СюжетыКультура

Время всегда хорошее

Продолжаем разговор о детской литературе эпохи соцсетей

Этот материал вышел в номере № 91 от 15 августа 2012
Читать
Продолжаем разговор о детской литературе эпохи соцсетей

Ольга МАРИНИЧЕВА

Сказочные сюжеты, вплетенные в историческую реальность, сообщают читателям книг Андрея Жвалевского и Евгении Пастернак узнаваемость дня сегодняшнего — и в то же время экстраполяцию из него в возможное прошлое. И в этой отстраненности — привычное, обыденное перевоплощается под новым углом зрения. «Что будет, — сказано в аннотации их книги «Время всегда хорошее», — если девчонка из 2012 года вдруг окажется в 1980 году? А мальчик из 1980 года перенесётся на её место? Где лучше? И что такое «лучше»? … Правда ли, что «время тогда было другое»? А может быть, время всегда хорошее и всё зависит только от тебя…»

Тем более актуально для юных читателей это путешествие в недавнее прошлое, отрезанное от них (в отличие от их ровесников предыдущих десятилетий XX века) радикальной сменой формаций. Неспособность представить жизнь своих ровесников «до 1991 года» — серьезная социальная и педагогическая проблема всего общества, ведь дети укореняются в истории, в течении времени вообще, во многом именно через ровесничество, соотнесенность себя с детьми прошлого, как было на протяжении советских десятилетий; у нынешней же детворы на месте недавнего прошлого — зияющий вакуум.

Вот пример такого оживления минувшего в книге «Время всегда хорошее» — разговор Оли, главной героини, оказавшейся в 1980 году и вынужденной ссылаться на потерю памяти после болезни, чтобы хоть как-то объяснить свою инаковость:

«— Ир, а кто была эта девушка? — спросила я.

— Какая?

— В платочке… то есть в галстуке.

— Танечка — пионервожатая…— удивлённо ответила Ира. — Ты что, и её не помнишь?

— Не-а, — сказала я. — Я даже не помню, кто такие пионеры.

Бедная Ира вросла в землю и минуту стояла молча.

— Ой, ничего себе, — наконец сказала она. — Только ты не говори никому.

— Почему? — удивляюсь я.

— Не знаю, — сказала Ира, — но не говори. Я тебе всё расскажу. Клятву помнишь?

— Какую клятву?

— Я (фамилия, имя), вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза! — бодро отбарабанила Ира. — Помнишь?

Я затравленно кивнула, хотя, естественно, этот бред помнить никак не могла. Многого я даже не поняла. <…>

— Ир, а другие партии?

— Какие?!

Я запнулась, поняв, что сморозила очередную глупость.

— Ладно, проехали, — сказала я, — давай дальше рассказывай…»

В «Правдивой истории Деда Мороза» этих же авторов предпринята успешная попытка (на моей памяти — первая) связать воедино историю России начиная с 1912 года — через историю Деда Мороза, в чьей роли оказался инженер-путеец Сергей Иванович Морозов. Очень помогли в этой его миссии крохотные союзники — птёрки и охли, волшебный народец, по примеру хоббитов Толкиена сочиненный авторами. «Всё, что мы выдумали, так похоже на правду, что мы уже и не знаем, — признаются авторы, — выдумали мы это всё, или нам птёрки с охлями нашептали?»

Усиливают эффект достоверности истории для детей, детские фотографии из домашних альбомов разных поколений, с начала века до наших дней, детские открытки, плакаты, фото советских документов, листовки, переложенные рисованными листьями, как страницы в альбомах, гербариях… (художественный редактор книги — Валерий Калныныш).

Получилась книга-учебник типа знаменитой «Занимательной физики» Перельмана — занимательная история, «адресованная детям 8—12 лет, тем, кто ещё не расстался с верой в новогоднее чудо, но уже готов узнавать правду о жизни и истории своей страны» (из аннотации).

Вот пример одной из глав:

«Конец 1935 года

Из истории

К середине 1930-х годов жизнь в России понемногу наладилась. Теперь, правда, это была не Российская империя, а Советский Союз, но люди уже привыкли к новой, Советской, власти, обживались. Привыкли и к очередному новому названию Петрограда — теперь он назывался Ленинград. Голод, Гражданская война и стрельба по ночам ушли в прошлое. Заработали магазины и рынки. Везде строились заводы. Телефонов и автомобилей стало заметно больше, а самоваров — наоборот, меньше.

