Валерий БЕРЛИН

Cорок лет назад знаменитая поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки» оказалась за рубежом. И хотя скептики утверждают, что Ерофеев, день рождения которого отмечается 24 октября, с его главной книгой абсолютно непереводим, — число иноязычных изданий его поэмы приближается к сорока, а общий тираж составляет миллионы…

История выхода произведений Венедикта Ерофеева за рубежом носит вполне детективный характер. Всё началось с того, что в феврале 1971 года физик Борис Цукерман, несмотря на имевшийся у него допуск к секретным материалам, получил разрешение на выезд в Израиль. Но самым примечательным в отъезде физика было то, что Цукерману удалось вывезти микропленку машинописного текста поэмы «Москва — Петушки» в Иерусалим.

Летом 1973 года состоялась первая публикация поэмы «Москва — Петушки» в третьем номере израильского журнала «АМИ».

Вспоминают соредакторы журнала Владимир Фромер и Борис Левин.

«Средства на печатание трех сотен экземпляров нашего журнала выделила крошечная Либеральная партия Израиля, убедив ее функционеров в том, что «Петушки» обязательно принесут голоса «русских» избирателей. Через месяц эта партия развалилась, но поэма «Москва — Петушки» уже обрела свой мировой статус…

Знал ли сам Ерофеев о выходе своей поэмы за границей? Говорят, что вскоре после выхода «АМИ» Ерофеев сказал своему другу Владимиру Муравьеву: «Ты слышал, меня уже в Израиле издали… с предисловием Голды Меир». Своими глазами, правда, без участия израильского премьера, он увидел поэму в середине 1974-го, когда бывший посол Израиля в Польше Мирон Гордон, находясь в Москве, подарил ему номер журнала.

В одном из интервью на вопрос журналиста, как складывались его материальные отношения с издателями за границей, Ерофеев заметил: «Это очень больной вопрос…»

Вспоминает известная правозащитница Ирина Делоне (Белогородская), живущая ныне в Париже.

«С Веничкой Ерофеевым познакомились мы (Вадим Делоне и я) в 1973 году. В это время мы обитали у Надежды Яковлевны Шатуновской, известной московской правозащитницы, и Венедикт часто нас навещал. А летом все мы обитали на даче у Деда (академик Б.Н. Делоне). Венедикт очень любил Абрамцево, особенно прогулки с Дедом в лесу по 20 км и походы за грибами. С величайшего позволения Бориса Николаевича, который запрещал любые огородно-цветочные мероприятия на дачной территории, для Ерофеева было сделано исключение, и он сажал там укроп, петрушку и еще какие-то загадочные цветы.

Я грибы собирать не умею и ничего в них не понимаю. А тогда, заблудившись в молодом ельничке, я нашла гигантский белый гриб без единой червоточинки. Реакция Ерофеева меня поразила. Он был страшно возмущен, обижен и тут же попытался сбить с меня спесь: «Только в результате невежественного приседания ты могла найти этот гриб». И потом дулся на меня всю дорогу. Тогда я предложила Веничке переложить гриб в его, почти пустое, лукошко. Он согласился и сразу же подобрел. И тут же решил возвращаться на дачу не короткой дорогой через лес, а окольным путем, по которому гуляют дачники. Все встречные ахали да охали, а Веня этим молчаливо гордился.

Много вопросов мне задают в отношении доверенности на издание книги «Москва — Петушки». Всё дело в том, что в начале 1975 года до нас дошли слухи из Франции, что издательство «Альбин Мишель» готовит для печати французский перевод «Москва — Петушки». Веня этим обстоятельством был весьма озадачен, поскольку никаких переговоров с ним не велось. Во избежание подобных случаев в американском посольстве с помощью друзей была заверена его подпись на доверенности, передающей мне права на издание «Москва — Петушки» за рубежом.

По приезде в Париж я заключила договор с Albin Michel, а деньги передавала Ерофееву с оказиями. Переводчица при правительстве Франции (милейшая Ирина Зайончек) часто приезжала к Ерофееву с деньгами, вещами и книгами. Для меня и по сей день загадка, почему Веничку ни разу не арестовали; трудно всё же понять логику КГБ.

Через несколько лет я передала авторские права адвокату Гофману, который сохранил и большую часть издательского архива до настоящего времени».

Из архива Бориса Гофмана мы узнаем о подробностях борьбы книжных издательств за обладание правами на печатание произведений Венедикта Ерофеева. Так, в марте 1977 года американский адвокат Леонард Шретер сообщал издательству «Альбин Мишель», что он покровительствует известным российским диссидентам и что журнал «АМИ» передал ему все права на издание «Москва — Петушки». На этот счет в архиве Гофмана имеется собственноручно написанное письмо Владимира Фромера:

«В редакцию Albin Michel.

