В Высоком суде Лондона выворачивается напоказ изнанка современной истории России — не только личное грязное белье, но и следы жизнедеятельности многих политических персон страны и крупнейших представителей ее бизнеса. Что до политических фигур, то они в страхе молчат. Бизнес же, в большинстве своем, воспринимает происходящее как предательство. Их понять можно: весь мир теперь узнал, что стоит за российской частью списка «Форбс»… Например, вот что: встретились Боря и Рома в аэропорту Ле-Бурже, сели и договорились, кому теперь будет принадлежать город с миллионным населением, а чтобы губернатор не возникал, решили поставить своего, и это будет стоить столько-то.

Мне жалко смотреть на судью Элизабет Глостер, потому что понять, кто в какой степени врет, нереально. Но ей надо принять решение и не стать при этом действующим лицом балагана — здесь, в Королевском суде, как в Королевском театре, есть даже специальные ложи — для союзников одного и другого. И зрители, заполняющие их, не скрывая, называют все это забавным спектаклем… Им забавно слушать: и про гибель российского телевидения, и про трагедию «Курска», и про чеченский терроризм…

…Я стала взрослой, когда этот этап истории страны вроде бы остался в прошлом. Казалось, он ушел безвозвратно и начался новый. Мне было 10, когда мои родители голосовали за Ельцина только ради того, чтобы не победили коммунисты. Мне было 14, когда могли спасти, но не спасли «Курск», и я даже застала телевидение, которое способно было рассказать мне, кто именно не хотел спасать подлодку… Мне было 16, когда произошел Норд-Ост, 17 — когда посадили Ходорковского, а Абрамович купил «Челси», 18 — когда случился Беслан. Но телевидения, способного объяснить мне причины этого, уже не было. Как и причину того, почему террористы могут встретить меня в любую минуту в метро, почему бизнес сажают пачками, почему правящим классом стали менты, а Путин возвращается в президенты…

И вот только тут, на этом безумном процессе в суде иностранного государства, мне это «почему» объяснили. Очень грубо объяснили, «как это было». Под присягой.

Крыша

«Вы согласны с тем, что без влияния господина Березовского, у которого был доступ к семье президента Ельцина, вы бы никогда не получили контроль над «Сибнефтью»?» — спрашивают представители Березовского у Абрамовича. «Согласен. Только Березовский мне не нужен был, чтобы создать бизнес, — следует ответ. — Мы Березовскому платили не для того, чтобы он дистанцировался от нас, а чтобы оберегал нас».

Березовский смеется. Абрамович морщится, краснеет, часто трет глаза и говорит, что «устал». Но представители Березовского продолжают «топить» Абрамовича вопросами о крыше, намеками про уход от налогов и про бандитов. Абрамович часто вынужден объяснять Высокому суду, что во всем этом нет ничего страшного: так делали все, и в 90-х ни ему, ни другим «невозможно было заниматься бизнесом без определенной поддержки», без той самой крыши, за которую «я платил»… И он снова краснеет и трет глаза.

— У вас были проблемы с законом в начале 90-х? — спрашивают Абрамовича.

— Нет, — холодно отвечает тот.

Тогда ему показывают санкцию старшего следователя Генпрокуратуры на возбуждение уголовного дела в отношении «подозреваемого Абрамовича Р.А.». И далее оглашается постановление об аресте «подозреваемого Абрамовича Р.А.».

Журналисты со страшной скоростью застучали по клавишам компьютеров, почти заглушая тихий ответ: возбужденное дело было лишь «инцидентом», «в конечном счете было закрыто», «следователю показалось, что что-то пропало», «это было, кажется, в 92-м году. Груз был не мой. Компания была моя. Когда я был арестован, деньги спокойно дошли. А потом меня выпустили. Просто я был единственный, кто попался. Ни суда не было, ни дела. Его закрыли. Я никаких документов не подделывал. Ни я и никто из моих приближенных никогда не подделывали документы… Если считать, что мы подписывали документы задним числом. Да — мы их подписывали. В этом нет ничего такого. Такая практика в России была, так все делали».

