Этот текст абсолютно не в стилистике «Новой газеты». Особенно первая, «идеолого-историческая» часть. Но ценность тут не в стиле, а в выявлении неизвестных широкой аудитории подробностей расторжения «сделки века» между «Роснефтью» и ВР. Мы много писали об этой ситуации, но автор, выбравший себе псевдоним Бочаров, приводит редкие документы, подкрепляющие его логику. Редакции также интересна эта публикация, поскольку автор опирался на точку зрения людей, которые имеют доступ к информации из кабинетов власти. Мы, безусловно, готовы к публикации альтернативных точек зрения — поскольку история, конечно, не закончена.

Из глубины столетий

Усиление промышленного потенциала России на протяжении веков сопровождается нарастающим политико-экономическим давлением на нее со стороны западных центров силы. Особую ненависть вызывают наши смелые прорывы на мировые рынки, выходы к морям и межконтинентальным торговым трассам, коммерческая экспансия и расширение сфер влияния.

Еще во времена Ивана Грозного в Ливонской войне против возвысившегося Московского царства выступила вся «объединенная Европа», пожелавшая отсечь русских от Балтики, поставить польский кордон на пути московских товаров. Петровское «прорубание окна в Европу» встретило глухой ропот недовольства, привело к изматывающей Северной войне. При Екатерине Великой Россия, стараниями князя Потемкина вплотную приблизившаяся к Проливам, испытала мощное давление со стороны Англии и Франции, сопровождавшееся рядом кровопролитных русско-турецких войн. Все девятнадцатое столетие Российская империя, расширяясь на юг, встречала яростное сопротивление британцев, опасавшихся за свою азиатскую зону интересов.

Западным державам сильная Россия была слишком неудобна, она путала их привычные логические схемы по извлечению наибольшей выгоды на мировых рынках. Заклятые враги готовы были мириться друг с другом, лишь бы совместно противостоять России.

Уже в начале ХХ века, когда Россия вырывалась в число мировых лидеров по экономическому развитию, ее жестко «притормозили». Историками доказано, что Англия тогда делала все, чтобы избежать войны с Германией, и столь же упорно добивалась — и добилась! — начала войны Германии с Россией. Для Британии Российская империя была не только геополитическим соперником — в Лондоне всегда понимали, что в случае распада восточного колосса его богатства можно будет легко прибрать к рукам. Германия также всегда имела собственные цели — помимо одержимости военными триумфами она, всегда испытывавшая ресурсно-сырьевой и территориальный голод, в завоевании России видела и большой экономический интерес.

Неудивительно поэтому, что Февральскую либеральную революцию с восторгом встретили в западных столицах. Да и о большевистских связях с кайзеровской Германией не говорит нынче только ленивый. Действия немецких войск на фронте и деятельность большевиков внутри страны были синхронизированы в пользу Германии. Ленин видел прямой интерес в поражении своей страны в Мировой войне и последующем переводе кровопролития в формат Гражданской войны. Интересы Запада и революционеров, готовых на уничтожение России ради достижения собственных целей, полностью совпали.

Вспоминать о событиях столетней давности заставляет не только любовь к истории. Как и в 17-м году, Запад и сегодня не хочет видеть Россию сильной. Ему нужны лишь наши природные ресурсы и территория. А для этого нужна дестабилизация.

Для тех, однако, кто готовил крушение дореволюционной империи, погружая ее в гражданскую междоусобицу и хаос, стало большой неприятностью возрождение России в форме СССР. Как это всегда бывало в прошлом, страна вынырнула из пучин мрака в еще более мощной ипостаси. И снова была втянута в кровопролитнейшую из войн, в которой понесла самые большие потери в истории мировой цивилизации.

Победили, отстроились, помчались вперед, вышли в космос, обогнав все человечество… И вновь по отношению к СССР была запущена старая технология. Союзу через агентов влияния была навязана война в Афганистане, где нам пришлось столкнуться с прямым противодействием Запада в лице моджахедов, им прикормленных и вооруженных. Та война обескровила целое поколение, создала в советском обществе напряженность, а вокруг страны — обстановку отчуждения и неприятия.

