День железнодорожника настолько возбудил Путина, что он решил обратиться к любимому жанру — прямой линии с народом. Президент вещал с острова Валаам. Ему восторженно внимал на местах аккуратный железнодорожный народ. Скромно потупив глаза, вслушивался в ритуальные речи Путина Владимир Якунин. Глава РЖД гляделся вершинным достижением отрасли: отменно сшитый пепельно-серый мундир тонко рифмовался с его благородной сединой. В какой-то момент величественность якунинского облика несколько померкла. Он вдруг принялся с излишней настойчивостью просить у Путина «найти возможность встретиться и с ветеранами, и с молодежью» по случаю 175-летия РЖД. Путин кивнул головой.

Обидно, что Медведев пока не получил публично подобное приглашение. Ведь именно он предпринял мужественное путешествие на поезде по Сибири (не побоялся неизбежных аналогий с северокорейскими лидерами). В интересе премьера к локомотивам легко угадывался давний трепет чудесного малыша Димы перед вагончиками и колесиками. Значительно подросший Дмитрий Анатольевич тоже никого не оставил равнодушным. В числе увиденных им достопримечательностей современного поезда он отметил туалет. «Раньше, — авторитетно заявил Медведев, — в поездах и самолетах туалетов не было. У нас всегда так к людям относились: едут десять часов, а туалетов нет». Слово «раньше» озадачило. Вспомнила из литературы, что уже при Александре III были в поездах ватерклозеты. Только принялась рассуждать над нюансами туалетной темы в России, как случился еще один юбилей.

День железнодорожника совпал с годовщиной тюремного заключения Юлии Тимашенко. Ее соратники выпустили в небо перед зданием Печерского суда 365 белых голубей. Сопоставление двух юбилеев навевало нехорошие предчувствия. Как бы в следующий День железнодорожника не пришлось выпускать голубей у Хамовнического суда — теперь уже по случаю Pussy Riot. Нам нет преград на море и на суше. Разве в конце февраля кто-нибудь мог предположить, что «пусси» и полгода спустя останутся главными ньюсмейкерами?

Дело о панк-молебне обозначило некий рубеж в развитии общества, а потому обросло рекордным количеством комментариев. Но главную правду о сегодняшнем дне я обнаружила не в них, а в лекции Ключевского о Смуте. Истоки Смуты Василий Осипович видит в особом типе мироустройства, которое он называет «государство-вотчина». Московские правители никак не поймут, что государство не может никому принадлежать, кроме народа, и продолжают на него смотреть как на личную вотчину. Такова особенность, подчеркивает Ключевский, тогдашнего политического мышления. Прошло почти пять столетий, а мышление не изменилось. Я даже затрудняюсь сказать, что оскорбительнее для граждан — вопиюще неправосудное правосудие или рабское упование на Того, кто вроде бы не жаждет «пуссиной» крови.

Государство-вотчина и сегодня живет по канонам древнерусского права, то есть облагает все сущее и видимое полным комплектом феодальной зависимости. Захотел губернатор Ткачев после трагедии в Крымске покончить в своей вотчине с кавказским вопросом — тотчас приступил к исполнению задуманного. Легко минуя Конституцию, он занялся формированием казачьей полиции. Впрочем, Ткачев демонстрирует чудеса политкорректности, рассуждая о кавказцах. Его главный покровитель, предыдущий хозяин Краснодарского края (ныне сенатор) Николай Кондратенко, умудрялся в краткой публичной речи произнести более 60 раз заветное слово «жид».

Только в государстве-вотчине популярнейший человек калибра Андрея Макаревича может обратиться к президенту с отчаянным предположением: «Я не верю, что вам настолько наплевать на страну, которая выбрала вас президентом». Путин — вершина пирамиды, выше — лишь небо. А что за прелесть валаамский священник, судорожно схвативший путинскую руку для нанесения поцелуя! Это же сделано на уровне рефлекса. И на том же уровне Владимир Владимирович брезгливо отверг поцелуй (кадр каким-то чудом попал в эфир вечерних «Вестей»). Но если уж продолжать множить примеры, подтверждающие актуальность мысли Ключевского, то лучшей иллюстрации, чем заседание Русского географического общества на том же Валааме, просто не найти.

В ожидании масштабного экономического кризиса государство затевает грандиозный проект. В Домодедове планируется построить парк «Россия», где сконцентрируются лучшие достижения всех регионов. Особенно умилила фраза об «интеллектуальной площадке для новых идей развития». А как же Сколково? Напряженный взор и стремительно краснеющие щеки Вексельберга свидетельствовали о том, что его, вдохновителя Сколкова, данный вопрос волнует еще больше, чем меня. Тем временем выяснилось основополагающее: главная миссия новодела — патриотическая. Речь идет о патриотизме в особо крупном размере, то есть о 50 миллиардах рублей.

Впрочем, самая эффектная мизансцена была впереди. Путин с хитрым ленинским прищуром решил выяснить, кому принадлежит земля. Оказывается, нашелся безымянный владелец, который решил добровольно и безвозмездно (Шойгу грозным голосом подчеркнул ключевые слова) передать в дар Московской области тысячу гектаров земли. Мизансцену завершил лично Путин, прочитавший выдержку из Иннокентия Сибирякова. Тот вложил век назад часть своего миллионного состояния в научные проекты, в том числе и на Валааме. Данную цитату, судя по развитию событий, отныне обязан выучить, как «Отче наш», каждый олигарх, который еще не окончательно навострил лыжи. Итак, товарищи олигархи, слушайте и запоминайте мысли Сибирякова, они вам пригодятся: «Мои миллионы — результат труда других лиц. И я чувствую себя неправым, завладев их трудом». Во время чтения Путин сделал несколько мхатовских пауз, обводя присутствующих свинцовым взглядом. На олигархов было страшно смотреть. Окаменевшие Прохоров и Авен из последних сил старались держать лицо. Дерипаска нервически улыбался. Вексельберг покраснел пуще прежнего. Да, не забыть бы сказать: рядом с главной патриотической миссией возведут еще два парка — для сафари и для развлечений. Государство-вотчина неустанно заботится о своих подданных.

Пытаясь найти заключительную метафору, объединяющие мотивы статьи, вспомнила недавний телесюжет. Женщина в китайском супермаркете деловито пытается запихнуть шубу в трусы. Ей почти удалось невозможное, как вдруг выяснилось, что камеры слежения с интересом наблюдают за увлекательным процессом. Наши почетные железнодорожники всех мастей, подобно вороватой даме, регулярно запихивают шубу в трусы, а она всё не запихивается.