«Налоги» и «друзья»

«Так все делали», — из уст Абрамовича будет часто звучать. Особенно когда противная сторона напомнит ему про использование услуг ЗАТО, в которых было льготное налогообложение. «Да, мы пользовались налоговыми льготами», — не успевает сказать Абрамович, как на него уже обрушивают отчет Счетной палаты за 2002 год по аудиторской проверке «Сибнефти». «Вы помните отчет?» — «Нет, не помню. Но это не важно… Я не отрицаю, что здесь написано. Мы уменьшали налоги». И повторяет: законно тогда это было, законно… И использование труда инвалидов для минимизации налоговых отчислений. То есть — признается во всем том, за что гнобили ЮКОС, и в том, что до сих пор пытаются инкриминировать умершему Магнитскому.

«На прибыли компании минимизация налогов никак не сказывалась», — повторяет Абрамович, а судья Элизабет Глостер все не может понять: «Когда эти компании вошли в состав «Сибнефти»?» — «Входили каждый год. Цель — уменьшить налог. Это правда». И снова, словно оправдывается: «Результат такой экономии шел на благотворительность — на Чукотку».

«А «Сибнефть»-то от этой экономии что-то получала?» — «Сибнефть» — нет».

«Так это же хищение!» — сказали бы российские прокуроры. Но в суде Великобритании этих прокуроров не было, а за налоги Абрамовича здесь не судили. Точнее судили, но не Глостер, а Березовский.

Кстати, о Березовском. «Да, — признается Абрамович, — мы с ним были в хороших отношениях, много времени проводили месте, отдыхали с семьями в Испании, плавали на яхте по Сардинии, но Березовский не был моим близким другом». И, видимо, устав от положения вечно оправдывающегося, начинает сам вовсю «топить» экс-компаньона: «Его никогда не интересовало создание и реальное управление бизнесом, а интересовала политика».

Однако с этим аргументом вышла осечка — Абрамович пользовался этой «политикой» и потому не может не зачесть «помощь Бориса» в залоговом аукционе по «Сибнефти»: «Я не пытаюсь умалить его роль. Его роль ис-клю-чи-тель-на. Без его бы поддержки ничего не получилось бы». И рассказывает суду, что это значит — «политическое крышевание» в России.

«Защита»

«Вас защищают, а вы платите за эту защиту, понимаете? Это может называться лоббированием, в России называется не иначе, как крыша. Слово «крыша» имеет негативный оттенок и обычно соотносится с криминальной деятельностью, но применяется в случае оказания политического влияния. Я не хотел оскорбить истца, но это слово вполне уместно для начального этапа наших взаимоотношений. В конце 1990-х — начале 2000-х я нуждался в политической крыше, но не отказался бы и от физической». И подчеркивает: «Березовский был способен предоставить оба вида крыши, но за физической я к нему не обращался». «А к кому вы обращались?» — спрашивает адвокат. «Ни к кому», — отвечает тот, но все же дает понять, что что-то было… «Окружение Березовского, его бизнес — например, автомобильный, — был построен таким образом, что все время нужно было использовать физическую защиту. Познакомившись с Березовским, я подумал, что тоже смогу каким-то образом перенять эту практику…» «То есть, — перебивают его, — в какой-то момент вам был нужен доступ к преступным группировкам, и вы готовы были за это платить деньги?» — «Нет. Как раз наоборот — чтобы у преступных группировок не было доступа ко мне. Бадри (Патаркацишвили. — В. Ч.) мог ограничить доступ преступных группировок ко мне. Но… я платил только за политическую крышу Березовскому. За физическую, за которую он также отвечал вместе с Бадри, не платил. Это, так сказать, было бесплатное приложение».

