В гарнизоне крымского городка Саки открывали бюст известному летчику палубной авиации Тимуру Апакидзе, погибшему два года назад* в авиакатастрофе. Событие, казалось бы, совершенно далекое от тематики «Новой газеты», достойное освещения в специальных изданиях. Хотя сам факт открытия бюста Герою России в украинском военном гарнизоне уже экстраординарен.

Я ехал в Саки с собственным интересом. В начале 1992 года подавляющее большинство летчиков крымских гарнизонов (отнюдь не украинцев!) приняло присягу на верность Украине. Хотелось мне взглянуть в глаза сибирским, уральским, волжским, донским уроженцам. Спросить про кодекс чести офицера, согласно которому в жизни присягают только один раз. Да и Тимур Апакидзе, в тот момент командир полка палубной авиации, базировавшегося в Саках, был одним из немногих офицеров его ранга, отказавшихся от повторной присяги.

Интересы Украины

Период с декабря 1991 до марта 1992 года (от Беловежских соглашений до массового принятия украинской присяги) — крайне сложное время. Всеми его пережившими вспоминалось тяжело и неохотно.

Сохранилась запись рассказа Тимура Апакидзе:«К сожалению, руководящий состав в подавляющем большинстве принял ориентацию на Украину. Я узнал, что зам. начальника Центра полковник Безногих организовал подпольный Союз офицеров Украины. Там они все эти вопросы принятия украинской присяги обговаривали…

Пригласил меня начальник Центра полковник Бакулин Геннадий Георгиевич и сказал: «Тимур, есть одно обстоятельство, которое ты обязательно должен знать. Каждый офицер — от командира полка и выше должен ответить на собеседовании при назначении на должность на один непростой вопрос: будешь ты с Россией воевать или не будешь, если того потребуют интересы Украины?»…

Когда в Севастополе контр-адмирал Кожин поднял флаг Украины и объявил, что это территория Украины, то Касатонов(командующий Черноморским флотом СНГ. — А.М.) окружил их морской пехотой… А Безногих посадил здесь звено самолетов Су-25, штурмовиков с кассетными бомбами. Летчиками на эти самолеты были спланированы все члены Союза офицеров Украины. Я к нему подхожу: «Ну, Виктор Иванович, неужели вы действительно будете бомбить советскую морскую пехоту?» У них же тогда был еще советский военно-морской флаг. Они Андреевский не поднимали на Черноморском флоте. Он говорит: «Если интересы Украины потребуют, то я буду бомбить». Я говорю: «Виктор Иванович, тогда я вам тоже официально объясняю — ни один самолет с этого аэродрома с подвешенными бомбами не взлетит. Потом будущим вдовам сами будете рассказывать, почему их мужья погибли». Он вообще сказал конкретно: «Тимур, ты меня знаешь. Я пущу кровь и на вас с Бакулиным спишу. И вы будете виновны в том, что забьете клин между двумя братскими народами. Вон в Нагорном Карабахе до сих пор никто не может разобраться, кто первый выстрелил…»

Я тогда мог все, что угодно сделать, готов был поднять в небо истребители… А Бакулин меня пригласил к себе и говорит: «Тимур, мы вчера сидели в одной кабине, а сегодня должны убивать друг друга. Ради чего? Не стоит этот гарнизон даже одной-единственной человеческой жизни». Как в воду смотрел: через месяц Ельцин с Кравчуком взасос целуются в Ялте. А мы бы тут выясняли — оставить этот аэродром России или отдать Украине…»

Нас сдала Москва

По Беловежским соглашениям части центрального подчинения отходили России. В Крыму к таковым относились Центр боевого применения и переучивания летного состава морской авиации с аэродромом в Саках. Он напрямую подчинялся штабу Авиации ВМФ. И Государственный летно-испытательный центр им. Чкалова (ГЛИЦ) на аэродроме Кировское под Феодосией. Он находился в ведении командующего ВВС.

Каждому, с кем мне приходилось беседовать, я задавал вопрос: как же так получилось, что части центрального подчинения вдруг приняли украинскую присягу? И получал с разными вариациями один и тот же ответ: «Это вина Москвы. Не хватило у нее ума, смелости, настойчивости. Москва сдала все наши гарнизоны без боя. Генералы боялись проявить инициативу, боялись за свои кресла…»

Рассказывает полковник Бакулин: «Я постоянно докладывал обстановку в Москву, командующему Авиацией ВМФ генерал-полковнику Потапову. И неизменно слышал от него: «Вы там держитесь. Мы вас не оставим. Вопрос решается». К нам прибыл зам. командующего Авиацией ВМФ России генерал-лейтенант Рогов. Для координации наших действий. Сказал, что мы правильно себя ведем, что надо держаться. И тут я получаю информацию, что к нам в Саки летит самолет командующего ВВС Украины генерала Васильева с требованием обеспечить посадку. Я отвечаю, что подчиняюсь только главкому Морской авиации России и этого самолета к себе не приму. Так они сели в Севастополе. Оттуда вылетели на вертолете, и Безногих обеспечил им здесь посадку. Приходят они ко мне и Рогову в штаб. Несколько украинских генералов. Ведут себя корректно. Завели разговор о переподчинении Центра Украине. Я опять отвечаю, что выполняю распоряжения только главкома Морской авиации России, а их приказы для меня пустое место. Тут Рогов говорит мне во всеуслышание: «Мы находимся на чужой территории и должны считаться с законами другого государства». Они сразу прибодрились, и Васильев зачитал приказ о моем увольнении и о назначении Безногих украинским начальником Центра. Вот и судите сами».