Тогда же были нанесены сокрушительные удары по советской экономике в виде скоординированного, как минимум трехлетнего, обрушения цен на углеводороды. Это фактически ввергло СССР в полузависимое положение от чужих центров силы, которое исчерпывалось лозунгами «Газ в обмен на трубы» и «Нефть в обмен на продовольствие».

В итоге Советский Союз был развален, а российские ресурсы стали бесконтрольно утекать за рубеж. И все же Россия смогла устоять и на этот раз. Тогда по известному алгоритму ей вновь навязали войну — теперь уже в Чечне. Одновременно методами варварской приватизации была осуществлена интервенция в сферу экономики. Настоящей трагедией для отечественной промышленности оказались залоговые аукционы в период правления Ельцина, когда в частные руки уплывали за бесценок гиганты отечественной индустрии и колоссальные природные ресурсы. Достаточно вспомнить хотя бы, как МЕНАТЕП получил ЮКОС и как была создана «Сибнефть».

Выйти из блокады

Когда Россия начала преодолевать последствия реформ 90-х и только-только оправилась от недавнего мирового финансового кризиса, локомотивом восстановления экономики стал ТЭК — с его гарантированным сбытом, заказами у отечественного производителя, обеспечением внутреннего рынка. Все, что мы делаем в этой сфере, подлежит серьезному анализу, и принятые решения должны быть максимально ответственными. Здесь крайне важны конкурентоспособность, доступ к технологиям, к финансовым ресурсам, обеспечение необходимого уровня инвестиций, формирование рыночных преимуществ.

Оставляя Российскую Федерацию без высоких технологий, без утекающих за рубеж «мозгов» и передовых научных школ, без возможности производить высококлассный продукт, ведущие западные страны в ускоренном темпе диверсифицируют собственную промышленность, входят в новый век созвездием постиндустриальных держав. Контролируя важнейшие институты мировой экономики, западные центры силы назначают ей свои правила игры: определяют порядок цен, меряют своей линейкой волатильность рынка, принимают стратегические решения об увеличении или ослаблении основных котировок расчетных фьючерсов сотен ведущих компаний.

Любые попытки российского бизнеса выйти на западные рынки в качестве самостоятельных игроков и стратегических инвесторов пресекаются на корню. И наоборот — на протяжении всего постсоветского времени не ослабевают усилия крупнейших западных бизнес-структур внедриться на российский рынок сырья на правах операторов процесса. Перекрестного вхождения российских компаний в западные нет. Почти узаконенный на Западе статус России как «общепланетарной кладовой» не мешает мировым игрокам отказывать ей в суверенитете даже в добывающем секторе экономики и предпринимать попытку за попыткой оседлать российский нефтегазовый рынок. Уже сегодня западный капитал присутствует в активах крупнейших отечественных углеводородных компаний — «Газпрома», ЛУКОЙЛа и других, занимая до 25% нефтегазового сектора России.

В этом смысле революционным шагом на пути противодействия глобальному давлению на Россию явилось январское подписание соглашения между принадлежащим государству ОАО «НК «Роснефть» и корпорацией BP. Оно было замышлено как мера, кардинально изменяющая правила игры, установившиеся за последние двадцать лет.

Совместный грандиозный проект «Роснефти» и BP в Арктике предоставил бы России доступ к передовым технологиям без утраты стратегического контроля над месторождениями (66% в совместной операционной компании принадлежали бы «Роснефти», 33% — BP). «Роснефть» смогла бы перенять опыт работы BP в сложных условиях и на ликвидации последствий аварии в Мексиканском заливе, тем более важный с учетом того, что нефтедобыча XXI века во многом будет сосредоточена на шельфе.

В свою очередь, обмен акциями между российской нефтяной корпорацией и одной из «семи сестер» транснационального нефтяного бизнеса резко повышал бы уровень взаимного доверия обеих сторон: нашей компании суждено было войти в привилегированный разряд ведущих мировых игроков нефтегазовой отрасли. Соглашение предусматривало, что «Роснефть» получит 5% акций BP в обмен на 9,5% собственных акций, отходивших британцам в дополнение к уже имеющимся у них 1,25%. Оба обмениваемых пакета акций оценивались в 7,8 млрд долларов.

Столь разностороннее сотрудничество двух нефтяных компаний было бы выражено в не подлежащих сомнению организационно-правовых решениях, которые выстраивали бы четкие и понятные перспективы развития, выгодные для всей отрасли в целом.

Такой амбициозный замысел требовал поддержки со стороны правительства Российской Федерации, и она была оказана на самом высоком уровне. Осуществленная под патронатом российской власти, сделка «Роснефти» и BP резко меняла бы свое качество, из обычного соглашения между двумя бизнес-структурами превращаясь в дело государственного и даже мирового масштаба.

Очевидно, что проекты такого уровня подлежат всестороннему анализу на предмет глобальных рисков. В начале января этого года, на момент подписания соглашения, казалось, что все риски учтены и долгожданная сделка состоится без вмешательства третьих лиц. Однако при столь высоких ставках рассчитать и учесть все риски и угрозы не всегда представляется возможным. Выяснилось, что перспектива столь масштабного партнерства в нефтегазовом секторе, радикально меняющего соотношение сил в отрасли, привлекла внимание других игроков на рынке.

Таран против «сделки века»

Срыв январского соглашения между «Роснефтью» и BP выглядел таким образом, словно оно мешало ключевым транснациональным игрокам отрасли, которые не только имеют реальное влияние на рынки и финансы, но и обладают рычагами воздействия на решения международных правовых институтов и действия властей крупнейших держав мира. Современный мир устроен так, что не закон, а подобные игроки, имеющие за спиной мощь авианосных группировок и вес печатного станка Федеральной резервной системы США, зачастую решают исход важнейших политических, финансовых и юридических конфликтов. На крайний случай припасены силовые акции воздействия, включая бомбовые удары с воздуха, — Ливия тому пример.

О наличии конкретного сговора суперигроков, контролирующих не только важнейшие активы нефтегазового рынка, но и прохождение ключевых сделок в отрасли, можно только предполагать. Но нельзя сомневаться в том, что их интересы давно уже не ограничиваются банальными прибылями, исчисляемыми в бумажках с портретами американских президентов. Куда сильнее денег их интересует власть и влияние на глобальные процессы в политике и экономике планеты — как и сто, и двести лет назад. Не на достижение ли подобного влияния направлены усилия таких инвестиционных монстров, как BlackRock Inc., владеющих и продолжающих аккумулировать активы наиболее известных транснациональных добывающих мейджоров вроде BP?

Логика этой работенки проста. Если такая компания, как BP, ослаблена, нужно нарастить в ней свои позиции вплоть до лидерства, не давая возможности усилиться самой компании. Если компания идет на выгодную сделку с партнером, резко укрепляющую ее положение, нужно расстроить эту сделку, одновременно забрав «свою долю» и у «слабака», и у партнера, — принцип «разделяй и властвуй» еще никто не отменял.
Не секрет, что BP лишь номинально числится британской корпорацией: исходя из структуры ее акционеров, эту нефтяную компанию честнее называть американской.

В первой четверке основных держателей ее акций — всего одна британская и три американские фирмы, включая главного акционера BP, крупнейший в мире инвестиционный фонд BlackRock Inc. (7,24% акций BP). Управляя активами по всему миру на общую сумму более 3,5 трлн долларов, этот фонд явно не испытывает недостатка во влиянии на общепланетарные экономические процессы.

Подобное влияние подразумевает, что те или иные сделки и контракты могут быть заключены лишь тогда, когда они выгодны суперигрокам. В противном случае такие сделки рассматриваются как недружественные, и на их пути встает вся мощь американского государства и международной правовой машины вплоть до силовых вариантов решения вопроса. Показательно, что немедленно после оглашения сделки последовала весьма болезненная реакция на нее со стороны Вашингтона: конгрессмен Э. Марки даже потребовал от минфина США незамедлительного расследования факта сделки на предмет «угрозы национальной безопасности» Соединенных Штатов.