«Кому платил Абрамович»

Весь зал, включая Березовского, засмеялся. Впрочем, улыбка с лица истца сошла, как только Абрамович принялся рассказывать, сколько и как часто он платил за эту «крышу»: финансировал ОРТ, «КоммерсантЪ», ТВ-6, «Независимую». «Я платил за все, — с достоинством говорит Абрамович. — И оплачивал другие расходы. Самый первый из крупных платежей, который я выплатил ему, — 8 миллионов долларов. Платеж направлялся по просьбе Березовского для Коржакова (начальник охраны Бориса Ельцина.— В. Ч.)». «…Сначала было 30 миллионов долларов в год, потом 50, потом 80…» «Но я не всю сумму отдавал в начале года. Всегда платил по требованию. Требования всегда были устные. Либо Бадри звонил и просил, например, подъехать в клуб, либо Борис».

Защита Березовского затихает. В принципе ни она, ни их доверитель не оспаривают факт выплат — «может, меньше суммы, может, больше, но были». Но так как в их понимании наглости Абрамовича нет предела, они зачем-то припоминают ему фразу из его письменных показаний о том, что при знакомстве с Березовским он был удивлен «экстравагантным образом жизни» последнего.

«Челси» и «чеченцы»

— А вы полагаете, что у вас не экстравагантный образ жизни? — и Абрамовичу напоминают о недвижимости в Англии и Франции. Абрамович и не отрицает: да, имеет крупные объекты недвижимости в центре Лондона и замок во Франции, но «замок я купил в плохом состоянии. Он сгорел. Его нужно было ремонтировать». «Что действительно перевернуло мою жизнь — так это покупка «Челси». Это был поворотный момент…» — и его глаза действительно загораются.

Защита Березовского как ожидала: «А не правда ли, — спрашивают ответчика, — что помимо «Челси» он контролирует еще и другие футбольные клубы?», «Не вкладываете ли деньги в ЦСКА?» «Нет», — Абрамович отвечает резко и коротко, словно ожидает разоблачения.

Судя по всему, ЦСКА адвокаты приберегли на потом, пока же зашли со стороны Чечни — зачитывают Абрамовичу его же показания о том, что Березовский занимался финансированием чеченских сепаратистов. «Я не считаю, что Березовский и Бадри были связаны с чеченскими гангстерами, но их автомобильный бизнес охраняли именно эти бригады… А все, что связано с чеченскими сепаратистами и их финансированием, было общеизвестным фактом. Никто этого на тот момент не скрывал». Ответчику перечисляют всех лиц «чеченского происхождения», с которыми контактировал Березовский: «А Владислава Суркова вы гангстером бы назвали?» — «Нет. Его бы я гангстером не назвал».

«Выборы-1996» и «мафия»

На этой неделе в Королевском суде Лондона часто звучит тема выборов 1996 года. Адвокаты Березовского дают понять, что и их доверителю было нелегко — «риск со стороны политических соперников, которые находились у власти». Абрамович на это чуть не смеется: «Был еще риск, что президента сменят. Но за это отвечал Березовский… А после выборов 1996 года Ельцин чувствовал себя плохо, он перенес две операции, так что как раз влияние господина Березовского было по-прежнему велико… Он, по сути, стал политической корпорацией».

Адвокат «корпорации» принимается цитировать книгу Ельцина — о споре между Березовским и начальником службы безопасности президента. «Да Березовский был одним из друзей Коржакова, — опять веселится Абрамович. — Поссорились они тогда, когда Коржаков попросил перенести выборы 96-го на более поздний срок. Более того, Березовский мне сказал, что мы Коржакову деньги передали за помощь в приобретении «Сибнефти».

