Путин уже тушил с самолета леса, отыскивал древние амфоры, строил дома. Когда-то ему, не дай бог, лично предстоит спасти и жизнь человека.

В воображении уже складывается сюжет.

Представляю, как на спасение тяжело раненного человека, мужика средних лет, вдруг прибывает не какая-нибудь «скорая», а целый вертолет. Вертолет летит долго, опаздывает, но на борту его сам Владимир Путин с лекарствами. Медики делают все возможное, чтобы мужик дождался помощи Владимира Владимировича. И вот наконец тот прилетает и под прицелом телекамер делает раненому спасительную инъекцию. Телекамеры фиксируют успешную спецоперацию. Аплодисменты. Женская часть журналистского пула восхищенно кричит президенту «Браво!», а Андрей Колесников жмет его мужественную руку. Все свободны. Путина везут обратно в Кремль, а спасенного — наконец в больницу. Но по дороге мужик, к несчастью, все же умирает. Испуганные медики пытаются вернуть ценного пациента к жизни. Паника. Фэсэошники орут, что «либо он будет жить, либо не будет никто из нас!»

Но всё бесполезно.

Страх овладевает присутствующими. Кто-то высказывает безумную мысль заменить бездыханное тело на другое. Ну на живого мужика. Все соглашаются: выхода нет…

Спустя неделю Владимир Путин навещает спасенного в палате и вручает цветы.

На месте моего придуманного мужика недавно был амурский тигр. Милая история про то, как Путин три года назад в лесу выстрелил снотворным по дикой тигрице, а затем надел на нее GPS-ошейник, — обросла этой весной подробностями. Ученые-зоологи назвали историю «рукотворной», а тигрицу — подставной. Была она якобы совсем не дикая, а специально подвезенная из хабаровского зоосада. Мои хорошие знакомые, ученые-зоологи из Москвы и Владивостока, уверяют, что тигрица затем и вовсе подохла, — ветеринары, ожидая опаздывающего премьера, накачали ее седативами. Правда, доказательствами, которые убедили бы российский суд, зоологи не располагают. Но нашему сетевому зоопарку, готовому впасть в бешенство по любому поводу с участием Путина, они и не нужны. Все и так поняли, что тигрицу убил Путин. В начале «нулевых» для многих он был символом прогресса, сейчас он безусловный символ зла.

Путина и его жертв — реальных и мифических — в нашей жизни стало так много, что имя его пора бы уже писать с маленькой буквы. И означать этот путин будет абсолютную жесть, творящуюся у нас. Путин кругом и всюду, в Думе и Кремле, отделах полиции и храме Христа Спасителя, на НТВ и избирательных участках. Путин — это страх и отчаяние, тупость и мрак, спивающаяся молодежь в регионах или сваливающая за границу. В холодильниках 20% россиян путин повесился. Но волгоградские мини-путины с салютом проводят при этом пасхальные каникулы в Тоскане. В голове у каждого из нас сидит по маленькому путину. А у Леонтьева и отца Чаплина, по-моему, даже несколько. По мозгам девчонкам из Pussy Riots ударил этот путин. Хотя здесь-то, может, писать надо уже и с большой буквы.

И вот что страшно: сковырни большого Путина, и миллионы маленьких тут же сотворят себе нового Большого.

Этот повсеместный непрекращающийся путин отнимает надежды, убивает всякие гражданские порывы.

Что дальше? И как бы перестать бредить по Путину?

Дальше — быть людьми. И нет ничего банального в этом. В том, чтобы быть человеком в окружении плотоядных горилл. Это храбро, отважно. Это, например, быть Козловым, который выбрал тюрьму вместо бегства. Это — быть Мохнаткиным.

Проблема — тупо — в опасности для жизни. Проблема — что людей совсем мало, а больше — рассерженных хомячков, не предполагавших, как невесело и рутинно это у нас в стране — быть человеком.

Можно жить по закону, заводить бизнес и детей, думать о будущем здесь и забыть уже про того старичка с фамилией на букву «п». А еще хоть немного смотреть по сторонам и думать о других. Не выезжать на полосу для автобусов, не гадить в подъезде, да хоть тиграм помогать. Заступаться, когда мучают человека А. Козлова. Да хотя бы внутренне — сочувствовать. Короче, быть человеком в людоедской системе координат. Конечно, жить человеком страшно. Но и оставаться рассерженными хомячками — совсем противно.