В Кировском все было еще проще, а следовательно, циничнее. Как вспоминал один из летчиков: «Нам перед строем прочли телеграмму зам. командующего ВВС России генерал-лейтенанта Аюпова: «Перспектив дальнейшего использования не видим. Предлагаем перейти под юрисдикцию Украины».

Другой очевидец уточнил, что начальник ГЛИЦ полковник Жучков перед строем объявил о переходе на службу Украине: «Москва, мол, нас бросила, а тут перспективы серьезные, жить будем хорошо. Потом мы узнали, что это была его личная инициатива. Ему никакой команды не было. Ему Украина пообещала генеральское звание».

Бывшие летчики все как один просили не называть их фамилий. Посему мои с ними разговоры приведены в драматургическом стиле.

— Все же была альтернатива: принимать или не принимать украинскую присягу?

1-й летчик: Конечно, была. Но альтернатива-то какая? Если у человека уже все есть и где-то его ждут, и предлагается место нормальное, где он будет служить, гарантия, где ему будет жить, общежитие… А тогда уже везде сокращения начинались. Поэтому большинство людей приняло решение остаться здесь. У всех же семьи, дети… Куда с ними деться? А здесь квартиры… Еще пошли проблемы с зарплатой. Здесь еще выплачивали, а там, в России, начались задержки. Одной идеей сыт не будешь.

— Какие были мотивации у русских принимать украинскую присягу?

2-й летчик: А мотивация одна… Я вам честно скажу, это чисто житейская ситуация — некуда деваться…

— А как же Родина? У них отчет в голове был, что они делают что-то не так? Они хоть понимали это?

— До сих пор понимают…

— Получается, что в советское время плохо было с идеологической подготовкой, раз лучшие офицеры отказались служить в той армии, которой присягали?

3-й летчик: Тут как сказать. Ведь к тому времени понятие присяги уже упало. Принимали присягу на верность советскому народу…

— Родине прежде всего.

— Ну, под Родиной же подразумевался советский народ, все республики, в том числе и Украина… Россия при Ельцине поступила намного грамотнее, отменив эту присягу вообще, чтобы не допускать своих офицеров до морального падения. У нас же, чтобы юридически закрепить человека, заставили ее принять, фактически заставили…

— Как именно заставляли?

— Очень просто. Ставилось условие — не принимаешь присягу, через два месяца покинь территорию Украины. Снимают тебя с вещевого довольствия, с продовольственного, с денежного… Все были в диком напряжении: что делать? Это лейтенант из училища — взял чемодан и уехал, а когда уже семья, дети…

Шелуха, пена…

Четвертый мой собеседник придал теме новое звучание: «Здесь, в гарнизоне, остались кто попроще. Те, кто тогда не кричал и не шумел. А вся шелуха, пена, схлынула — вернулась к вам в Россию эта пена. Там пенсия побольше».

И действительно, выяснилось, что Виктор Безногих, приведший гарнизон Саки к украинской присяге, сейчас благополучно проживает в Ростовской области, получая российскую военную пенсию. Новоиспеченный украинский генерал Юрий Жучков, обманным путем приведший к присяге гарнизон в Кировском, устроил себе российскую генеральскую пенсию. И сейчас благополучно трудится на Нижегородском авиастроительном заводе «Сокол». Анатолий Хоменко, таким же образом заставивший присягнуть Украине 33-й Центр боевого применения Морской авиации в Николаеве, сейчас житель Челябинской области и российский военный пенсионер.

Бакулин: «Больше всего меня тогда поразило, что первыми приняли украинскую присягу особые отделы. Они ведь другим должны были пример показывать. Мы на особистов всегда смотрели как на представителей власти. А тут, мы раздумываем, мучаемся, а они тихо-мирно в одночасье стали украинцами…»

Говорят, Крым — не Украина, как и Москва — не Россия. Тем не менее бросается в глаза обилие сине-желтых красок, символизирующих патриотические чувства граждан. Их можно встретить в самых неожиданных местах: на межевых столбиках, на сторожках при виноградниках и даже на туалете типа сортир.

А в крымском поселке Новофедоровка (бывший гарнизон Саки-4), на Аллее Героев, отставные украинские офицеры поставили бюст своему бывшему однополчанину, летчику российской авиации Тимуру Апакидзе.

* Текст был написан в 2003 году.