В эту поездку Вельск, во-первых, поражал — но не запредельной жарой, как в прошлом году, когда местный суд отказал Платону Лебедеву в условно-досрочном освобождении из-за каких-то штанов, украденных у него в зоне. В этот раз тот же районный суд решил-таки принять во внимание либерализацию Уголовного кодекса. А во-вторых, журналистов без звука пропустили на территорию самой колонии, где зэки из числа поселенцев провели для нас мини-экскурсию. В прошлом году тех же журналистов автоматчики тормозили еще на дальних подступах к заведению и под дулом требовали отсюда «валить».
Деревянный забор в три ряда с колючкой, навстречу изредка попадаются одинокие собаки, каменные бараки с решетками — вот, собственно, и весь пейзаж ИК-14. В одном из каменных бараков и находился Платон Лебедев в те минуты, когда Вельский районный суд так неожиданно для всех решил его судьбу. Участвовать в заседании он категорически отказался, да и ходатайство о смягчении срока подавал не он, а его адвокаты, — Лебедев уже давно по-булгаковски «не намерен никого ни о чем просить».
Когда Вельский суд в прошлом году заворачивал его с УДО и судья зачитывал постановление-отказ, поскольку «Лебедев не встал на путь исправления», «не раскаялся» и т.д., под окнами гремела веселая музыка — играли на трубах, барабанах и еще бог знает на чем — это был оркестр гастролирующего цирка-шапито. И Лебедев относился к этому с жесткой иронией, как и ко всем последующим событиям: областной суд признал отказ в УДО законным, потом Конституционный суд указал на незаконность решения, но прокуратура отказалась вмешаться и требовать пересмотра. А когда через полгода Лебедев автоматически получит право вновь подавать на УДО, администрация колонии объявит ему выговор — за то, что после зарядки находился в спортивном костюме там, где можно было быть только в робе…
В общем, принимать личное участие в каком-либо цирке Лебедев больше не захотел.
Продолжали сизифов труд адвокаты. С новым их ходатайством было много проще, чем с УДО. В данном случае не нужно было интересоваться мнением колонии и ФСИН, поскольку вступил в силу закон, смягчающий наказание по статье ч. 3 ст. 174.1 УК РФ («отмывание») — одна из так называемых медведевских поправок, направленных на либерализацию и гуманизацию УК. Суть принятого 7 декабря 2011 года Федерального закона №420 вот в чем. Если раньше санкция по статье об отмывании предусматривала сначала до 15 лет лишения свободы, потом снизилась до 10, то теперь опустилась уже до 7 лет, а нижний предел наказания не предусмотрен вовсе. И что важно в случае Лебедева — закон, смягчающий наказание, имеет обратную силу.
Объясняя все это в ходатайстве, адвокаты особо подчеркивали: «Лебедев не намерен никого ни о чем просить, расценивая свое лишение свободы как результат преступления, совершенного лицами, облеченными широкими государственными полномочиями. Примитивно и неуместно расценивать данное обращение как некий акт раскаяния со стороны Лебедева или же воспринимать его как косвенное признание им вины. Ни милости, ни снисхождения Лебедев просить не намерен».
…7 августа заседание проходило в том же зале, где год назад рассматривалось прошение об УДО. Только судья был другой — не Николай Распопов, а сам председатель — Виктор Иванов. Все заняло ровно час. Защита просила переквалифицировать инкриминируемые Лебедеву деяния, снизить наказание до уже фактически отбытых им 9 лет и незамедлительно освободить. Вкачестве примера того, что людей после смягчения данной статьи уже выпускают на свободу, адвокаты Владимир Краснов и Алексей Мирошниченко привели дело одного из юкосовцев. Владимиру Переверзину вменялось то же, что и Ходорковскому с Лебедевым, и с одной и той же уголовно-правовой квалификацией (ч. 4 ст. 160, ч. 3. ст. 174.1 УК РФ). Да и сел он, подчеркивали адвокаты, позже Лебедева, а вышел раньше.
Судья Иванов послушал-послушал, но решение Петушинского райсуда Владимирской области, который смягчил Переверзину срок, приобщать к материалам дела не стал. Как и решение Басманного суда, влепившего Переверзину такой же приговор, что и судья Данилкин бывшим руководителям ЮКОСа.
