Сергей ВЕРТЕЛОВ, Гана

— А «Нимфа», туды ее в качель, разве товар дает! — заволновался Безенчук… — Без всяких кистей и глазетов. Просто деревянный гроб. Сосновый. Понял? И.Ильф, Е.Петров. «Двенадцать стульев»

Как-то в огнедышащий январский полдень я медленно брел по кривым улочкам Аккры и, подгоняемый в спину «харматтаном» (пыльный ветер с севера), с любопытством разглядывал витрины небольших лавчонок, коих великое множество в пригородах столицы Ганы. Внезапно мое внимание привлекла большая стеклянная витрина с гигантскими, ярко раскрашенными деревянными макетами, напоминающими игрушки для великанов. Захожу, здороваюсь, осведомляюсь, что за диковины. Отвечают: «Гробы…»

Минуты две я тупо переводил взгляд с огромных игрушечных карет «скорой помощи», рыб, банок, сапог, лодок, книг, телефонов и роялей на продавца — крепкого, иссиня-черного, улыбающегося во весь рот африканца, — прежде чем выдавил: «В каком смысле — гробы?!» «Ну, гробы, в них людей хоронят», — весело пояснил он мне. Я обвел взглядом весь магазин, буйство красок которого не укладывалось в мое представление о похоронной конторе. Видя мое замешательство, продавец, оказавшийся гробовых дел мастером по имени Годфрид, радушно пригласил меня к небольшому столику, стоящему рядом с гробом в виде макета самолета «Canadian airline». Он налил мне стаканчик терпкого чесночного вина (я не ошибся, именно чесночного) и поведал удивительную историю о похоронах по-ганийски. Начиналась она с древней легенды: «С младых ногтей мальчик ходил с отцом в море, он рос в рыбацкой семье. Параллельно он выучился у дяди плотницкому ремеслу. Когда отец умер, и родные и близкие собрались на похоронах, их взору предстала чудесная ладья. Всплеснув руками, они воскликнули: «Что это?» «Мой отец всю жизнь ходил на лодке в море. Сейчас он путешествует по другим мирам, но наверняка он так же захочет ходить в море за рыбой. Пускай же он ходит на этой лодке, в которой мы похороним его».

Так и появилась традиция класть покойника в яркий особенный гроб замысловатой формы, соответствующий прижизненному занятию покойного. С тех пор рыбаков в Гане хоронят в гробах-лодках, водителей — в машинах. Гробом для писателя будет книга, для торговки дарами моря гроб будет сделан в форме краба. Роскошный гроб в форме королевской сандалии предназначен для членов монаршего семейства. В Гане считают, что смерть — это переходная ступень в иной мир, где умерший должен присоединиться к предкам и стать равноправным членом общества мертвых.

Но начнем с самого начала. Прежде чем начать прощание и плач по умершему, нужно выждать некоторое время, чтобы убедиться, что душа не пожелала вернуться в этот мир и окончательно покинула тело. Для этого тело выносят и помещают в сидячем положении или полулежа на террасе перед домом, где оно может находиться несколько дней или даже месяцев, окуриваемое ароматическими травами.

Убедившись, что покойник «настоящий», приступают к следующему этапу. В Гане, где практикуется вуду, полагается оберегать лоа (душу) усопшего от злых духов. Семья умершего призывала хунгана (жреца вуду), попросив других родственников оставаться на некотором расстоянии от покойника. Жрец приподнимал саван и заползал под него. Гремя амулетами и гортанно бормоча сакральные заклинания, он обхватывал тело покойника, сдавливал, выпуская на свободу душу, а затем помещал ее в специальный сосуд. В преданиях вуду есть упоминания о том, что покойник, прощаясь с душой, иногда поднимал голову и открывал рот. Закупоренная в сосуд душа передавалась только близким родственникам, но ни в коем случае не должна была попасть к бокору (колдуну вуду), который может сделать из покойного зомби. Чтобы исключить любые подозрения, производят «опрос» трупа. Для этого выбирают двух мужчин покрепче, которые поднимают гроб на плечи, прорицатель произносит несколько особых заклинаний и запевает похоронную песню, которой присутствующие вторят печальным хором. Неожиданно для окружающих несущие гроб начинают конвульсивно сотрясаться и подпрыгивать, а затем быстро обегают вокруг деревни. Если во время этого круга почета с гробом на плечах носильщики внезапно останавливаются и замирают перед одним из жителей деревни — он и есть похититель души покойного…