Вообще, о взаимоотношении денег и власти в суде было сказано много. «Березовский помог Лебедю избраться на пост губернатора Красноярского края», — рассказывает, например, Роман Абрамович и не спорит, когда защита истца напоминает, что и самому владельцу «Челси» отставной генерал был выгоден на посту губернатора, когда происходила скупка алюминиевых активов. «Он не был агрессивно настроен в отношении нас», — сухо соглашается Абрамович.

Как только допрос начинает буксовать, адвокаты Березовского тут же возвращаются к расшифровке бесед то в парижском аэропорту «Ле-Бурже», то в лондонском отеле «Дорчестер». И каждый раз начинается сумасшедший дом — в итоге не то что судье Глостер, но и русскоязычным наблюдателям не понять, что же там было на самом деле.

Представители Березовского то и дело намекают на связи Абрамовича и его компаньона Дерипаски с лидерами измайловской преступной группировки. Абрамович парирует: Березовский как-то взял у Дерипаски кредит в 16 миллионов долларов и не вернул, «и если сказать по-русски — развел его», а Патаркацишвили вообще выпросил у него, Абрамовича, самолет. «Я купил. Более того, мы еще договорились, что первые пять лет обслуживание самолета будет за мой счет. Я согласился, потому что это помогало мне в приобретении активов».

«Курск» и «откаты»

Мне трудно представить, что по всему этому поводу думает судья Элизабет Глостер, поскольку главная тема разбирательства — спор о российских активах — как-то сама собой ушла в тень, а на авансцену выплыли крыши, охранники, дареные самолеты и братки. Названия спорных компаний — «Сибнефть» и Русал — звучат мимоходом, а разговоры о них заканчиваются одним и тем же: Березовский стоит на том, что был акционером компаний и имеет право на положенные ему деньги от акций, Абрамович считает, что Березовский никаким владельцем не был и просто перепутал прибыль с откатами, которые Абрамович ему когда-то платил за благоволение сильных мира того. А сторона Березовского дает понять коммерческому суду, что нынешняя крыша Абрамовича — Владимир Путин. В контексте этого и разгорается первый в процессе политический скандал. Касается он акций ОРТ и гибели подлодки «Курск». Адвокаты Березовского рассказывают: после трагедии с «Курском» Березовского вызвал Волошин (он, кстати, сидит здесь же, в ложе друзей Абрамовича) и поставил условие: тот должен отказаться от акций канала. В противном случае, якобы заявил Волошин, Березовский «закончит так же, как Гусинский». В ответ истец якобы попросил Волошина организовать ему встречу с Путиным. И встреча будто бы состоялась на следующий день. Путин также потребовал, чтобы Березовский отказался от своих акций канала и передал их государству. При этом Путин, по словам адвокатов, подтвердил: откажется Березовский — «пойдет в тюрьму».

Были встречи из-за «Курска» и у Патаркацишвили — его вызывал директор ФСБ Патрушев. «Бадри вызвали в кабинет к Патрушеву, откуда его тотчас провели в Кремль на встречу с Путиным». Последний якобы спросил: «Что за странную игру играет Березовский?» — и сообщил, что хотел бы, чтобы Березовский и Патаркацишвили «убрались с ОРТ», добавив, что «никто не имеет права рисковать телевидением». При этом, по словам адвокатов, Путин заметил: он с Бадри друг, но если Бадри останется на канале вместе с Березовским, то станет его врагом. И Патаркацишвили, продолжает защита, встретился с министром печати Лесиным, который выкатил условие: они с Березовским продают акции ОРТ за 300 миллионов долларов.

— Вы лично ничего не знали об этих встречах? — спросил Абрамовича адвокат Березовского.

— Я столько раз об этом слышал и столько прочитал… Но мне кажется, что я в тот момент подробностей встреч не знал.

— Но, наверное, вы были достаточно близки с Путиным, чтобы знать, что в августе 2000 года он был не очень доволен Березовским?

— Со второй частью могу согласиться. Но то, что я так близок был к президенту Путину, — я бы вот так не стал утверждать.