Тогда председательствующего Иванова попросили хотя бы прочесть документ, что оглашался год назад в этом же зале, — письмо 9-летней дочки Платона Лебедева, которая как-то совсем по-взрослому просила отпустить ее отца, приписав в конце: «…и Ходорковский пусть тоже выходит». Судья Иванов и на это предложение не ответил.
Словом, всё традиционно: просьбы и ходатайства отклонялись, и сложилось общее ощущение: отклонено будет и основное ходатайство — под каким-нибудь немудреным предлогом. Но сценарий изменился, когда судья Иванов неожиданно спросил:
— А что с ответом Верховного суда на надзорные жалобы Ходорковского и Лебедева (на второй приговор. — В.Ч.). Ответ уже известен?
— Известен, — и адвокат Краснов перечислил: сначала судья ВС Воронов жалобы завернул, потом вмешался лично глава Верховного суда Лебедев, жалобы рассмотрел и передал на новое рассмотрение в президиум Мосгорсуда, рекомендовав тому проверить, не противоречит ли друг другу первое (налоговое) и второе (хищение нефти) дело Ходорковского и Лебедева.
— Понятно, — отозвался судья. — Мнение прокурора по поводу заявленного ходатайства о смягчении наказания осужденному Лебедеву?
И неожиданности продолжились. Молодой прокурор Евгений Ермошко с оговоркой, «учитывая характер и степень общественной опасности и иные обстоятельства», не стал противиться, а предложил суду снизить Лебедеву срок — и не всего на несколько месяцев, как все ожидали, а на1 год и 7 месяцев. При таком раскладе Лебедев вышел бы на свободу 2 октября 2014-го.
На следующее утро судья Иванов вынес свое решение, более радикальное, чем предложение прокурора, но и не то, о чем просила защита: снизить срок заключения на 3 года и 4 месяца. Значит, Лебедев должен был выйти из ворот колонии через 6 месяцев и 24 дня — 2 марта 2013 года.
Никто из присутствующих сразу даже не понял, что произошло. Ведь судья произнес не цифру 3,4, а 9,8 лет — именно в такой срок превратился прежний 13-летний приговор Лебедева. В зале повисла тишина: журналисты дергали друг друга за рукава — правильно ли они поняли; адвокаты переглядывались. Как только судья ушел, все стали судорожно считать в столбик. Сначала разбились на профессиональные группы, потом, не веря своим глазам и обвиняя коллег в неумении считать, объединились и получили искомое — 3 года и 4 месяца.
Журналисты спешно диктовали сенсацию в редакции, адвокаты — в колонию к Лебедеву. Никто не скрывал ни улыбок, ни удивления. Конечно, по закону, как потом комментировали юристы, «здесь нет ничего удивительного» — «суд не мог не учесть изменения в законодательстве»… Да, но раньше в деле Ходорковского-Лебедева суды (за исключением Верховного) позволяли себе регулярно не учитывать те или иные медведевские поправки в УК.
— Я почти удовлетворен, что адвокатам почти удалось достигнуть цели. Буду удовлетворен, когда цель моих адвокатов будет достигнута в полном объеме, — эти слова Платона Лебедева передали журналистам его адвокаты после визита в колонию.
Комментарий адвоката Константина РИВКИНА:
—Данное решение уникально своей весьма существенной приближенностью к правильному применению уголовного закона, что так нехарактерно для дел ЮКОСа. Как разъяснял КС, в подобных ситуациях реальное наказание должно снижаться соразмерно снижению санкций статьи УК, чего повсеместно не происходит — суды обычно уменьшают сроки в минимальных размерах, исчисляя их месяцами. Если и другие коллеги последуют примеру вельского судьи, осуществившего акт гуманизации, а не профанации, это можно будет только приветствовать.
P.S.Неясно пока, пойдет ли по пути адвокатов Лебедева защита Ходорковского. Впрочем, последними вопрос о смягчении наказания ввиду гуманизации УК раннее уже был поставлен в надзорных жалобах в Верховный суд.
Что касается обжалования решения, то прокуратура обещает определиться с этим вопросом в течение 10 дней. Адвокаты Лебедева решение уже обжаловали — требуя снизить тому срок до фактически отбытого.
