Что будет, если «проект Торшина» станет законом

Законопроект «Федеральный конституционный закон. О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ», который внес сенатор Торшин, а также пояснительная записка к нему, вызывают серьезную озабоченность по ряду причин.

Законопроект предполагает, что в случае вынесения Европейским судом по правам человека постановления о несоответствии российского законодательства нормам Европейской конвенции о правах человека исполнить данное постановление ЕСПЧ можно будет только при наличии согласия Конституционного суда РФ. Если Конституционный суд признает, что тот или иной российский закон соответствует Конституции, то исполнение постановления ЕСПЧ будет заблокировано.

В пояснительной записке Торшин приводит такие аргументы: «Из Конституции Российской Федерации не следует приоритет международных договоров перед Конституцией РФ. При коллизии международного договора и закона, как и иного нормативного правового акта, приоритет имеет международный договор, однако при принятии межгосударственным органом решения, предполагающего несоответствие нормы закона или иного нормативно правового акта международному договору в интерпретации межгосударственным органом, необходимой является оценка сложившейся ситуации в иерархии норм права страны».

Однако законопроект Торшина сам находится в противоречии с заявленным его автором подходом. На самом деле из Конституции не следует, что обязательство России по изменению законодательства возникает исключительно в случае принятия Конституционным судом подобного решения. П. 4 ст. 15 Конституции гласит: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором РФ установлены иные правила, чем предусмотрены законом, то применяются правила международного договора».

Россия ратифицировала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, а значит, автоматически признала ее не противоречащей Конституции РФ. Второй раздел Конвенции посвящен вопросам, касающимся ЕСПЧ. В статье 32 Конвенции описывается компетенция ЕСПЧ. Параграф 1-й этой статьи: «В ведении суда находятся все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и протоколов к ней». Эта статья означает, что ЕСПЧ компетентен рассматривать в том числе и вопросы соответствия российского законодательства Европейской конвенции. Параграф 2-й этой статьи: «В случае спора относительно компетенции суда по конкретному делу вопрос решает сам суд». Таким образом, в ситуации, когда российские власти считают ЕСПЧ некомпетентным рассматривать тот или иной вопрос, а ЕСПЧ решает иначе, приоритет все равно у позиции ЕСПЧ.

Статья 46-я Европейской конвенции посвящена обязательной силе и исполнению постановлений ЕСПЧ. Параграф 1-й этой статьи: «Высокие договаривающиеся стороны обязуются исполнять окончательные постановления суда по делам, в которых они являются сторонами». Из этого следует в том числе и обязательство России исполнять постановления ЕСПЧ по делам, касающимся необходимости изменения российского законодательства. Параграф 2-й этой статьи: «Окончательное постановление суда направляется Комитету министров, который осуществляет надзор за его исполнением». Как мы видим, полномочия Комитета министров по надзору за исполнением постановлений ЕСПЧ тоже напрямую вытекают из обязательств России согласно Европейской конвенции.

Законопроект Торшина предполагает, что российские суды всех инстанций при рассмотрении дел, в которых имеется противоречие между российским законодательством и постановлением ЕСПЧ, не могут напрямую применять практику Европейского суда, а должны для этого получить определение Конституционного суда о несоответствии закона Конституции.

Однако из Конституции следует прямое действие Европейской конвенции, а из Конвенции следует компетентность ЕСПЧ по любым вопросам, касающимся толкования Конвенции, и необходимость исполнять любые постановления ЕСПЧ. Конституция РФ также гласит, что в случае противоречия между российским законом и международным договором должны применяться именно нормы международного договора. То есть — российские суды всех инстанций должны иметь право напрямую применять практику ЕСПЧ, в том числе и противоречащую российскому законодательству, независимо от позиции Конституционного суда. Мало того, в случае противоречия между постановлениями Конституционного суда и ЕСПЧ иметь силу должно именно постановление Европейского суда.

Еще раз подчеркну: описанные выше принципы не только не противоречат Конституции РФ, но и логично вытекают из нее.

В законопроекте Торшина есть и еще один момент, вызывающий беспокойство. Документ предполагает подход, в соответствии с которым внутригосударственные средства правовой защиты считаются исчерпанными, если по заявлению заинтересованного лица имеется вступивший в законную силу судебный акт Верховного суда Российской Федерации. Но это находится в прямом противоречии с практикой ЕСПЧ, согласно которой эффективным средством правовой защиты в России считается обжалование в кассации, а обжалование в надзоре эффективным средством не признается.

Если данный пункт законопроекта будет принят, на практике для россиян, скорее всего, ничего не изменится, поскольку ЕСПЧ будет по-прежнему руководствоваться своими критериями, а не законодательством РФ. Россияне по-прежнему смогут подавать жалобы в ЕСПЧ после получения кассационного определения. Однако в таком случае российский закон будет напрямую дезинформировать людей о порядке обращения в ЕСПЧ. Могут участиться случаи, когда люди будут отчитывать шестимесячный срок для подачи жалобы в ЕСПЧ от надзорного определения Верховного суда, а не от кассационного определения суда второй инстанции, а, значит, их жалобы будут признаваться неприемлемыми Европейским судом из-за нарушения шестимесячного срока подачи жалобы.Прямая речь

Сенатор Александр Торшин:— У нас возглавляет судебную систему КС. ЕСПЧ не является обладателем истины в последней инстанции. Вот когда ЕСПЧ возглавит Иисус Христос, я отзову свою законодательную инициативу.

Михаил Федотов,председатель Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека:— Из комментария Торшина я услышал: никто не может быть высшей инстанцией над российской судебной властью. Но если Европейский суд по правам человека не может быть высшей инстанцией, то почему в государстве вообще должна быть высшая судебная инстанция, кроме Божьего суда? Так что этот тезис мне представляется сомнительным. Тезис второй: о том, что он готов признать высшим судом ЕСПЧ, только если во главе этого суда будет стоять Господь Бог. А кто у нас стоит во главе российских судов? Канонизированные святые? Я в этом не очень уверен.

Геннадий Гудков, депутат Госдумы:— Принятие этого законопроекта даст возможность периодически ставить вопрос об исключении России из Совета Европы. Возможно, мы еще сможем увидеть и борьбу вокруг этого законопроекта — далеко не все хотят попасть в международную изоляцию.