— Но вы можете подтвердить, что были в хороших отношения с Путиным в тот момент?

— У нас были хорошие отношения, да.

— Разве вы не приезжали в шато во Франции, чтобы сказать Березовскому, что Путин недоволен им из-за ОРТ?

— В августе 2000-го? — уточнил Абрамович. — Я, честно говоря, не помню, что было в августе… — и отверг как обвинения в шантаже Березовского по поводу акций ОРТ, так и аналогичные обвинения в адрес Путина.

Сторонний наблюдатель

Люк Хардинг,корреспондент The Guardian:

— Самое же увлекательное для нас, англичан, — наблюдать за речью господина Абрамовича. Он как редкая рептилия, фактически вообще не может ничего сказать ни по-русски, ни по-английски. Странно, что человек, который в 2003 году купил английский футбольный клуб, не мог за это время нанять частного педагога и выучить английский. Он, похоже, этого не сделал.

Березовскому я больше доверяю. Но все же мне кажется невероятным заплатить ему 2,5 миллиарда долларов за крышу. Понятно, что он играл важную роль в 90-е, но все-таки это слишком большие деньги. Причем у Березовского нет документальных свидетельств, все делалось как бы между друзьями и строилось как бы на доверии.

Вообще, у меня впечатление, что в этом суде незримо витает призрак третьего персонажа. Это дух Владимира Путина. Понятно, что Березовский затеял этот процесс, чтобы получить 5 млрд долларов, но все-таки его главная цель — попытаться унизить Путина. Ему ведь терять нечего, он уже 12 лет живет в изгнании без какой-либо перспективы вернуться в Россию, где, похоже, Путин будет править еще миллиард лет.

А что касается Абрамовича, то многие в Англии думали, что это такой улыбчивый малый, который сидит в ложе и смотрит футбол. А этот суд показал, что он закулисных дел мастер, с большими связями в кремлевских кругах.

Александр Темерко,бывший член совета директоров и правления НК «ЮКОС»:

— Это суд над 90-ми в России, от которых мы уже давно отвыкли, а теперь смотрим на него, как на какое-то реалити-шоу. Еще раз — только теперь в суде Великобритании — стало понятно: в России нет ни нормального прозрачного бизнеса, ни нормальной истории приобретения и формирования собственности, ни нормальной судебной системы, а взамен этого — есть какие-то нечистые договоренности. Никакого позитива у западного бизнеса, который привык к совершенно другим отношениям, этот процесс не вызывает.

Процесс в негативном свете выставляет всех — и тех, кто имеет к нему отношение, и тех, кто не имеет, но имеет отношение к России. Достаточно прочитать английскую прессу. Там просто описывают все эти откровения. Без комментариев. Описывают, как создавалась бизнес-элита в России. Статьи о процессе, публикуемые на центральных полосах, у англичан вызывают ужас. Для них этот процесс совершенно дик. Он воспринимается как история про «чудесный» остров под названием «Россия», на котором живут людоеды. И каждый западный бизнесмен, который хочет вести там свой бизнес, видит, что его может ждать — обязанность платить откаты, носить кому-то чемоданами деньги…

Рассмотреть то, что заявлено Березовским в коммерческом суде, невозможно. Это вопрос не для коммерческого суда. Это скорее вопрос криминального суда. Для России. Как можно в коммерческом суде разобраться в политических нюансах России 90-х годов и в российских понятиях, которые Западу совершенно чужды? Тем более — в Великобритании несколько месяцев назад приняли Акт против взяток, открывший для судей дополнительные возможности по борьбе со взятками и подкупами, которые совершают, в том числе за рубежом, зарегистрированные в Соединенном королевстве компании и физические лица. Я не представляю, в каком шоке находится судья, рассматривающая это все…

Мне лично противно за всем этим смотреть. Это какой-то процесс жадности, алчности и ненависти. Лучшей антирекламы стране и всему русскому бизнесу придумать невозможно.