_Справка «Новой» Сегодня в мире насчитывают более 10 млн потребителей опиатных наркотиков. Больше всего их в Иране, Афганистане и России. Более 1,4 млн потребителей участвуют в программах заместительной терапии: в Европе — 730 тыс. человек, в США — 250 тыс., в Китае — 440 тыс. Программы ЗТ реализуются почти во всех странах СНГ, кроме Туркменистана, Узбекистана и России. Наиболее полный анализ мирового опыта заместительной терапии содержится в статье бывшего заведующего отделением социальных и правовых проблем наркологии НИИ наркологии Минздравсоцразвития РФ Вадима Пелипаса «Метадоновая заместительная терапия больных наркоманией». Прочитать ее можно на сайте _www.narcom.ru
Каждый день от передозировки наркотиков умирают 80 молодых россиян. Еще 250 «новобранцев» ежедневно пополняют этот страшный выморочный мир. Большинство из них быстро заражаются вирусами СПИДа, гепатитов В и С, туберкулезом и другими тяжелыми болезнями. Из сообщества наркоманов инфекция переползает на «другую» территорию, реально угрожая нам и нашим детям.
Катя пришла на прием к врачу в радостном ожидании — она беременна. Анализы показали: у нее ВИЧ-инфекция и гепатит С. Те же инфекции выявили и у мужа. Тот повинился — в долгой командировке познакомился с молоденькой девицей. Но когда понял, что та колет наркотики, знакомство тут же прервал. Оказалось, поздно… Беременность Катя прервала, потом — развод и ожидание худшего.
Такую историю сегодня может рассказать едва ли не каждый врач в женской консультации. Эпидемия ВИЧ вышла из популяции наркопотребителей. Любой из нас может стать ее жертвой в собственной семье, кресле стоматолога, салоне тату… Выяснять, кто виноват, можно бесконечно. Это, к сожалению, не изменит реальности: в стране 2,5 млн человек потребляют наркотики и больше полумиллиона (по официальным данным) носят в себе вирус СПИДа. На вопрос «что делать?» ответы могут быть разными.
На заре антинаркотической борьбы один крупный милицейский начальник пытался объяснить нам, журналистам, почему потребителей наркотиков надо считать не больными людьми, а преступниками. Потому что они, негодяи, просто не хотят расстаться со своим пристрастием. На протяжении своей гневной речи он машинально хлопал себя по карманам, как делают курильщики в поисках зажигалки. «Наверное, закурить хотите?» — предположила я. «Да вот, бросаю уже в третий раз, а курить все равно хочется», — пожаловался полковник.
Напомнила ему, что наркотическая зависимость в тысячу раз сильнее никотиновой. Впрочем, это полковника ничуть не смутило, теперь он большой чин в Федеральной службе по контролю за оборотом наркотиков (ФСКН). Но в последнее время его позиция несколько изменилась. Теперь он уже признает, что насильно вылечить от наркотической зависимости невозможно. Это уже хорошо, но что же все-таки делать с наркоманами?
Мировая наука давным-давно выяснила, что насильственными методами победить химическую зависимость невозможно. Как и природу человека. К наркотикам подростки обычно приходят из любопытства — попробовать, не ударить лицом в грязь перед друзьями, уже вкусившими запретного плода…
Психологи говорят: это свидетельствует о незрелости личности, о том, что в семье ребенок не получает эмоциональной защиты и понимания. Ясно, что приставить к каждой такой семье, к каждому подростку персонального психолога невозможно. Полностью перекрыть пути поставки наркотиков в социум — тоже. Значит, какая-то часть детей будет пополнять ряды любопытствующих, а затем и потребителей наркотиков.
Наркотическое сообщество — это подполье, рынок наркотиков контролю не поддается. Поэтому на нем расцветают махровым цветом все пороки — воровство, содержание притонов, изготовление кустарного зелья. И распространяются опасные инфекции. Так в мир ненаркоманов ползут ВИЧ, гепатиты В и С, туберкулез. Вопрос: что со всем этим делать? В мире смотрят на проблему реалистично и стараются — нет, не покончить с наркотической зависимостью, — а по возможности уменьшить вред, который страдающий ею человек может нанести себе и другим.
На Украине беда с ВИЧ — покруче нашей. У нас носителями вируса являются около 0,5% населения. У них — 1,7%. По оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), если вирусом поражено больше 2% населения страны, эпидемия выходит из-под контроля. До точки невозврата Украине осталось всего ничего. Возможно, поэтому тут власть, политики и врачи быстрее нас приняли рекомендации ВОЗ по внедрению программ снижения вреда. Их всего две: обмен использованных наркоманами шприцев на стерильные и заместительная терапия (ЗТ), то есть лечение наркомании с помощью легальных медицинских наркотиков.
Целей несколько. Первая — остановить распространение ВИЧ среди потребителей наркотиков и предотвратить выход эпидемии из их сообщества в мир обычных людей. Вторая — завоевать доверие в этой среде, чтобы пытаться влиять на потребителей и склонять их к лечению и реабилитации, дать шанс тем из них, кто хочет вернуться к нормальной жизни. И третья — снизить затраты государства на тех, кто потребляет самые тяжелые наркотики героинового ряда.
— Меня зовут Алена, стаж потребления героина 10 лет, ВИЧ-статус, заместительную терапию получаю два года — стала другим человеком…
— Я — Антон, наркостаж больше 10 лет, 49 попыток лечения у наркологов, ВИЧ-статус. От заместительной терапии сильный эффект почувствовал уже через две недели. Восстановилась семья, работаю директором турагентства…
— Меня зовут Татьяна, у меня ВИЧ, свою жизнь с наркотиками вспоминаю с ужасом. Заместительную терапию получаю шестой год. Работаю оператором на телефоне доверия.
