Перед пресс-показом последнего выхода Гарри Поттера в киносвет — экранизации второй половины последней, седьмой книги «Гарри Поттер и Дары смерти» — нам сообщили впечатляющие цифры предыдущих киновоплощений «Мальчика, Который Выжил». Почти шесть с половиной миллиардов долларов, собранных по миру. Все фильмы вошли в тридцатку самых кассовых в истории кино. Ну дальше — про 160 пар фирменных поттеровских очков, сношенных Даниэлем Рэдклиффом за эти годы; про то, что шрам на лбу ему рисовали приблизительно 5800 раз, не считая 2 тысяч шрамов у его каскадеров; про десятки волшебных палочек и прочих магических штучек, изготовленных в промышленных масштабах.

Несомненно, стоит задуматься над феноменом волшебного поттеровского семикнижия. Семь томов, семь лет взросления героев, семь лет учебы в школе, пусть и волшебной: в чародейских школах наблюдается все то же, что в обычных, — детские комплексы и их преодоление, дружба и предательство, первые влюбленности, плохие и хорошие учителя, очарование жизнью и разочарование ею же. На наших глазах выросло поколение, для которого Гарри, Рон, Гермиона и их однокашники были ровесниками. Читатели взрослели вместе с Гарри Поттером. Больше такого не будет: «поттериана» Джоан Ролинг наверняка войдет в будущие сказочные хрестоматии, но «проглатывать» ее станут значительно быстрее — уж точно не по одному тому в год.

Всё начиналось как детская сказка. Взрослели не только герои — менялся язык книги, и — что самое удивительное — менялся жанр. Сказка становилась — не былью, конечно, но — воспитательным романом, романом взросления, все сильнее дрейфуя в сторону антиутопии и мрачной готики.

Следом за книгой с некоторым опозданием шло кино. Кино становилось эхом книги, напоминанием о ней, дополнительной возможностью для фанатов-поттероманов заново пережить все человеческие и нечеловеческие приключения, лишний раз поворчать о том, в каком большом долгу киноискусство перед Гарри Поттером. Девочки и мальчики влюблялись в юных (а потом уже и не очень юных) актеров, зрители постарше с важным видом рассуждали, кто из режиссеров ближе к первоисточнику, кто более точный, а кто — более дерзкий.

Последний фильм снял режиссер Дэвид Йетс, отличник «кинопоттерианы», автор четырех из восьми картин. К последней части Гарри Поттер дорос до формата 3D. Ужасы стали еще ужаснее, эффекты еще эффектнее. В отличие от некоторых своих предшественников, к примеру, от отвязного Альфонсо Куарона, снявшего когда-то «Гарри Поттера и узника Азкабана» как шаловливую черную комедию, Йетс отнесся к первоисточнику бережно, с истинно британской добротностью, стараясь не испортить зрителю последнее свидание с любимыми героями чрезмерным всплеском авторской фантазии. Действие несется стремительно, как в комбинированной эстафете, перескакивая из жанра в жанр (тут тебе и антиутопия, и приключения, и военное кино, и даже кино послевоенное, с руинами и разрушенным главным залом волшебной школы в Хогвартсе), из ритма в ритм, время от времени, как водится, удивляя очередным киноаттракционом. Замечательные британские актеры играют с удовольствием, с детской радостью — кажется, нигде в предыдущих сериях не был так дьявольски хорош и трогателен Алан Рикман. Даниэль Рэдклифф вырос и стал неплохим актером, а Рон и Гермиона наконец поцелуются.

С Гарри Поттером все-таки следует попрощаться по-человечески. На смену ему пришли другие герои, даже другой Гарри — почти ровесник нынешнему повзрослевшему Поттеру, реальный британский принц, чьи фотографии не сходят с обложек журналов, а настоящее и будущее представляется не менее сказочным. Самому Гарри Поттеру сегодня уже за тридцать, из британского пионера-героя он превратился в добропорядочного британского отца семейства. Его детство и юность совпали со странными временами всемирных катаклизмов, крушения империй, автомобильных катастроф с принцессами и мизантропического волшебства реальных злодеев, куда страшнее Воланда-де-Морта.

Куда чародеям из Хогвартса до чародейства с башнями-близнецами, «Норд-Остом» и всеми горячими точками последних десятилетий! И все-таки если выбирать символы этой мрачноватой — то ли уходящей, то ли только начинающейся — эпохи, пусть им будет этот симпатичный парень в очках и со шрамом на лбу. Все-таки как было бы здорово, если бы чудеса хоть изредка случались! И уж по крайней мере, если бы можно было направить на наших вполне конкретных злодеев волшебную палочку — хоть бузинную, хоть березовую, хоть какую угодно — и произнести обезоруживающее заклятие: «Экспеллиармус!»