СюжетыКультура

Сергей СОЛОВЬЕВ, режиссер: «Хармс — букварь для русского человека»

«Новая» продолжает рубрику «За книжками», уберегая читателей от разочарований, потери денег и времени. Мы просим уважаемых соотечественников на сумму в две тысячи рублей приобрести достойные читательского внимания книги

Этот материал вышел в номере № 84 от 30 июля 2012
Читать
«Новая» продолжает рубрику «За книжками», уберегая читателей от разочарований, потери денег и времени. Мы просим уважаемых соотечественников на сумму в две тысячи рублей приобрести достойные читательского внимания книги
Анна Артемьева — «Новая»
Анна Артемьева — «Новая»

Мои серьезные отношения с книгами завязались лет в 13. До этого жил себе обычный пионер-дебил из заурядной советской семьи. Книжек в доме было мало. И вдруг я начал собирать их, шастая по питерским букинистическим магазинам. И меня возлюбили питерские букинисты, люди замечательные. Я купил «Камень» Мандельштама — начинал соображать, что и зачем приобретать.

Я собирал, например, «Журнал Доктора Дапертутто» Мейерхольда с обложками Головина. Собрал все номера! Мой учитель истории давал записки к своей знакомой из ленинградского Дома книги. Она вытаскивала из-под полы редчайшую «Историю импрессионизма» Джона Ревалда. И я снова одалживал деньги. Во ВГИК я привез целый чемодан раритетов. Не поверите — весь пропил. А ведь у меня были рукописные книги на смерть Велимира Хлебникова, напечатанные на стеклографе.

Но осталась привычка. Читать. Поку-пать. Пересматривать и перечитывать.

Сейчас действительно золотой век книги в России. Не люблю книжных супермаркетов. Мой любимый книжный — «Фаланстер» в Гнездниковском. Там купить можно, что угодно. Там работают просвещенные книжники.

Но тут возникают две проблемы. Первая — тащить на себе. Вторая — девать некуда. Как выбирать книгу? Как грибник обнаруживает гриб. Можно долго объяснять, какая шляпка у подосиновика… Лох не отыщет с любым справочником нужный гриб. Необходимо чутье. Оно приведет тебя к правильному грибу, к нужной книге. Еще один компас — внутренний интерес. У меня давно лампочкой вспыхивает в голове внимание к любопытнейшему периоду русской истории, которым никто, кроме Акунина и еще пары исследователей, не занимается. Русско-японская война 1905 года. Вот уж таинственный мир, про который известны лишь расхожие пошлости. Особенно сейчас, когда принято с невозможным пафосом твердить о «евразийской идее». А ведь в те годы и возник этот ужасно сложный контакт. Тут все покрыто мраком тайны: начало войны, ее течение, обвинение царской власти в коррупции. Как ни странно, это была грандиозная победа японской разведки. Вообще: уникальный пласт истории.

Очень рекомендую прекрасную книжкуБориса Пильняка «Корни японского солнца». «Три квадрата»

«Я тихо поднялся, раздвинул сьодзи: над землей творился фарфоровый японский рассвет, роса тяжелыми гроздьями умыла цветущее дерево магнолии, и магнолии пахнули, как подобает, мертвецами. В кимоно, я сунул босые ноги в гэта, в деревянные скамеечки, на которых ходят японцы, и — один, без друзей и полиции, пошел к горам повстречаться с рассветом. Рядом шумел ручей, внизу, под обрывами клокотала река. Каменной лесенкой я пришел в рощу азалий, сгорающих красной тяжестью своих цветов. Каменная тропинка вела на кладбище. За мной никто не следил, кажется, единственный раз в Японии. Вдалеке дымился вулкан, направо и налево уходили горы, рядом со мною были рисовые поля. И глубокая была тишина».

Написав эти новеллы об укладе жизни в Японии, он получил пулю в лоб от Сталина, и книга была одним из главных пунктов обвинения в его деле. Это прекрасная литература и в то же время серьезные изыскания.

Евгений Анташкевич. «Харбин». Центрполиграф. 2012

В каком-то смысле это продолжение глобальной евразийской драмы, потому что огромная часть русской белой эмиграции двигалась в Европу через Харбин. Большая часть тех сюжетных историй, которые только намечались в эпоху Русско-японской войны, здесь получила трагическое развитие и разрешение. Написал эту нетривиальную книжку человек, который сам этот крестный путь прошел. Вспомним, что Харбин — единственный город, в котором до середины ХХ века сохранялась русская культура. Вспомним стихи Вертинского о Харбине…

«Легенда-биография — это специфический термин специальных служб, который означает совокупность сведений о человеке или людях, выполняющих секретное задание непосредственно в стране противника. Легенда-биография включает в себя правдивые сведения о человеке, а также специально составленные, для того, чтобы противник ничего не заподозрил».

Эти книжки современны, потому что они восполняют зияющие белые пятна сознания. Все слышали про Харбин, но мало кто представляет значение этого места. Помню, я приехал в Америку где-то в 1973 году. Один. И дали мне переводчика. Кирилл Николаевич Волков — потомок русских эмигрантов, которые уходили из России через Харбин. Трогательнейший господин. Тогда была популярна одна американская картина о романе с раковой больной. Я позволил себе небрежно о ней отозваться. Кирилл Николаевич ужасно обиделся, сказал мне, что не будет переводить такие глупости, ведь это такая «чудная фильма»…

Даниил Хармс. Малое собрание сочинений. «Азбука»

Ценность этой превосходно изданной книги в том, что все значимые произведения собраны под крышей одного тома. Она должна лежать на столе. С любого места можно ее читать, выбирая страницы по настроению. Это букварь для русского человека.

Молитва перед сном 28 марта 1931 года в 7 часов вечера

Господи, среди бела дня Накатила на меня лень. Разреши мне лечь и заснуть Господи, И пока я сплю накачай меня Господи Силою твоей. Многое знать хочу, Но не книги и не люди скажут мне это. Только ты просвети меня Господи Путем стихов моих. Разбуди меня сильного к битве со смыслами, быстрого к управлению слов и прилежного к восхвалению имени Бога во веки веков

Я не удержался. И, превысив лимит в две тысячи, купил еще две книги.

Михаил Шварцман. «Мастер. Школа. Ученики». Спб. Государственный Русский музей

Мне особенно дорог этот фолиант, потому что я знал художника. Даже незадолго до смерти был у него в гостях. Вместе с режиссером и собирателем Соломоном Шустером, Сашей Кайдановским и оператором Юрой Клименко. В крошечной квартирке все было буквально заставлено гениальными картинами.

Это не первое издание. Это попытка зафиксировать человеческие связи Мастера с художниками, считавшими себя его учениками.

Александр Лабас. Спб. Государственный Русский музей

Мы научились с некоторым пренебрежением говорить: «советское искусство». Но ведь работы обожаемого мною Лабаса, обладавшего редкой чуткостью зрения, — гениальное напоминание о том, чем могло быть советское искусство, если бы не наше безумие.

Изображение
shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow