Арабское лето

«Арабская весна» перешла в «арабское лето» и продолжится жаркой осенью. Муаммар Каддафи, видимо, какое-то время еще продержится против авиации НАТО. Впрочем, судя по последним сообщениям, он уже ищет пути ухода от власти со спасением лица и авуаров, еще не отданных западными правительствами повстанцам.

Башар Асад контролирует ситуацию путем жестких репрессивных мер и информационной блокады (в страну не допускаются иностранные журналисты). Ясно, что в сирийских городах происходит народное восстание. Ясно также, что пролито слишком много крови, и этого люди президенту не простят. Поэтому никакой «национальный диалог» в ближайшее время невозможен. В пользу Асада то, что оппозиция плохо организованна и слаба. В его пользу — пока — финансовая поддержка Ирана, главного спонсора сирийского режима. Сирия нужна иранцам как главный плацдарм влияния на радикалов в регионе, прежде всего на «Хезболлу» в Ливане, и потенциальный канал контрабанды для ракетно-ядерной программы. Иранцы боятся прихода к власти в Дамаске вместо режима алавитского меньшинства правительства суннитского большинства, которое, скорее всего, станет клиентом их заклятого врага — Саудовской Аравии. Это одновременно и главная проблема Асада. Он не пользуется поддержкой в арабском мире, и у меня нет сомнений, что никто не будет препятствовать его неизбежному падению.

Иранский фактор играет немалую роль еще в двух странах с преимущественно шиитским населением — Бахрейне и Ираке. В бахрейнском случае трагический парадокс в том, что свободные демократические выборы приведут там к власти иранскую агентуру, которая немедленно упразднит суннитскую монархию и создаст на острове республику иранского образца. Цель Тегерана — не только помощь единоверцам, но и закрытие базы Пятого флота США в Бахрейне. Выхода, способного совместить демократию с отсечением иранского влияния, пока не просматривается.

Наконец, Ирак. Несмотря на периодические теракты, главным образом осуществляемые иранской «пятой колонной», мы не наблюдаем там ничего подобного народному возмущению в Египте или Сирии. Причина очевидна: в результате американского вторжения 2003 года Ирак сегодня — одна из самых политически свободных стран Ближнего Востока. В ней существуют клапаны, через которые пар народного недовольства уходит не на площади и улицы, а в партийную политику. Это не значит, что будущее страны безоблачно. Стране предстоят годы стабилизации и нормализации, коррупция — а конфессиональные и клановые различия плюс коррупция могут взорвать ситуацию. Но моментальный снимок лета 2011 года фиксирует в Ираке большую стабильность, чем у многих соседей.

И вот еще что обращает на себя внимание: ближневосточные монархии, такие как иорданская или марокканская, оказались лучше подготовлены к волне социально-политической активности, охватившей Ближний Восток. И король Иордании Абдалла Второй, и король Марокко Мухаммад Шестой, по-разному и не без оговорок, но откликнулись на стремление людей к политическим реформам. Монархии Персидского залива (за исключением особого случая Бахрейна) пока вообще избежали массовых волнений. Легитимность монархов в глазах людей парадоксальным образом оказалась выше, чем у президентов. На самом деле это не парадокс. Король или эмир — это, по определению, пожизненный статус. Но пожизненный президент — нечто иное. Главный результат последних месяцев — это крах системы ближневосточных «республиканских монархий». Тунисца Бен Али, йеменца Салеха и египтянина Мубарака подвело чувство политического стиля. Потенциальным кандидатам в диктаторы на Ближнем Востоке придется осваивать новые методы.