В Криминальном суде Вены вынесен приговор по делу об убийстве чеченского беженца Умара Исраилова. Дело слушалось более полугода. Люди, организовавшие и осуществившие это убийство, получили колоссальные сроки — от 16 лет заключения до пожизненного. Процесс был уникален не только для Австрии, где подобного рода дерзкие преступления случаются нечасто. Он имел большое значение и для России: впервые в рамках судебного следствия (пусть и не российского, но все же официального) про Чечню и ее руководство говорили такие вещи. Вот краткая фабула всего судебного расследования, а также того, что ему предшествовало.
Умар Исраилов, бывший боевик, взятый в плен и впоследствии ставший телохранителем главы Чечни Рамзана Кадырова, в 2004 году бежал из России. Перебравшись в Европу, он обратился с иском в Страсбургский суд, в котором обвинил Кадырова в создании системы тайных тюрем, а также в бесчеловечных пытках заключенных там людей. Исраилов детально описал все то, что делали с ним, а позже и с его отцом в одной из таких тюрем.
С 2006 года Исраилов с семьей проживал в Вене. Весной 2008 года в Вену прибыл чеченец Артур Курмакаев, он имел встречу с Умаром Исраиловым. Как теперь явствует из материалов дела, Курмакаев приехал по прямому поручению Кадырова с тем, чтобы убедить Исраилова отозвать иск из Страсбурга, миром уладить конфликт с главой Чечни. Якобы Кадыров гарантировал Исраилову безопасность и работу, если бы тот вернулся. Также Курмакаев сообщил беглому чеченцу, что если тот будет упрямиться, то есть люди, которые «посланы убить». Исраилов от предложения отказался, и вскоре Курмакаев сам обратился к австрийским правоохранителям со всей этой историей: то ли надеялся получить статус беженца, то ли предчувствовал разоблачение. Сделав заявление, Курмакаев просил убежища в Австрии, но вскоре был депортирован за нарушение миграционного законодательства. Вернувшись в Россию, он отрекся от слов, которые ныне австрийская полиция предъявляет в суде.
А Умар Исраилов спустя еще несколько месяцев после этой встречи был убит среди бела дня, на выходе из супермаркета в спальном районе. Его пытались похитить, но попытка сорвалась.
В ходе расследования убийства были задержаны трое чеченцев. Отто Кальтенбруннер (урожденный Руслан Эдилов, беженец, сменивший имя при получении гражданства), по версии следствия, имел связь с властями Чечни и координировал действия группы по похищению Исраилова. Двое других беженцев — Муслим Дадаев и Турпал Али Ешуркаев — непосредственно осуществляли неудавшуюся операцию по похищению Исраилова. На месте преступления присутствовал и еще один выходец из Чечни — Леча Богатырев. Именно он, как полагают следователи, расстрелял Исраилова, сбежав после этого в Россию. Сегодня он открыто живет в Чечне, несмотря на все попытки австрийской Фемиды выцарапать его для осуществления правосудия.
Ничего не получилось и с другими россиянами, которых Венский криминальный суд желал видеть в качестве свидетелей (а суд хотел видеть и самого Рамзана Кадырова, с чем даже обращался к Чайке, на что Российская прокуратура ответила молчанием, дав понять, что на глупые письма не отвечает). Процесс поначалу спровоцировал колоссальный интерес австрийского общества. Слушания проходили в специальном просторном зале, но даже там яблоку негде было упасть — до того много народу приходило посмотреть на эту детективную историю. Да, в газетах именно так и писали — «чеченский детектив».
Вызывала интерес и фигура Али Исраилова, отца убитого Умара. Он смело рассказывал о пытках, пережитых им в чеченском лагере, куда он попал после того, как сыну удалось бежать из России. Он прилетал из Норвегии, где живет ныне, на каждое судебное заседание, молчаливо и бесстрастно следил за ходом процесса — так, что никто не мог представить, что творится у него внутри. Он страдал по-чеченски, молча. Конечно, для Австрии подобное дело было в новинку. Раньше с таким размахом судили разве что маньяка Йозефа Фритцля, на 24 года заточившего собственную дочь в подвале. Дела с сексуальным подтекстом неизменно пользуются вниманием обывателя. Но и это приедается. А тут — война, подпольная тюрьма, пытки, бегство, месть… Конечно, репортеры предвкушали появление в зале судебных заседаний легендарного чеченца Рамзана Кадырова.
Постепенно, правда, стало понятно, что ни Кадыров, ни российская юстиция в целом не намерены принимать никакого участия в торжестве австрийского правосудия. И интерес к процессу угас. В газетах появлялись небольшие дежурные заметки про ход очередной сессии, а накануне вынесения приговора в новостях крутили сюжеты совсем про другие судебные слушания: метеоролог Йорг Кахельман, балагур и любимец немецкоязычных телезрителей, обвиняется в изнасиловании при отягчающих обстоятельствах. И в утро вынесения приговора убийцам чеченского беженца центральные австрийские газеты вышли с Кахельманом на первых полосах (синоптика, к слову, оправдали).
Зал заседаний по делу об убийстве Исраилова был немноголюден, хотя пресса все же подтянулась.
Коллегия присяжных, поначалу состоявшая из 12 человек, усохла до девяти: кто-то заболел, наверно, хронически. У других были свои уважительные причины. Но и этих девятерых хватило: по австрийскому закону для вынесения вердикта было бы достаточно и восьми присяжных.
Начались прения: свою позицию по делу представили все участники процесса. Прокурор, сухо и педантично изложивший фабулу дела, считал вину подсудимых доказанной и запросил для Кальтенбруннера пожизненное, для Ешуркаева и Дадаева — от десяти до двадцати лет заключения. В сходном ключе прошло и выступление Нади Лоренц, адвоката потерпевших. После нее слово было предоставлено Рудольфу Майеру, адвокату Кальтенбруннера. Выступление господина Майера было эмоционально и артистично. Он отчаянно жестикулировал, швырял на стол исписанные бумажки. То вдруг затихал, переходя на вкрадчивый шепот, то, напротив, кричал, указывая присяжным на своего подзащитного. Речь его была проста, на тонкости правоприменительной практики он не давил. Смысл выступления Майера в целом сводился к тому, что никакого организованного преступления не было, потому что то, что случилось, выглядело откровенно глупо. Чего стоит один только тот факт, что убийца Ешуркаев в ходе «операции» для удобства заправил брюки в белые носки. Таким его и запечатлели все уличные камеры, и именно эту деталь запомнили все свидетели.
— Я давно работаю в суде, я знаю, как выглядят подобного рода преступления, — говорил Майер. — 17 лет назад в Вене был убит грузинский бизнесмен. Так тогда ствол у киллера был закатан в гипс! Будто у него рука сломанная, понимаете? А вы посмотрите на эту «группировку». О какой организации может идти речь? Кто их наймет?
Выступление Майера имело успех. Улыбались судьи, хихикали присяжные. Даже охранники ухмылялись. Журналисты, те вообще покатывались со смеху.
И все же в совокупности выступления прокурора и адвокатов нарисовали страшную картину: на территории Австрии и других европейских государств действует организованная силовая структура, представляющая интересы третьей стороны (и это даже не Российская Федерация). Данная структура готова биться за свой интерес не только словом, но и пулей, если понадобится.
От последнего слова Дадаев и Ешуркаев отказались. Кальтенбруннер сказал, что надеется на разумное решение судей.
Решение состоялось уже затемно. На оглашение приехали многие чеченцы, которых прежде не было видно на процессе. Рядышком сидели те, кто представляет в Австрии интересы независимой Ичкерии, и те, за кем закрепилась слава полпредов Кадырова в Австрии. Решение суда присяжных было поразительно. На все вопросы, поставленные перед ними и изобличающие преступников, присяжные ответили утвердительно. Отто Кальтенбруннер признан виновным в организации преступного сообщества, в попытке передачи гражданина властям другого государства, а также в соучастии в убийстве. По совокупности он получил пожизненное заключение.
Муслим Дадаев получил срок по тем же статьям, за исключением организации преступного сообщества. При вынесении приговора суд учел, что у Дадаева были и другие условные сроки: за правонарушения, не связанные с этим убийством. В итоге Дадаеву присудили 19 лет и 2 месяца, с учетом того времени, что он уже провел в заключении. Турпал Али Ешуркаев получил 16 лет и 40 дней тюремного заключения за соучастие в убийстве и попытку передачи гражданина властям другого государства.
Судья дежурно объяснил обвиняемым возможность обжаловать это решение. Защита, приложившая немало усилий, чтобы доказать присяжным, что перед ними — мелкие сошки, а настоящие преступники в суд так и не приехали, выглядела расстроенной.
— Доктор Майер, как вы считаете, в том случае, если бы на суде выступили те свидетели, присутствие которых Россия так и не обеспечила, это повлияло бы на приговор, вынесенный сегодня? — спросила я.
— Сложно сказать, — улыбнулся Майер. — Мы до конца не знаем, что именно влияет на решение присяжных.
Потерпевшая сторона, напротив, выглядела удовлетворенной. Хотя и здесь — не без оговорок.
— Лучшим наказанием для всех этих преступников была бы смерть, — сообщил напоследок публике Али Исраилов, отец убитого Умара. — Кровная месть, какая существовала, существует и будет существовать в Чечне, пока мир стоит. Будь здесь так, тогда бы эти люди думали, перед тем как идти на свое преступление.
Переводчики не стали переводить это адвокату и сочувствующим семьи Исраиловых.