Допустим, что ключевые игроки обладают планом по усилению влияния в мировом нефтегазовом секторе. Как это может быть достигнуто? Через построение невиданной в истории бизнес-конструкции из самых перспективных объектов, включая BP, ExxonMobil, Glencore и, конечно же, «Роснефть», обладающую лучшей ресурсно-сырьевой базой в мире.

Возникает вопрос, как реализовать столь амбициозные планы на примере России. Оказывается, можно воспользоваться лазейками в российском законодательстве, которое допускает наличие секретных межкорпоративных соглашений. Более того, из-за несовершенства законодательства вопросы использования наших природных ресурсов решаются не на территории той страны, где находятся эти активы, а в других странах: на Кипре, в Лондоне, в Стокгольме…

Именно в этом контексте следует рассматривать весь казус с ТНК-BP. Напомним, что сразу после подписания сделки между «Роснефтью» и BP неожиданно всплыла не упомянутая при ее подготовке конфиденциальная договоренность между BP и ее российским контрагентом ТНК-BP. Этот секретный «пакт» давал ТНК-BP первоочередное право на нефтегазовые контракты BP в России. Он же явился предметом разбирательства в двух иностранных судах, которые в конечном счете заблокировали сделку «Роснефти» с BP, поставив перед ее участниками ряд невыполнимых условий.

Консорциум Alfa Access Renova (AAR), учрежденный бизнес-группами М. Фридмана, Л. Блаватника и В. Вексельберга и владеющий наравне с BP половиной акций ТНК-BP, проявил неожиданную активность, настаивая на том, что их нефтяная компания должна войти в намечающийся альянс «Роснефти» и BP на правах третьей стороны. Было озвучено требование ТНК-BP обеспечить ей участие в совместной добыче нефти на шельфе, что являлось попросту неосуществимой мечтой: у ТНК-BP отсутствуют не только мощности и опыт для работы в Арктике, но даже лицензия на эту деятельность. К тому же консорциум выпрашивал для себя целый ряд гарантий, включая управление акциями «Роснефти» и BP. Наконец, в рамках урегулирования конфликта AAR, возможно, стремился войти в капитал «Роснефти» через приватизационные схемы. Выполнить подобные требования не представлялось возможным.

Похоже, что кипрская группа AAR выступила в роли своеобразного тарана против едва подписанной сделки между «Роснефтью» и BP. Однако было бы, вероятно, ошибкой считать причиной несговорчивости консорциума AAR одну лишь их склонность к извлечению прибыли. Не логичнее ли усмотреть в этом деструктивном поведении интересы гораздо более серьезных игроков, которые реально способны заморозить любую сделку на уровне международных правовых инстанций?

Чужие среди своих

Стоит только взглянуть на перечень хозяев ТНК-BP, как становится понятно: ничего российского в ней попросту нет. ОАО «ТНК-BP Холдинг» на 96,5% принадлежит кипрскому офшору Novy Investments Ltd. Им владеет компания TNK-BP International, подконтрольная еще одной фирме — TNK-BP Holdings Limited, которая, в свою очередь, является «дочкой» компании TNK-BP Ltd.; все они зарегистрированы на Британских Виргинских островах (БВО). TNK-BP Ltd. принадлежит трем более публичным конторам: английской BP Russian Investments Ltd. (50%), а также Alfa Petroleum Holdings Ltd. (25%, БВО) и OGIP Ventures Ltd. (25%, БВО). Первая из этих трех владельцев — стопроцентная «дочка» британской BP, вторая записана на люксембургский Alfa Finance Holdings S.A. (бизнес-структура миллиардеров М. Фридмана, Г. Хана, А. Кузьмичева и П. Авена). Наконец, третья фирма контролируется сложным сочетанием американских, голландских и багамских организаций, за которыми просматриваются интересы еще одной олигархической группы в лице Л. Блаватника, В. Вексельберга и Е. Ольховика.

Столь запутанная структура собственности ТНК-BP вызывает подозрения в том, действительно ли ее бенефициары на сто процентов контролируют компанию. Как видим, центр управления и принятия стратегических решений в «российской» корпорации ТНК-BP даже формально находится не в России, а на офшорном Кипре, входящем в Британское содружество наций. За пределами России формируется стратегия извлечения прибыли ТНК-BP, регулируются ее юридические отношения и в целом определяется судьба находящихся в ее ведении национальных богатств России.

Стоит добавить, что на протяжении четырех последних лет, с 2007 по 2010 год, компания ТНК-BP тратила на дивиденды, соответственно, 50, 81, 67 и 61% от ежегодной чистой прибыли, а общая сумма выплаченных за этот период дивидендов составила 388 млрд рублей (из них 108 млрд рублей — в прошлом году). Подобный подход к бизнесу в России, увы, характерен для тех, кто рассматривает страну лишь в качестве объекта для извлечения прибыли.

Даже если предположить, что такой «офшорный рай» не является точкой приложения усилий западных спецслужб, экстерриториальный статус ТНК-BP позволил использовать ее против стратегических интересов российской нефтяной отрасли.

Вызывает недоумение, почему соответствующие российские органы не заинтересовались этой компанией еще в 2003 году, когда произошло изменение структуры капитала ТНК-BP. Компанией, управляющей стратегическими сырьевыми активами и природными ресурсами, которые сегодня выражаются в добыче 80 млн тонн нефти в год. И почему сепаратное соглашение, секретно заключенное этой структурой с крупнейшим иностранным игроком, оказалось предметом рассмотрения в лондонском и стокгольмском, а не в российских судах? Куда смотрели наши профильные ведомства?

Впрочем, кажется, ответ на этот вопрос найден. Дальнейшая схема противодействия против сделки «Роснефти» и BP напоминает стратегию рейдеров или практику залоговых аукционов, когда получению выгодных активов лакомой компании предшествует резкое понижение ее капитализации теми или иными способами. В случае с «Роснефтью» и другими российскими компаниями это было произведено с помощью решения о выводе из их советов директоров ряда профильных вице-премьеров и министров. Трактовавшееся как инструмент повышения инвестиционной привлекательности госкомпаний, это средство привело к обратному результату: понижению капитализации на многие миллиарды долларов.

Авторство данной меры приписывается одному из бюрократов в президентской администрации. Он же является главным проводником идеи снижения долей государства в целом ряде отечественных стратегических компаний (наверняка прошел соответствующие подготовительные курсы на Западе).

О том, что эта задумка давно уже перешла из разряда идей в конкретные решения исполнительной власти, свидетельствует любопытный документ, подписанный 20 мая 2011 года директором Департамента имущественных отношений при Минэкономразвития А.К. Уваровым. В документе, бланк и номер которого нам известны, говорится о том, что в соответствии с прогнозным планом приватизации федерального имущества на 2011–2013 годы запланирована продажа 25% акций минус одна акция ОАО «НК «Роснефть».

Казалось бы, все отлично — блокирующий пакет акций нефтяной компании государство продавать вроде как не собирается. Однако данная бумага всего лишь лукаво прикрывает другой документ под названием «График приватизации находящихся в федеральной собственности пакетов акций крупных акционерных обществ на 2011–2013 годы», утвержденный по поручению самых высоких чиновников администрации президента РФ. Согласно ему, подлежат приватизации «всего лишь» 15% ОАО «НК «Роснефть».

На первый взгляд и здесь тишь да благодать. Ведь 15% — это гораздо меньше, чем 25% минус одна акция! Но следует разогнать бумажный «туман». Рядом с цифрой «15» можно заметить указание на сноску, а пройдя по нему, прочитать: «Без учета операций по обмену активами».

Выходит, если бы сделка между BP и «Роснефтью» состоялась и 9,5% оказалось во владении «британцев», то впоследствии потенциальные западные владельцы смогли бы получить целых 25,75% акций российской компании! Ведь у BP, напомним, уже есть 1,25% акций «Роснефти».

Арифметика очень простая: 15 + 9,5 + 1,25 = 25,75. А это уже блокирующий пакет акций, позволяющий его владельцам гораздо более эффективно диктовать свою волю не только «Роснефти», но и всей нефтегазовой отрасли России.

Вообще, подобная двухходовка — сначала снижение капитализации, а затем продажа активов — вызывает множество вопросов. Государство, решившееся на распродажу своей собственности, должно быть заинтересовано в прямо противоположных шагах, то есть в повышении любыми способами капитализации идущей с молотка компании. В данном же случае предпринимаемые российской властью шаги выгодны лишь тому, кто будет скупать по дешевке акции упавшей в цене государственной корпорации. Разгадка ситуации таится в том же документе Департамента имущественных отношений.

Стратегия уменьшения государственного присутствия в госкомпаниях подразумевает, что государство устраняется от их «предпродажной подготовки», вверяя эту заботу частным операторам. Кто бы это мог быть? В бумаге Уварова приводится список инвестиционных организаций, заинтересованных в обеспечении продажи акций «Роснефти». Первым номером в нем значится… «Альфа-Банк» М. Фридмана, одного из бенефициаров консорциума AAR! А среди прочих организаций через запятую перечислены международные финансовые конторы, давно уже имеющие доли в конкурентных нефтяных брендах. По данному плану выходит, что продавать активы российской нефтяной компании будет даже не государство, а те самые структуры, которые работали «тараном» против выгоднейшей сделки «Роснефти» и кровно заинтересованы в скупке ее активов по дешевке!

Вряд ли «Альфа-Банк» занял первое место в этом списке исключительно из-за первой буквы алфавита. Не по приоритету ли выстроен список? Не структурам ли М. Фридмана поручено выступить против углеводородного рынка собственной страны, исполняя волю глобалистских игроков и торпедируя крупнейшую отечественную нефтяную корпорацию? За что впоследствии им будет позволено наращивать капиталы, стопочкой складывая их за рубежом, изменяя структуру списка «Форбс» в свою пользу, опустив вниз богачей из металлургической отрасли.

Кажется невозможным, чтобы противники государственного участия в деятельности стратегических российских компаний действовали столь грубо. Однако это так! Их не смущает присутствие в списке предполагаемых продавцов «Роснефти» аффилированных структур, находящихся в конфликте с этой нефтяной компанией. Не пугает чиновников и утрата Россией блокирующего пакета в ведущей отечественной корпорации.

Может быть, они оказались «не в курсе»? Не удосужились разузнать подробности? Куда там! Все они прекрасно понимали. К чему беспокоиться, если процесс инициирован и поддержан наверху.

Не сдавать рубежи!

Как видим, крупные западные финансово-промышленные группировки не заинтересованы в суверенном российском рынке нефтепродуктов и ставят целью вхождение в капитал российских углеводородных компаний в качестве главных акционеров. Но что еще хуже — среди высших российских чиновников находятся лоббисты подобного хищнического взгляда на Россию, а в стане российских миллиардеров по-прежнему многими разделяется мысль о «прибыли любой ценой», даже если это идет вразрез с интересами страны. Соответствует ли чаяниям народа намерение противников России переместить центр управления отечественной нефтегазовой отраслью в сторону заморских офшоров? Нет, не соответствует: достояние народа должно по-прежнему принадлежать народу.

На пути отстаивания своих национальных интересов Россия встретит еще немало трудностей. Пока что, после отказа «Роснефти» от невыгодной сделки, подготовленной для нее Стокгольмским арбитражным судом по лекалам западных центров силы, можно констатировать, что Россия избежала серьезных неприятностей, сохранив полноценный контроль над своей крупнейшей нефтяной компанией. Ошибки допущено не было.

Что же нужно делать дальше? Прежде всего необходимо совершенствовать законодательно-правовую базу, залатывая в ней лазейки, которые позволяют действовать в ущерб стране. А также находить тех партнеров в западном бизнесе, с которыми можно выстроить равноправные и взаимовыгодные отношения. В этом случае российский нефтегазовый сектор займет достойное место в мировой экономике.

Всякий раз, по мере того как Россия становится сильной, риски, угрожающие ей, многократно возрастают. Пока имеется такая возможность, их необходимо устранить, иначе нам придется надолго забыть о развитии и процветании.