Слова «либерал» и «либерализм» всякий трактует по-своему – такова наша современная политологическая традиция. Уж и не хочется упоминать, что это, по мнению иных политиков, политологов, за идеологическое направление и сколь порочны люди, разделяющие эту идеологию.

Но, признайтесь, обидно, когда такие искушенные в политической аналитике специалисты, как Лилия Шевцова, упрекают либералов в склонности к самодержавию, а точнее, в желании опереться на самодержавного лидера. В статье «О мирной революции» («Новая газета» от 18.06.12) Шевцова пишет: «Более всего опасаются маргинализации либералы как во власти, так и вне ее, предпочитая искать опору в самодержавном лидере».

Хотя понятие «либерализм» произрастает от «свободы» в западном понимании, то есть основополагающей в западноевропейской культуре ценности, толкователи либеральной идеологии напрочь забывают об этом. Между тем, истинный либерал прежде всего доверяет инициативе граждан и делает на нее ставку в политической, экономической, социальной сферах.

Разумеется, либерализм прошел некоторый путь за минувшее столетие. Современный либерал понимает, что у государства важная роль, однако, это – роль регулятора. Немецкий экономист Вильгельм Репке сравнивал ее с ролью футбольного арбитра, который сам не играет, но заставляет игроков играть по правилам. Как либерал должен воспринимать наше российское государство, которое было и остается главным игроком в экономике, при этом постоянно меняющим правила по ходу игры?

А еще либерализм давно уже стал замечать социальные аспекты, превратившись в социальный либерализм, который смыкается с современной социал-демократией. Последняя устами известного французского социалиста Лионеля Жоспена говорит: «Рыночной экономике – да, рыночному обществу – нет». То есть неудачливый, неумелый предприниматель должен умереть. Но как предприниматель. А вот незащищенные группы общества необходимо всячески поддерживать.

Все эти трансформации не затронули сути либерализма. А она вот в чем. Есть две основные пары взаимосвязанных друг с другом культурных феноменов: власть-собственность и государство-человек. Причем, важно, что в каждой паре приоритетно, поскольку либо приоритет за властью, и тогда нет реальной частной собственности, как это было в России на протяжении многих веков и остается сейчас. Либо приоритет за собственностью, как в Англии где-то с XIII или XIV века, и тогда власть не может отобрать ее по собственной прихоти. (Между прочим, именно это обеспечило последующее развитие буржуазного общества, рыночной экономики и современной науки.) Точно так же, либо приоритет за государством, и мы имеем тот тип государства, который всегда был в России, что при царях, что при коммунистах, что сейчас, и который отличает жесткая иерархическая структура и пренебрежение к человеческой личности. Либо приоритет за человеком, и тогда все автоматически строится на уважении к человеческой личности, к инициативе граждан. Можно говорить о двух основных культурных «триггерах» (или переключателях): если они переключены на «собственность» и «человека», демократическое государство и нормальная рыночная экономика гарантированы.

Это и есть основные либеральные ценности. Настоящие либералы однозначно выступают за приоритет собственности над властью и человека над государством. Но такие приоритеты – абсолютная гарантия от любых симпатий к самодержавию.

Некоторые любят говорить об экономическом либерализме. Трудно представить себе настоящего либерала, допускающего свободу человека лишь в экономике, ибо экономика тесно связана с жизнью общества. Мы имеем подобную ситуацию в Китае, где при поощрении частной экономической инициативы полностью запрещена любая политическая инициатива. Почему-то никто не пытается называть руководство Китая либеральным.

На взгляд Лилии Шевцовой, политическое размежевание в современной России проходит по вопросу об отношении к конституционной реформе, и это «главный критерий, выявляющий отношение политика к самодержавию». Но тот, кто переключает триггер «государство-человек» на человека, кто признает приоритет за личностью, никогда не поддержит самодержавие. Естественно, что настоящие либералы, не приемлющие самодержавие ни в каком виде, выступают за такое изменение Конституции, которое покончит с возможностью узурпации власти, обеспечит независимость ветвей власти, прежде всего независимость судебной системы от исполнительной власти, хотя независимость представительной власти тоже важна.

Проблема в том, что в России настоящих либералов мало. И та культура, которая отличает основную часть россиян, вне зависимости от их любви или нелюбви к нынешней власти, порождает лояльное отношение к самодержавию. Поэтому, наряду с конституционной реформой надо решать другую важную задачу – вбивать в российские головы понимание того, что человек выше государства. И слышать в ответ, что сторонники такого подхода – разрушители России. И терпеливо твердить на это: почему же там, где человек приоритетен, государство не только не разрушилось, но и посильнее, чем у нас? И доказывать, доказывать, доказывать, что человек – самая главная ценность. Что только делая ставку на человека, воспитывая уважение к личности, всячески поощряя частную инициативу, мы спасем Россию.

Еще одна серьезная проблема – наше отношение к закону. Конституционная реформа, будучи проведенной, может споткнуться о правоприменительную практику. Прежде всего на местах и в регионах. Там, где контроль со стороны общества слабее. Поэтому надо всячески поощрять становление законопослушности в России. В условиях, когда нынешняя власть этим не занимается, когда она регулярно показывает пример правового нигилизма, когда она принимает законы, которые часто абсурдны, остается только немногочисленным либералам всячески отстаивать важность законопослушности.

В общем, работы много. Для настоящих либералов. И они будут ее делать. Не надо только обвинять их в том, в чем они не виноваты.

Автор – член Федерального политсовета РПР-ПАРНАС