Правда, свободы стало ещё меньше, чем при царе. Все очень внимательно читали газеты, чтобы не пропустить что-нибудь важное. Например, объявит газета «Правда» какого-нибудь писателя «врагом народа» — значит, книги этого писателя надо из дома выкинуть или хотя бы спрятать. …В это время в СССР зарождался «культ личности». Этой самой личностью был Иосиф Сталин, генеральный секретарь ЦК ВКП(б) — Центрального комитета Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). А если проще, то глава государства.

В честь Сталина слагались песни и стихи, его портреты висели в каждом кабинете в каждой школе.

И все дети без исключения знали, что живут в самой лучшей стране на свете, все гордились своими красными пионерскими галстуками и говорили: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». …

…Люди даже не стали особенно спорить, когда Советская власть в 1926 году запретила проводить рождественские ёлки. Всё больше подрастало детей, которые ни разу в жизни не искали под ёлкой подарок…

…Сергей Иванович быстро вспомнил первую ёлку в доме у своей сестры и, чтоб дети не устроили кучу малу, предложил всем по очереди читать стихи.

— А можно не стих, а песенку? — спросила маленькая веснушчатая девочка.

— Конечно, милая, — радостно согласился Дед Мороз, и в голове у него тут же зазвучала «В лесу родилась ёлочка».

Но девочка звонко запела совсем другое:

— Мы растём, мы поём, мы играем,

Мы в счастливое время живём,

Песней дружною мы открываем

Пионерский наш радостный дом…

Дед Мороз обвёл изумлённым взглядом зал и увидел, что учителя поют даже старательнее, чем дети. Он растерялся. Патриотические песни на Рождество даже в царской России не пели!

— Не расстраивайся, — зашипел ему в ухо знакомый охлин голосок, — они просто по-другому не умеют…

— Ладно, научим, — пробурчал Дед Мороз и громко объявил: — Ай, молодцы, ай ладно поёте! А теперь мы с вами новую песню выучим, новогоднюю. Ну-ка в хоровод встанем! А теперь за мной повторяем! «В лесу родилась ёлочка…»

Они стали первыми

…И вот что я считаю важным еще отметить: когда-то перестройка, а затем и политическая, экономическая революция начала 90-х началась, как бы странно это ни звучало, со школы, с педагогики, с движения педагогов-новаторов в области обучения и воспитания. Именно они первыми поставили проблему, как воспитать человека свободного, — и воплотили ответы на этот вопрос в своей практике. Один из них, ставший вскоре первым министром образования России, Эдуард Дмитриевич Днепров, историк педагогики, даже выявил такую закономерность: в России всегда политическим переворотам предшествует педагогическая перестройка, когда на авансцену общественной жизни выходят и широко обсуждаются вопросы образования и воспитания.

…Они были первыми «либералами» в 80-е годы. Сейчас же, мне кажется, коллективный педагог в лице детских писателей несет новую социальную миссию: «сшивает» заново дважды разодранное в XX веке лоскутное одеяло истории страны, не проклиная ни белых, ни красных, ни коммунистов, ни декабристов, а всему и всем находя в этой истории место. Я вообще мечтаю о том времени, когда на телеэкраны не просто вернутся «Неуловимые мстители», но будут объединены в одном показе с фильмами о юных героях Белого движения по примеру недавно вышедшего фильма режиссера Николая Глинского «Мальтийский крест». Там главный герой (его блестяще сыграл Павел Меленчук из знаменитой московской школы Рывкина, в которой существует свой театр) — отважный мальчик из царской семьи. Ну и, конечно, вечные гардемарины — вперед! Отвага, доблесть, совесть и честь выше любых политических разделений.

Вот и в книге Марины Аромштам «Когда отдыхают ангелы» (издательство «Компасгид») много детских (от имени первоклассницы, главной героини) и взрослых (от имени ее учительницы Марсём — Марины Семеновны) раздумий о природе героического, его месте в жизни — взрослой и детской. В дневниках Марсём плотно присутствует образ Януша Корчака, собеседника и героя для самой учительницы начальных классов. Эта книга больше всех меня очаровала: по своей тональности и даже манере оформления (иллюстрации Ильи Донца и Маргариты Щетинской) она ближе всех к главной сказке XX века — «Маленькому принцу» Экзюпери с его собственными рисунками.

Из всех обозреваемых здесь авторов Марину я знаю лучше всего — с самого начала ее работы учительницей труда, а затем младших классов в школе Ямбурга, еще в период ее увлечения Вальдорфской педагогикой. Начинала она как дочь Семена Аромштама — одного из знаменитых представителей особого «ордена», каким является сообщество московских директоров школ, начиная с 50—60-х годов прошлого века. А потом Семен Иосифович признался мне, что как-то незаметно стал именоваться «отцом Марины Аромштам». Марина, за что бы ни бралась, мгновенно достигает высот в любом деле: работая у Ямбурга, стала финалисткой конкурса «Учитель года»; перейдя в журналистику, публиковала блистательные статьи; затем много лет редактировала приложение по дошкольному образованию при газете «Первое сентября». Своей второй по счету книгой «Когда отдыхают ангелы» завоевывает Национальную детскую литературную премию «Заветная мечта», присужденную именно детским жюри. А сейчас успешно выпускает вместе с мужем, писателем Александром Фурманом, сайт «papmambook».

Книга Марины, написанная для среднего и старшего школьного возраста, начинается с высокой, чистой, улыбчивой ноты — под фигурками трех горизонтально летящих ангелов с прижатыми к груди руками следует текст, набранный курсивом:«Средневековые богословы всерьёз обсуждали, сколько ангелов может поместиться на кончике иглы, но так и не пришли к единому решению. Про ангелов до сих пор ничего толком не известно.

Говорят, они умеют летать. И у них, наверное, есть крылья. Но есть ли у ангелов ноги? Можно ли сказать: «Ангелы сбились с ног»? Или надо говорить: «Ангелы сбились с крыльев»?»

Книга уникальная тем, что этот высокий настрой реализован в реальной жизни класса в игровом и всё же героическом проживании их общей жизни, созданной Марсём, как феей-волшебницей с ее взрослыми друзьями и подростками, для малышни — или, как принято их называть в среде училок, «мелких». Право же, описание этой реальной сказочной игры, в которой присутствует великий педагогический смысл (а именно он и может быть назван подлинно великим) и который напоен реальным опытом реальной «училки» Марины Аромштам, а не просто сконструирован воображением писателя, — захватывает неизмеримо больше, чем игры компьютерные, или ролевые, или исторические по реконструкции разных эпох, или толкиенские.

Таково уж волшебное, живое очарование образов живых ребятишек, «вылюбленных» автором «в квадрате» — как педагогом и как детской писательницей. Высокая нота звенит, звучит во всех текстах не проповедями и нотациями, а органично врастая в повествование и обращая не только слушающих Марсём ребятишек, но и всех нас, читателей, в ее один большой учебный класс:

«Как-то я встретила человека, который каждый день перед заходом солнца начищал до блеска свою лопату. Лопата сияла так, что в неё можно было смотреться — как в зеркало. Я спросила, зачем он это делает. «У каждого из нас есть ангел, — сказал человек. — Тот, что отвечает за наши поступки. Но ангелы не могут заниматься только нами. Если мы что-то делаем правильно — хоть что-то делаем правильно, они улетают по другим важным делам. И тогда одной бедой в мире становится меньше. Если же мы пакостим, ангелы должны оставаться рядом — исправлять наши пакости. Мой ангел знает: вечером я всегда чищу лопату. В это время он может быть за меня спокоен, может от меня отдохнуть. И он летит спасать кого-нибудь — от бури, камнепада, землетрясения. Летит туда, где нужны усилия многих ангелов. И если хоть один из них не явится в нужный момент, последствия могут оказаться самыми печальными».

Так сказал мне этот человек. Подумайте об этом, ладно?»

И еще:

«Это очень важно — узнать про ангелов. Но слова должны за что-то зацепиться. За что-то внутри. Иначе они скользнут мимо.

Как ветер.

Как шум проезжающего автомобиля.

Как чужая кошка, бегущая через двор. Она, такая мягкая и пушистая, бежит по своим делам и не имеет к тебе никакого отношения. Ты, конечно, можешь её погладить — если она не испугается. И если ты не испугаешься погладить чужую, неизвестную кошку, только что выбравшуюся из подвала, — вдруг она заразная? Но даже если ты ее погладишь, это ничего не изменит в твоей жизни. И в жизни кошки тоже. Она всё равно побежит дальше, по своим делам. И ты пойдёшь дальше, будто бы никого не гладил.

С ангелами так нельзя. Нельзя поступить с ними так же, как с этой неизвестной кошкой: всё узнать — и пойти по своим делам. Ты должен будешь с этим жить. Дальше — жить с этим».

…А я думаю: как же это хорошо, что нам и нашим детям теперь можно будет с этим дальше жить. С этой новой детской литературой. Будто и впрямь со стаей добрых ангелов, слетевших с небес на помощь земной детворе.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow