Ким – это река. Большая, разветвленная, разная. На благословенных берегах этой реки место найдется всякому. Всяких – много, никто не считал, скольких она одарила. Она течет себе и течет. Уже довольно долго.

Юлию Киму – 75. Он, наверное, возраст чувствует. А мы, глядя на него или просто слушая, этого не ощущаем: Черсаныч такой, каким был всегда. Даже когда он был Ю.Михайловым.

Псевдоним жил без малого четверть века, четко разделив жизнь и творчество Юлия Кима на первые 25, вторые наполовину безымянные, ну и последующие, которые к нашему общему удовольствию продолжаются. Разногласия с советской властью у Юлия Черсановича были не только стилистические, но и вполне конкретные, чем и было вызвано появление в титрах Ю. Михайлова – но это так, к слову.

Вокальные данные петь не все позволяют, чего не скажешь о труде литературном. «Плодовитый автор» - это не про него. Он пишет невероятно много - восхитительно, потрясающе, волшебно. Вы знаете, что: песни, пьесы, сценарии, мюзиклы, прозу, Наверное, не все перечислил. Он может написать дивные стихи на музыку Чайковского и народную песню (в смысле – которая становится народной, как «Ходят кони» или «Губы окаянные»), он может написать пьесу про кухню (в смысле – про страну) и талантливо перепеть Шекспира, он вообще, как мне кажется, может все. Он убийственно саркастичен и проникновенен, он гомерически смешон и печален, он фантазер и реалист, он – Ким.

Мы его любим. И Камчатку его молодости, и Иерусалим его зрелости, между которыми тоже лет пятьдесят с гаком. И его Москву, естественно – и ту, где он выскальзывал из лап всесильной ГБ, и сегодняшнюю, где Черсаныч, даже если не здесь – все равно с нами и на Болотной, и на площади Сахарова.

Он приедет в январе. Мне очень хочется услышать его голос. Он, может статься, где-то не попадет в свои же ноты (есть такая милая особенность), но в суть Черсаныч попадает всегда. Мы в «Новой» это хорошо знаем.