В прошлую пятницу в материале «Я участник фольсификации выборов 2011» (см. №138 от 09.12.2011) «Новая» рассказала о том, как в одном из районов Петербурга — Колпино не без помощи вбросов и «карусели» на выборах кандидат от «Единой России» Александр Салаев набрал 55% голосов и прошел в городское Законодательное собрание. Технологию и процесс подробно описали в своих отчетах сами «карусельщики» (студенты петербургских вузов), которым депутат, по их словам, не заплатил за «работу» (многократное голосование за него на разных участках). После чего и попали к журналистам документы, которые не должны были вскрыться. Единоросс Салаев до публикации не мог прокомментировать скандал, героем которого стал, из-за отсутствия в городе. По возвращении он захотел сказать свое слово.

Досье «Новой»

Александр Рафикович Салаев, 15.08.1974

Закончил Санкт-Петербургский университет экономики и финансов.

Учредитель АОЗТ «Леон» (оптовая торговля) с 1996 по 2002 г.

Совладелец и управляющий ТК «Диана» с 1998 по 2002 г.

С 1999 года — учредитель благотворительного фонда «Салаев».

С 2002 года — член партии «Единая Россия».

С 2007 года — депутат петербургского ЗакСа. Первый заместитель председателя Экспертного совета Комитета по экономической политике и предпринимательству Госдумы РФ.

В своем районе депутат имеет неоднозначную репутацию. Во время этой предвыборной кампании полиция боролась с расклейкой в Колпине листовок: «Твой голос стоит 300 рублей? Тогда я иду к тебе! Салаев».

15 ноября 2011 года Следственный отдел при прокуратуре Колпинского района начал проверку по заявлениям пенсионеров, получивших ко Дню народного единства — «бабафоны» (мобильные телефоны для пожилых людей, с большими кнопками, крупными цифрами и буквами). Пенсионеры посчитали, что Александр Салаев пытается их подкупить. Депутат, как объявили на празднике, оплатил подарки. Однако «бабафоны» закупались районным центром социального обслуживания населения на бюджетные деньги. Как сообщили «Новой» в пресс-службе Главного следственного управления по Петербургу, на данный момент проверка не завершена.

— Это полная и чистая ложь. Все, что там написано, — неправда. К сожалению, так произошло, что поделаешь, я давал уже несколько интервью по этому поводу, когда еще не было доподлинного понимания вопроса (в первых интервью на радио и ТВ Салаев уверял, что никто из «карусельщиков», фигурировавших в отчетах, ему незнаком. — Ред.). На кампании работает много людей, в том числе и молодых людей, студентов, волонтеров… Сейчас я понимаю, что те люди, про которых прописывала ваша газета, в большинстве своем имели причастность к моей избирательной кампании. Они участвовали в социальном опросе — экзит-поле. Порядка 64 человек, как я сегодня уже узнал, у меня работали на экзит-поле. А то, что рассказано в газете — о том, что люди занимались «каруселью», что им платили, насколько я понимаю… Даже скажу — не понимаю. Если бы я эту тему до конца не осознавал, я бы сказал, что полная ложь. Это провокация. Это мог устроить конкурент. В любом другом случае мне просто непонятен механизм. Если ребята действительно пытались помимо экзит-пола заниматься и подтасовкой выборов — назовем это так, то я первый, кто после того, как полиция и прокуратура разберутся в этом вопросе, подаст на них в суд.

— А как была организована их работа с вами?

— Они — волонтеры.

— Работали добровольно и бесплатно?

— Совершенно верно.

— В чем интерес?

— Многие из ребят близки идеологически к «Единой России», к «Молодой гвардии». Я с ними совершенно никаким образом не сталкивался. Я порядка десяти лет уже живу — в политическом смысле — в Колпине. Через меня прошло очень много молодежи. Неудивительно, что ко мне молодежь тянется.

— Такое количество таких отчетов трудно придумать…

— Я вам больше скажу. Мой руководитель штаба сразу сделал некоторое количество звонков этим молодым людям. Получил их разъяснения. Ни один из них не сказал о том, что он дал какое-либо заявление такого характера, какое было у вас в газете. Более того, 20 человек на сегодняшний день уже написали опровержения. В письменном виде в рукописном варианте. Совершенно рукописно. Я не знаю, сколько всего из них напишут заявления о том, что они не были причастны. Потому что я не знаю количества точного, которое участвовало в экзит-поле. Я не контролировал данный вопрос. Но большинство из них — там 90% — напишет опровержение о том, что они не участвовали в данной технологии, которая названа «карусель». Мы все это издадим. Мы покажем это во всех СМИ. У нас будет порядка 6–10 разных изданий.

