Проблема российских судов — не законодательная и не процедурно-процессуальная. Корень проблемы — в ментальной катастрофе того корпуса людей, которые становятся у нас судьями. Ну и прокурорами и следователями — не зря, по статистическому канону, финансирование у нас идет по статье «суды и прокуратура». Хотя, понятное дело, это два совершенно разных функционала в профессии.

Продажность российских судов стала общим местом. Можно обписаться, указывая на факты, которые свидетельствуют о вынесении несправедливого приговора — да хотя бы в том же нашумевшем деле Алексея Козлова, — никто не обратит на это никакого внимания. Верховный суд может возвращать приговоры в первую инстанцию — на него тоже не обращают внимания. Адвокаты жалуются на то, что собственно профессиональной деятельностью они могут заниматься почти исключительно в бизнес-консалтинге, а в суды они приходят, скорее, в качестве инкассаторов. Известный анекдот о судье, который взял деньги с обеих состязающихся сторон, и потому начал судить по справедливости, более анекдотом не является.

Любопытно покопаться в мотивации судей, выносящих заказные приговоры и решения. Можно допустить, что если они пойдут против воли заказчиков или, скажем, председателя суда, их вышибут из закрытой судейской корпорации. Ну и что? Если есть желание заниматься профессией, можно пойти в юридический консалтинг, в юридические отделы компаний или ведомств, наконец, сдать экзамен на право заниматься адвокатской деятельностью. Но ведь не хотят, за редкими исключениями! Значит, они или недостаточно профессиональны даже для того, чтобы сдать адвокатский экзамен, или не желают покидать свои посты ровно по той причине, что обладание креслом и мантией превосходным образом окупается. То есть стать адвокатом — это значит резко понизить свой материальный уровень. Есть еще один нюанс, но он, скорее, отсылает на кушетку психоаналитика — это чувство абсолютной власти, которое дает пост судьи. И не злоупотреблять властью в состоянии только высоконравственные люди.

Я категорически против того, чтобы считать всех судей продажными. Это просто не так по факту. Поэтому взять и заменить всех судей, как предлагает Владимир Наганов (см. стр. 2–3, 4), невозможно. И по содержательным, и по техническим причинам. Полагать, что массово увольняемых судей можно заменить выпускниками юридических вузов — наивно. Во-первых, есть возрастной ценз. Во-вторых, судейский корпус России и так довольно молодой. В-третьих, откуда взялись коррумпированные судьи? Ровно оттуда, из многочисленных юридических вузов, где учат не духу права, а способам извлечения выгоды из законов.

Выборность судей — совсем не панацея. Выбирать придется по формальным критериям, и это совсем не всегда гарантирует успех. И не в изменении законодательства дело: действующее право — и материальное, и процессуальное — не дает судьям широких возможностей для усмотрения. Нечестные судьи просто или неадекватно трактуют законы, или игнорируют доказательства по делу. Этого достаточно для того, чтобы выносить неправосудные вердикты. К тому же, как еще в XIX веке сказал поэт Борис Алмазов: «Широки натуры русские,/Нашей правды идеал/Не влезает в формы узкие/Юридических начал».

Словом, дело не сводится к тотальной замене судейского корпуса или изменению законодательства. Проблема сложнее и глубже: менять надо мозги, а значит, юридическое образование. К сожалению, это процесс небыстрый. И он в том числе зависит от изменения общественно-политической атмосферы в стране. Но и от политической воли некоторых юристов, остающихся во власти, тоже. В конце концов, смогли же при Александре II превратить суды, которые, по определению Алексея Хомякова, были черны «неправдой черной и игом рабства» клеймлены, в великолепные институты, «причем не только на бумаге», как сказал Владимир Набоков. Между прочим, внук министра юстиции Российской империи и сын министра юстиции Крымского краевого правительства…