Могилу выкапывают в тени деревьев рядом с деревней и обычно огораживают колючими ветками, на которых развешивают фетиши или делают ограду из черепов, костей и клыков животных. Начинается погребальный обряд, состоящий из специальных танцев, госпельного пения и чтения стихов. В течение недели близкие продолжают прощаться с покойным. По прошествии месяца участники похорон снова собираются вместе и идут на могилу, чтобы провести ритуал «омовения мотыги». Для этого они приносят с собой пиво, которым промывают все инструменты, использованные для похорон. Они считают, что пиво обладает целебными свойствами. В некотором смысле это эликсир жизни, поэтому его распределяют и между деревенскими детьми.

Годом позже проводится другая церемония, которая известна как вызов души усопшего. Она предназначена только для мужчин и женщин, которые состояли в браке. Родственники и друзья покойного устраивают большой праздник. С этого момента вдовствующие имеют право вступать в новый брак, а имущество умершего может быть поделено, и наследники вступают в право наследства.

Церемония похорон очень важна, так как считается, что положение умершего на том свете будет зависеть от того, какие похороны ему будут устроены на этом. И наоборот — благоденствие родственников будет обусловлено тем, насколько удовлетворили покойного его собственные похороны. Именно поэтому африканцы стремятся скопить как можно больше денег для пышных похорон.

Однако, как бы странно это ни звучало, похороны порой ведут к летальному исходу. Экономика Ганы сейчас динамично развивается, и жители деревень все чаще переселяются в города. Ганцы уверены в том, что тело покойного должно вернуться туда, где он появился на свет. Следуя этой традиции, новоиспеченные горожане отправляются в долгие и опасные поездки через всю страну в родные места. Африканские дороги оставляют желать лучшего. В дорожно-транспортных происшествиях здесь гибнет больше людей, чем от малярии или туберкулеза. И по жестокой иронии судьбы особому риску подвергаются те, кто отправляется на похороны. Человек умирает. Родственники и друзья едут на похороны, на большие расстояния, в переполненных автобусах — и при этом везут с собой гору багажа и гроб. Во время таких путешествий водители устают, их внимание рассеивается, к тому же они нередко выпивают по дороге. Местные газеты пестрят сообщениями о том, как целые общины оказываются на грани вымирания из-за гибели в ДТП людей, ехавших на похороны.

На этой невеселой ноте рассказ Годфрида был прерван появлением группы людей со скорбными лицами, которые пришли забирать гроб для своего родственника. Гроб был сделан в виде бутылки кока-колы (видать, усопший был при жизни продавцом напитков). Родственники обступили деревянную бутылку и, восхищенно цокая языками, хвалили гробовых дел мастера.

Я не стал мешать и потихоньку вышел на улицу.

Еще раз оглядев витрину, подумал: «Если я умру в Гане, то меня как путешественника, наверно, похоронят в гробу в виде компаса». Странно, но на душе при мыслях о собственных похоронах грустно вовсе не стало, а даже как-то весело и легко! Я улыбнулся и зашагал по улице в сторону Гвинейского залива, в синей дали которого белели паруса рыбацких лодок.

P.S. По возвращении в Москву я обнаружил в своей почте весточку от Годфрида, в которой он осведомлялся о моем здоровье и о том, как я добрался домой. Письмо заканчивалось так: «God bless you». И подпись: «GOD».