Главный итог любого тоталитаризма —человек, изуродованный изнутри. Не чувствующий своего уродства.

Все время хотелось об этом написать. Вот и сейчас. Ищу слова.

Были и есть в истории различные культы. Но там, где они были и есть, система обычно замкнута на себя. Внутри нее располагается культ, а убери наружный забор —и все рухнет. Но здесь-то все давно уже открыто! Для здравого смысла, я имею в виду. По крайней мере, свободу совести и ума не ограничивает ничего. И тем не менее у нас, с виду вполне разумных, все то же самое. Для многих развитых по интеллекту людей поклониться лучшему современнику стало святым сокровенным делом. И поклониться не формально, а глубоко, с личным огнем в глазах. Без стеба, без всякой иронии, без какой-то разумной меры. Публично, до апофеоза, до самоуничижения. До полной потери лица.До идиотизма.

Тут нужен элемент истинной веры, за деньги такое нельзя. Можно, конечно, крестить огнем и мечом, но хорошая религия —дело всегда добровольное.

А кто ему не поклоняется, тому утешиться нечем. Всюду проник образ, растворился в среде. Ни шагу нельзя без него ступить, смотрит и всех раздражает. Так что живут люди все у нас почти одинаково. Можно поменять знак своей привязанности, но нельзя преодолеть внимания к этому персонажу. Он один достиг всего и виновен во всем.

Я не знаю, что должно произойти, чтобы стало понятно, что проблема страны – НЕ Путин. Это не значит, что нужно его постоянно избирать. Нет. Но все-таки лучше видеть, что он только следствие, одно из. Не самое тяжелое, как бы ни сложно это было признать.

Гипотетически его можно не выбрать, и даже теоретически можно отнять счета. Единственное, чего сделать никак нельзя, даже в теории, —нельзя нам всем вдруг обрести адекватное сознание. Если оно изменено веками и заточено под такую связь с реальностью, что она давно существует отдельно.

Мы не совсем обычные люди в сравнении с остальными. У каждого из нас есть бессознательный отказ от суверенности, добровольный ментальный вассалитет. Перед кем-то главным, но вообще неважно перед кем. Последние годы показали, что в своих условиях любой может попасть на это место. И особо не имеет значения, чем лицо это реально там занимается. Никакие действия сакрального персонажа не мешают его священному восприятию.

Все это обнажает нашу внутреннюю сущность. Она неприглядна, и нам спокойнее ее не осознавать. Внутри каждого из нас, вне зависимости от человеческих различий, есть один общий прокол. Неумение поверить в себя как в отдельную личность. Невозможность поверить в другого, или, что важнее, —другому, если только он в нашем представлении не сверхчеловек.

Ощущение это базируется на страхе. Не на страхе репрессий, а на страхе собственной ничтожности.

Сложно сказать, откуда этот страх, ставший родовой чертой, но последствия его сейчас вполне очевидны. Мы бежим не из Европы, мы бежим от реальности.

Тяга к мистике, к абсурдной неизбежности выражается и в главном: мы не видим вещи такими, какие они есть. Мы живем в своем придуманном мире, и так и жили бы вечно в нем, если б можно было протянуть средневековье еще дальше. Но мы чувствуем, что сейчас уже не прокатит. Изменилось время, оно вычеркивает нас. Как нацию, как этнос, как человеческую общность. Не осознающую себя. Мы со своей глобальной личной недостаточностью остаемся средневековыми сиротами в несентиментальный век глобализации. А это дает нам шанс только на внешнее управление, и шансов на что-то другое дать уже не может.

Время летит очень быстро, но коллективное бессознательное меняется медленно, тысячелетие —его шаг. Даже котел семнадцатого года, уничтожив декорацию власти, не затронул подкорку, которая мистифицирует эту самую власть. А значит, и обеспечивает жесткую связку между властью и подведомственными ей душами. Осталась психологическая зависимость — вне рационального поля, в русле веры. Поэтому мы —не общий антагонист власти, когда она давит на нас, мы —фундаментальная ее часть.

И сейчас, к сожалению, нет чувства, что перемены глубоки. Меняя там, наверху, человека, мы не меняем своей сущности. Тот, кто займет вакансию, будет работать на наших условиях: он будет стараться творить ожидаемое нами чудо. Ежедневно превращать воду в вино, протирая нимб, в этом, собственно, и будет заключаться его роль. Все остальное —личный контроль и верховная безопасность, высший интерес в виде государственного, вероятные предсказуемые где-то счета и небесное управление —не такие важные детали в сравнении с той, основной. Мы опять вне разума, вне логики в общем храме политической религии. Ожидаем своего спасения неизвестно когда и непонятно от кого.

Путина нельзя победить, пока по общественному договору он исполняет функции высшего существа. Пойти за ним и пройти по нему — суть одно и то же. У сакрального протеста тот же накал веры, хотя и в другую сторону вектор. Путина победить нельзя, потому что он везде, он окаймляет собой мир. Там, где он, будет всегда тупик. А там, где свергнут его, надолго останется разрушенный Путин —все то же, но еще хуже. Можно только пройти сквозь него, когда он перестанет быть ментальной величиной.

Но для этого общих митингов мало. Они, кстати, тоже напоминают ритуал —выйдем и покажем нашему божеству, что он никто. Нужна революция более насущная и другая. В голове. И тут банальным психотерапевтом уже не обойтись, боюсь, что иногда нужен и медик. Весьма запущен процесс. Веками не лечились, а только усугубляли.

Да, сложная вещь сознание, не разобраться в нем до конца.

Хотя видов его всего два —либо один, либо другой. Определяется просто. У маленького ребенка не притерся глаз, главное, чтобы он умел говорить.

Мнение редакции не совпадает с мнением автора. Ждем ваших откликов