Василий ЖАРКОВ, Дмитрий РОГОЗИН*

Всепроникающий характер коррупции в современной России очевиден тем, кто, как создатель проекта «РосПил» Алексей Навальный, выступает против существующих порядков. Но особенно тем, кто, приходя на новую должность, первым делом спрашивает: «На чем у вас здесь зарабатывают?»

Будучи порождением чьей-то личной алчности, коррупция развивается именно как системное явление. По мнению социолога Вадима Радаева, воспроизводство коррупции невозможно без опоры на разветвленные сетевые связи и манипулирования информационными потоками. В результате складывается парадоксальная ситуация: опрашиваемые по поводу коррупции предприниматели и управленцы негативно характеризуют сложившийся порядок вещей. Но одновременно признают, что вне коррупционных схем нормальная деятельность в их сфере сегодня попросту невозможна. Некоторые даже сомневаются в уместности термина «коррупция», дословно переводимого на русский язык как «порча нравов». О каком «повреждении нравов» может идти речь, если «мы сейчас так живем»? Развитая коррупция, таким образом, это одновременно и система, и приговор ей, индикатор коллапса.

Между тем короткая и древняя, как российская государственность, констатация «Воруют!» все сильнее начинает отдавать банальностью. В условиях, когда «так поступают все», даже с чисто исследовательской точки зрения гораздо интереснее задаться вопросом, а где же, собственно, исключения? Где заканчивается коррупция в России? Как ни странно, легче всего границы коррупционной среды определяют конкретные люди. Точнее, их повседневная практика, заведомо и осознанно исключающая какие-либо незаконные действия. Эмпирическим путем более или менее установлено, что в стране такие люди еще остались. Даже занимая ответственные посты, они не берут и не дают, не вымогают и не предлагают. О них как об исключении, зачастую маргинальном и гонимом, говорят опрошенные предприниматели, приводя примеры из собственного опыта или опыта своих знакомых.

Какова же мотивация этого честного меньшинства? Насколько эффективно здесь сказываются факторы угрозы наказания или материального поощрения?

С одной стороны, знающие люди признают, что нет такого коррупционера, который хотя бы время от времени не боялся бы оказаться пойманным с поличным. С другой стороны, даже высокое жалованье и социальные гарантии не останавливают того, кто имеет желание и находит возможность «взять еще». Ни уровень легальных доходов, ни страх наказания не служат препятствием для совершения преступления, если человеком движут соображения исключительно сиюминутной материальной выгоды. И если он сам не видит ничего дурного в том, чтобы воспользоваться ситуацией для дополнительного обогащения.

Никакие демонстративные меры по борьбе с коррупцией не заменят вытесненный ныне на периферию публичных дискуссий этический аспект, убежден канадский политолог и исследователь проблем коррупции в своей стране Михаэль Аткинсон. Согласно представляемой им точке зрения, понимание антикоррупционных практик возможно лишь через рассмотрение этических обоснований. Только после закрепления определенных ценностных рамок становятся возможными эффективный контроль и система поощрений.

Из проведенных нами интервью стало известно, что, если некто и «не берет», он делает так скорее не потому, что боится или не видит выгоды, а потому, что просто не может поступать иначе. В повседневности это выглядит примерно следующим образом: «Когда ты приходишь в департамент, ты знаешь, что вот этот человек не берет, и даже если ему предложишь коньяк, он тебе в ответ тоже коньяк подарит — такой человек».

Не брать без какой-либо внешней причины — пожалуй, в этом состоит симметричный ответ в сложившихся условиях. Коррупция спотыкается о таких людей, угрожает поставить их вне социума, выкинуть из системы, сломать карьеру и жизнь. Эти люди, однако, существовали всегда. История показывает, что в их числе могут оказаться представители самых разных политических взглядов, будь то первый русский консерватор Михаил Щербатов, либерал-реформатор Михаил Сперанский или декабрист-революционер Иван Пущин. Место подобных людей в сегодняшнем российском обществе во многом сродни положению первых христиан в Древнем Риме или тем немцам, которые не поддались нацистскому психозу своих соотечественников во времена Гитлера. Их удел выглядит порой крайне незавидно, особенно в глазах тех, кто «в системе». Но их молчаливый и, как правило, незаметный протест в контексте будущего может стоить многих шумных уличных акций. Ведь именно эти люди дают основания надеяться, что беспредельному господству беззакония в России когда-нибудь настанет конец.

Статья написана по итогам научно-исследовательского проекта «Особенности неформальных отношений в экономической и социальной сферах народного хозяйства», проведенного Российской академией народного хозяйства и государственной службы (РАНХиГС). Более подробно содержание и результаты исследования будут изложены в журнале «Отечественные записки».

*Авторы — завкафедрой политологии МВШСЭН (Шанинки); декан факультета социальных наук МВШСЭН (Шанинки)