и далее в таком духе.

Была такая парочка — Бруно и Буи (с ними недолго работали). Они стали обмениваться этими фразами между собой! Один сидит, ест что-то, подходит второй и «говорит»: «Пойдем, играть». А первый «отвечает»: «Я, Бруно, еда!» И это совершенно спонтанно, при лексиконе 20-30 знаков, на самой ранней стадии экспериментов. Исследователи совершенно случайно это обнаружили.

Какой вывод можно сделать после прочтения книги?

Ее основная мысль состоит в том, что даже речь человека, сложнейшая психическая функция, имеет биологические корни. Что когнитивная основа для функционирования языка была заложена где-то на том этапе филогенеза, когда мы имели общего предка с человекообразными обезьянами. Они отделились от общей с нами ветви филогенеза 5 млн лет назад — это шимпанзе, бонобо. Гориллы и орангутаны еще раньше, около 8 млн лет назад. Но поскольку современные антропоиды могут усваивать простой аналог человеческого языка на уровне двухлетнего ребенка, можно считать, что наш общий предок эту довербальную основу имел — обладал способностью к обобщению, способностью формировать достаточно отвлеченные понятия. И постепенно на этой основе развивалась способность к символизации, то есть к операции установления тождества между какими-то конкретными предметами, явлениями, понятиями, категориями, хранящимися в памяти, и некими нейтральными знаками — словами.

postnauka.ru/books/506