СюжетыОбщество

«58-я. Неизъятое» Вячеслав Рудницкий. Медаль «За победу над Германией»

«Выжить надо — при любых обстоятельствах, но не условиях»

Этот материал вышел в номере № 70 от 27 июня 2012
Читать

# Вячеслав Митрофанович Рудницкий

Родился в 1930 году в Воронеже.

1948-й — вступил в Коммунистическую партию молодежи (КПМ), подпольную антисталинскую организацию, созданную воронежскими девятиклассниками с целью «возврата советского государства к ленинским принципам». Члены КПМ создали собственную программу, выпустили рукописный журнал, нарисовали членские билеты, обзавелись оружием и регулярно тренировались в стрельбе.

Рудницкий возглавил особый отдел КПМ.

17 сентября 1949-го — арестован. К этому времени в КПМ состояло более 50 молодых людей. Арестованы 24 из них.

1949—1950-й — заключение в воронежской внутренней тюрьме НКВД. Допрашивали 72 раза.

24 июня 1950-го — приговор Особого совещания при МГБ СССР: 10 лет лагерей. 23 арестованных участника КПМ получили от 3 до 10 лет лагерей, 24-й сошел с ума во время следствия.

Июль 1950-го — 1954-й — этапирован в лагерь Степлаг в Джезказгане (Казахстан). Общие работы на шахтах, в карьере, на строительстве домов.

Весна 1954-го — дело членов КПМ отправили на пересмотр, Рудницкого этапировали в тюрьму в городе Усмань (тогда Воронежской области).

Май 1954-го — накануне освобождения из-за конфликта с начальником тюрьмы Рудницкого отправили в Озерлаг (Архангельская область).

9 сентября 1954-го — освобожден по решению военной коллегии.

1956-й — реабилитирован вместе со всеми остальными членами КПМ.

Медаль мне дали после войны, хотя было-то мне всего 15 лет. Но в 49-м, когда арестовывали, всё у меня отобрали: и медаль, и немецкие трофейные часы. Вернули только, когда реабилитация была.

На войну я попал двенадцатилетним. Отец был главным бухгалтером Юго-Западного фронта, шел во втором эшелоне. Мы жили в Воронеже, отец вывез нас на время бомбежек, да так и не решился оставить, забрал с собой. Армия идет — и мы идем. Одевали меня в военную форму, в 15 лет дали водить машину, и стал я вроде как солдат.

Победу мы встретили в Берлине. Там около Бранденбургских ворот есть такой Рейхстаг. У нас водитель был, Коля Симоненко. Он меня на плечи поставил, и я наверху, прямо над дверями, углем написал: «Рудницкий из Воронежа».

А через пять лет, в Джезказгане, строили мы гараж. И я сваркой на какой-то балке тоже написал: «Рудницкий из Воронежа». В Рейхстаге надпись стерли давно, а в Джезказган я бы съездил, посмотрел, вдруг цела?

Арестовали нас с друзьями как троцкистскую группу, дали по 10 лет. Когда привезли в зону, было солнце. И на ярком солнце из лагеря выводили хорошо освещенных людей. Робы черные, лица серые, номера везде… Ну, думаю, 10 лет вот так вот! Они-то уже привыкли, а я как должен терпеть? Сейчас мне 20, когда выйду, будет 30. Это же вся жизнь прошла! Неприятная вещь.

У нас многие сидели по 20 с лишним лет. Они не знали 37-го года, не знали войну, не видели 50-е. И я, 20-летний мальчик, на свободу выйти не рассчитывал. Я знал, что таким, как я, после окончания срока приписывают еще пять лет, потом еще… А потом отправляют на поселение туда, где Макар телят не пас. Те, кто освобождался, присылали нам письма: Красноярский край, Казахстан, Сибирь…

У меня друг был, Колька Баженов. В 42-м он попал, в 52-м должен был освободиться. А ему срок увеличили. Страшное дело! 10 лет отбухать — и теперь еще столько же. Не выдержал, повесился.

Нет, сам я вешаться не собирался. Знать, что не выйдешь, — одно, а надеяться — другое. И я надеялся, все годы надеялся.

Самый тяжелый момент для меня был — конец первого года. Очень я морально устал. Понимаю: не выдерживаю больше. Надо бежать!

Рассказал Славке Лазареву, другу моему. Славка был красавец малый, выше меня ростом, лет 30-ти. В штабе Власова министром иностранных дел служил, немецкий прекрасно знал. Однажды к нему в лагерь приехала жена. Идем с работы, а она стоит около проходной, свидание-то не дают. А мы — с номерами, в робах этих страшных. И Славка — спрятался. За нашими спинами спрятался. Чтобы она — такого — его не увидела.

И вот говорю Славке: бежим? Он: «Что ты! Тут люди, которые по три раза из немецкого плена бежали, сидят и не рыпаются. На 700 километров — ни воды, ни жилья. Куда ты побежишь?»

Но у меня уже было такое состояние, что я все равно был готов.

А что такое побег? Убегали обычно три-четыре человека. Их, во-первых, ловили. Во-вторых, убивали. Посадят еще живого перед вахтой в наручниках. Жара 60 градусов, солнце, ни одного облачка. Сидит несколько дней: весь обгорелый, черный, как танкист. А нас мимо водят, чтобы все видели.

Только один удачный побег на моей памяти был. Грузин бежал. Он работал в плотнической бригаде, завели его в здание полка. Зашел в туалет зэком — вышел лейтенантом. Сел в машину — и всё, с концами. Конвой всю округу перевернул, но его не нашел. Помогал ему кто-то, похоже. Грузины — они вообще удачливые ребята. Счастливые.

Нельзя сказать, что радостей никаких в лагере не было. Посылки из дома были, письма от девушки. У нас как заведено было? В трех случаях спящего зэка будить можно. Первый — если по зоне женщина идет (к лагерю полк охраны примыкал, и жены конвоиров иногда на зону заходили). Тогда будить надо, чтобы хоть на женщину посмотреть.

Второй случай — если тебя на этап отправляют (из нашего лагеря никогда никого не увозили). И третий — если Сталин умер.

Ну это событие нельзя было проспать. В полку охраны репродуктор был, по нему объявили, а нам через забор слышно. Радости было! Заключенные «Ура!» кричали, а солдаты на вышках — мои ровесники, мальчишки совсем, — растерялись, не знали, что и делать.

…Вы спрашиваете, страшно ли было жить? Не знаю… Я о смерти не думал. Я вообще никогда о ней не думал. Ни на войне, ни в лагере, ни сейчас. Единственное думал: всё, что угодно, но выжить надо. При любых обстоятельствах. Не при любых условиях — условия от души зависят, — а при любых обстоятельствах. Жить!

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow