Варвара ВЯЗОВКИНА
В июне Мариинка выпустила премьеру балета «Сон в летнюю ночь». Оно и понятно: балет с таким названием очень красиво вписывается в идеологию ХХ музыкального фестиваля «Звезды белых ночей». Тем не менее о не очень хороших делах в спящем королевстве поведала премьера.
Почему она единственная в сезоне, вернее, полуторная (мартовская премьера «Юноши и Смерти» засчитывается за половинку, поскольку миниатюра Пети шла нелегально, без юридических прав), тоже не ясно. Если предположить, что Мариинскому театру, на протяжении семнадцати лет отменно танцующему великие абстрактные сочинения Джоржда Баланчина и составившему себе в 1990-х на них славу, нужен очередной опус петербургско-нью-йоркского гения, то в выборе он явно ошибся. Если же важно само название «Сна в летнюю ночь», то общеизвестно, что у двух как минимум хореографов — английского классика Фредерика Аштона и немецкого живого Джона Ноймайера — «Сны» значительно интереснее.
Зачем «Сон» был нужен Баланчину, понятно. К большой форме двухактного спектакля Баланчин обращался крайне редко. А если обращался, то в своих версиях классических спектаклей вел разговор сам с собой, ведь мальчиком танцевал в них на сцене Императорского Мариинского театра: первым возник «Щелкунчик» — для кассы, затем в 1962 году «Сон в летнюю ночь» — для педагогической цели. К этому времени в Школе Американского балета подросло поколение выпускников, и чтобы выгодно их показать, хореограф просто задумал густонаселенный спектакль с массой шекспировских персонажей: сказочными — Титанией и Обероном, Ипполитой и Тезеем, земным квартетом влюбленных — Еленой, Гермией, Лизандром и Деметрием, квартетом ремесленников во главе с Боттомом, превращающимся в Осла, а также бабочками, эльфами, феями, псами, пажами, придворными и, конечно, Паком, зачинщиком всех любовных превращений, ошибок, ссор, колдовства и даже улыбок.
Мариинка не пошла по авторскому варианту, не выпустив во всех, главных и не главных партиях, вчерашних выпускников и тем самым не сделав полностью молодежного спектакля. Не пошла она и по варианту Ла Скала, который на московских гастролях в декабре 2011 года показал баланчинский «Сон в летнюю ночь». В нем Махар Вазиев (экс-худрук Мариинки, возглавляющий балет Ла Скала) деловито представил свою воспитанницу, удивительно музыкальную Петру Конти, сразу в двух ролях — Титанией и в па-де-де второго акта, в то время как эти партии предназначены для разных балерин. Дело в том, что все сюжетные перипетии у Баланчина заканчиваются в первом акте, и балет мог бы завершиться, но есть еще акт второй, отданный под звуки Свадебного марша Мендельсона свадьбам героев, а на самом деле — чистому танцу. Кульминационным в этом балете должен стать (как и стал в спектакле Ла Скала) танец неизвестных — идеальных — героев из второго акта. Хрупкий танец, похожий на морскую раковину, — недаром на заднике Луизы Спинателли изображено морское дно, а кордебалет напоминает русалок; декорации же первого акта — таинственный лес, которым правят духи.
То ли звезды белых ночей, то ли сонная дремота сыграли с Мариинкой недобрую шутку: «Сон в летнюю ночь», как и задумывался, превратился в сдачу экзаменов по бессюжетной хореографии, актерскому мастерству, пантомиме и фехтованию, но в случае Мариинки с участием и старожилов, и начинающих. В премьерный вечер кульминационной стала сцена из первого акта — умилительный дуэт Титании в исполнении негласной примы сегодняшнего поколения Виктории Терешкиной с Ослом. Другой любимице труппы Екатерине Кондауровой ближе одноплановая в черной пачке и с луком в руках Ипполита, чем та же Титания, которую она танцевала во втором составе. И уже не важно, кто был лучшим Паком или лучшим Обероном, важнее, что это самое бессюжетное па-де-де второго акта, абсолютный шедевр баланчинского «Сна», так же как трехминутная ария бельканто, способно зафиксировать состояние Мариинки: молодые танцовщицы, Оксана Скорик (награжденная премией «Душа танца» в номинации «Восходящая звезда» за то, что обладает хорошими данными) и чуть попластичнее Мария Ширинкина, уступали своим Титаниям, которые, в свою очередь, не идут в сравнение с примами предыдущего поколения.
То ли у худрука Юрия Фатеева взята установка на крепкий сон, то ли дело в репетиторе Фонда Баланчина Сандре Дженнингс, отвечавшей также за неудавшиеся в Большом театре «Рубины» (одна из частей балета «Драгоценности»). Откровение на московской премьере «Драгоценностей» было связано не с ее «Рубинами», а с «Бриллиантами» и с Ольгой Смирновой, выпускницей петербургской Академии хореографии, завершающей свой первый сезон в Большом. Так может, разбудить в мариинском кордебалете уже сдавших экзамены талантливых ровесниц московской петербурженки?