— Почему вы уверены, что они напишут?

— Если серьезно рассуждать на эту тему, у них никакого мотива не было писать первоначально даже заявления о том, что они в ней («карусели». — Ред.) участвовали… Я не верю, что молодой человек либо девушка, которые писали эти заявления — а большинство из них заканчивают юридический факультет университета, — не понимают той меры ответственности в том заявлении, которое они написали. Они сами признаются в совершении серьезного преступления. Задумайтесь. Они сами о себе говорят. Сами признаются в том, что они виновны, как минимум это от двух до трех лет лишения свободы. За что? Я, честно говоря, так и не понял: то ли за одну тысячу рублей, то ли за две, то ли за шесть? Я так и не услышал четкого ответа, сколько я должен был им заплатить. Если б это, конечно, было. Понимаете?

— Понимаю. Это как раз сейчас может быть причиной того, что они требуют опровержения. Они могли испугаться уголовной ответственности.

— Ну… кх-кх… ыыы…

— Я пытаюсь рассуждать логически.

— Я понимаю вас. Да, я понимаю вас. Любая вещь смотрится с разных сторон. С одной стороны яблоко — зеленое, с другой — красное. А посередине оно все равно белое… Я хочу еще раз ответственно заявить о том, что никакой «карусели» не было, никаких голосов я не закупал, данные люди, которые обозначены в вашем издании, никаким образом не участвовали ни в каких нелегальных проектах избирательной кампании. Я разобрался: часть из них участвовала в экзит-поле.

— Будете обращаться в прокуратуру, в суд или только в прессе публиковать опровержения собираетесь?

— Давайте дождемся решения вашей газеты. Может быть, она все-таки возьмет на себя смелость — себя опротестует.

— Сама себя просто так?

— Да. Сама себя просто так. Потому что те люди, на которых вы ссылаетесь, они уже — если вы видели — их заявления размещены в Интернете.

— Не видела. А где?

— О господи… Честно говоря, не могу сейчас сказать сайт, но уже порядка 20 заявлений там размещено.

— Они понесут их куда-то дальше?

— За них я не могу ничего сказать. Я могу говорить только за себя.

— А вы будете инициировать какое-то разбирательство?

— Думаю, что нет.

— Почему?

— Ну, понимаете, когда в состоянии постоянной клеветы живешь, то… В момент, когда все это происходит, есть некое негодование, и хочется поругаться и выразить свои ощущения. А так я думаю, что не буду этим даже заниматься.

— Такой вариант развития событий можете прокомментировать: люди не получили денег, документы попали в прессу, их опубликовали. Люди в итоге получают свои деньги за то, что пишут опровержения и заявления в прокуратуру. В результате они решают свой финансовый вопрос и освобождают себя от уголовной ответственности.

— Прокомментировать можно любое событие и подвергнуть сомнению все, что хочешь. Конечно, можно и такое предположить. Почему это невозможно предположить? Но в данном контексте это совершенно невозможно.

— Почему?

— Потому что этого не было. В каком районе вы живете?

— В Невском. Какое это имеет отношение к делу?

— Если бы вы жили в Колпинском районе и хотя бы имели некое представление, какое участие я принимаю в развитии Колпинского района, наверное, у вас бы не возникало такого количества вопросов такого характера.

— У вас есть возможность ответить так, чтобы я вам поверила. Я спрашиваю: почему невозможно? Вы говорите: ну потому что просто невозможно…

— Вы задаете вопрос, из которого нет логического выхода… Если бы это было возможно, если бы я воспользовался данной технологией, если бы я не заплатил, соответственно, людям деньги и если бы я был совершенно некорректен к своим избирателям, но всего этого именно не было! Я вам еще раз подчеркиваю: не было никакого — как вы это называли — «карусель», не было никакой «карусели», совершенно не было никакого подкупа избирателей, эти ребята не занимались ничем нелегитимным. Самое-самое удивительное для меня в этом вопросе — что именно меня обвиняют не в первый раз, совершенно не в первый раз, и каждый раз обвиняют на таком уровне, как будто бы я покупаю постоянно какую-то часть населения. Понимаете, я за себя могу сказать, что этого не было.

— Готовы к прокурорским проверкам?

— Я совершенно ничего не боюсь.

— Хорошо сказано.

— Специально для вас.

* На сайте «Новой» по состоянию на четверг этот материал прочитали больше 300 тысяч человек, сделали перепост свыше 5 тысяч.