Уважаемые господа!

Я, Владимир Фромер, считаю своим долгом поставить Вас в известность, что все права на книгу Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки», впервые опубликованную в журнале «АМИ» летом 1973 года, принадлежат автору, доверенным лицом которого является госпожа Делоне. Я никогда не передавал и не мог передать г-ну Шройтеру прав, распоряжаться которыми может только автор…»

О трудных путях ерофеевских гонораров рассказывают еще несколько записок к Борису Гофману.

«Очень маленькая просьба: если в первых числах марта к Вам будет телефонный звонок (письмо, телеграмма) от Бориса Динсбурга с просьбой выслать в Рим 12 тыс. франков, то, Бога ради, сделайте это, всё договорено. Обо всем остальном в оказийных письмах.

С уважением В. Ерофеев».

И еще.

«Глубокоуважаемый м-р Гофман!

Я обращаюсь к Вам по договоренности с В.В. и Г. Ерофеевыми. Мое имя — Марк Рейтер. Я эмигрировал из Москвы 2 недели назад и буду находиться в течение месяца в Риме по пути в Америку. В Москве я договорился с Ерофеевым, что он или его супруга Галя напишет Вам обо мне, правда, я не уверен, что письмо дошло вовремя в связи с известными вам сложностями переписки из СССР.

В этом письме Вас должны были уведомить о том, чтобы Вы переслали мне 2600 долларов в счет гонорара В.В. Ерофеева.

После получения этих денег я сообщу в Москву, и Ерофеевым передадут оставленные там мною деньги в рублях…

Несколько слов о Венедикте Васильевиче. Чувствует он себя хорошо, в последнее время заканчивает работу над новой книгой. Очень мечтает купить маленький домик под Москвой для плодотворной работы в тиши на свежем воздухе.

С искренним уважением. Марк Рейтер».

После этого по не выясненным пока обстоятельствам связь с агентством Гофмана на несколько лет прервалась. Но вот, 13 октября 1989 года, новое письмо от Венедикта Ерофеева:

«Борису Гофману. Париж.

Наши отношения были прерваны в 1981 году. За восемь лет я не имел никакой информации о состоянии моих финансовых дел. Мне известно, «Москва — Петушки» издана в США, Англии, Аргентине, переиздана в Голландии и готовится издание в Финляндии. Данная мною доверенность на эту книгу в 1980 г. на Ваше имя остается в силе, т.к. никому я не передавал права на нее… Хотелось бы иметь постоянный контакт и информированность о положении дел…»

Это было время, когда Ерофеев был уже обласкан вниманием прессы, театров, издательств. Вот выдержки из его письма к сестре Тамаре Васильевне в марте 1989-го: «…в январе приехал человек из Варшавы, Нина Васильевна (его младшая сестра. — В. Б.), по случаю моего нездоровья, сама писала текст договора с Лодзинским драм. театром (премьера там была уже в феврале) и с Варшавским гос. телевидением, я только подмахивал подписи. С изд-вом «Прометей» заключил контракт на 10 тыс. рублей. На столько же — неделю тому назад — с белградским изд-вом «Варнако»: они выпускают 50 тыс. экземпляров на сербском и хорватском и 250 тыс. экз. для России на русском. С журналом «Театр» контракт на 1 тыс. С киностудией им. Шукшина (Георгий Бурков приезжал в понедельник) еще не решили и не обговорили частностей. А пока я еще сравнит-но нищ. С 24-го окт. прошлого года, т. е. за 5 месяцев, я получил 4120 руб. Правда, мне еще должна «Трезвость и культура» 900 руб. Театр на Малой Бронной должен еще 750 руб. (театр, кстати говоря, выезжает на апрельские гастроли в Ленинград, им предоставлен зал на 2 тыс. мест; все билеты заранее проданы. Автору причитается 6% сбора с каждого спектакля, т.е. приблизит. 250 руб. за спектакль). Заключил договор с театром-студией киноактера, звонили Галине из студии Марка Розовского об инсценировке «Петушков». В субботу 1-го апреля ко мне должны приехать люди Израиля, тоже заключить какой-то договор. И голландские туристы с киноаппаратурою. В воскресенье жду Илью Прудовского: он брал недавно у меня большое интервью для «Огонька», будем редактировать и смягчать фразеологию — Коротич обещал Прудовскому выделить полторы страницы. Потихоньку идут репетиции «М.–Пет.» на Таганке. А в Доме культуры МГУ премьера «Шагов команд» будет во второй половине апреля…»

«Любить Родину беззаветно — это примерно значит: покупать на все свои денежки одни только лотерейные билеты, оставляя себе только на соль и хлеб. И не проверять их».

Так говорил Ерофеев…