Один за другим они рассказывали нам, журналистам из России, свои истории в киевском офисе Всеукраинской сети людей, живущих с ВИЧ. Истории страшные, похожие одна на другую: попробовал подростком — затянуло — не выбраться — ужас и горе семьи — детоксикация — короткий период трезвости — срыв — все опять по кругу. И так годами.
Для 6700 человек остановила эту смертельную карусель программа заместительной терапии, которую на Украине реализуют уже несколько лет.
ЗТ — это когда наркозависимым, употребляющим опиаты (опий, морфий, героин), официально, легально и из рук врача дают наркотики. Эти препараты внесены ВОЗ в перечень лекарств для лечения наркомании. Таблетку или сироп больной употребляет на глазах у врача. Состояния эйфории, как опиаты, они не вызывают, но и потребности в этом не возникает, если доза лекарства подобрана правильно.
Такой человек полностью адекватен, может работать, водить автомобиль, заниматься спортом, возвращается в семью, вступает в брак, заводит детей. Те из них, кто заражен ВИЧ или болен туберкулезом, начинают серьезно лечиться. В разных странах программы ЗТ отличаются.
В США, к примеру, мне довелось побывать в реабилитационных центрах, где в течение года дозу ЗТ человеку медленно снижают, пока не доводят до плацебо — таблетки-пустышки. И он этого даже не ощущает, считая, что все еще получает наркотик. Через 3—4 месяца ему объявляют, что он «чист», и вот тут начинается самое сложное. Его отпускают в мир, но под наблюдение социального работника: помогают устроиться на работу, снять жилье в другом городе, чтобы оторвать от привычной наркоманской компании, предоставляют возможность пройти курс психотерапии. И все равно удерживаются не все: часть возвращается к наркотикам, часть — к ЗТ.
В Германии — другая модель: здесь ЗТ предоставляют на любой срок, пока пациент сам хочет ее получать. С реабилитацией не возятся, просто каждый день с утра человек приезжает к своему доктору (обычно это частнопрактикующий врач-терапевт), получает дозу — и отправляется на работу, а вечером домой.
На Украине возможности осуществлять полноценную реабилитацию наркоманов пока нет — очень дорого. На будущий год планируют выделить сумму, которой должно хватить на реабилитацию 500 человек, но это капля в море. Поэтому здесь модель ЗТ похожа на германскую, с той только разницей, что стать добропорядочным гражданином наркоману труднее.
…С утра у пункта выдачи препаратов ЗТ в здании киевской городской больницы № 5 — очередь. Многие приезжают сюда семьями — супруги-наркоманы и их маленькие дети. До 70% персонала таких пунктов — бывшие наркоманы.
— Когда завязал, пережил разные чувства, — говорит социальный работник Игорь. — Сначала испытывал к продолжающим колоться зависть, потом отвращение, потом сострадание…
За его плечами 10 лет наркостажа, 5 тюремных сроков, потом 9 лет трезвости. Его взгляд на проблему: каждый наркоман рано или поздно попадает в тюрьму. Но главный аргумент в пользу ЗТ, как ни странно, не снижение преступности, а экономика.
— За год на одного участника программ ЗТ расходуется 80 долларов на один препарат или 700 — на другой, более новый, — приводит цифры директор департамента коммуникации Всеукраинской сети ЛЖВ (людей, живущих с ВИЧ) Дмитрий Шерембей. — А ловля наркопотребителей, содержание их в местах лишения свободы, суды, детоксикация, лечение и реабилитация — в десятки и сотни раз дороже. Наши подсчеты показывают, что каждая тысяча участников программ экономит до 16 млн долларов государственных средств в год. Сейчас наши программы финансирует грант Глобального фонда по борьбе с ВИЧ. Но со следующего года закупать препараты для ЗТ будет государство — выгода для него очевидна.
Есть и еще одна сторона у этой экономики. Участники программ ЗТ прекращают покупать нелегальные наркотики, лишая наркобаронов за год примерно 7 млн долларов на каждую тысячу сошедших с иглы. Не отсюда ли рьяное противостояние программам заместительной терапии в России?
Позиция российских официальных инстанций — ФСКН, Минздравсоцразвития, главного нарколога и др. — по отношению к заместительной терапии резко отрицательная. Аргументы известны. Первый: легальные наркотики продвигают к нам их производители, потому что их рынок в Европе уменьшается. Второй: зависимость от них тяжелее, чем от героина. Третий: допущенные к ним врачи-наркологи и сами наркоманы будут тащить их на черный рынок, создавая новый вид зависимости. И, наконец, самый главный: сажать человека на легальный наркотик, чтобы снять его с нелегального, безнравственно.
У сторонников ЗТ есть контраргументы. Рынок легальных медицинских наркотиков не уменьшается, сегодня в мире их получает более миллиона человек в 70 странах. Более того, ученые создают новые лекарства этого ряда, у которых меньше побочные эффекты и больше польза. Зависимость от них, действительно, не меньше, но зато они чистые, в них нет вредных примесей. Тащить их на черный рынок трудно: пациент выпивает сироп или проглатывает раздавленную таблетку на глазах у персонала и потом еще открывает рот для проверки. К тому же брать их для продажи смысла нет — первичной зависимости от них не бывает, так как они не дают «кайфа». И в любом случае наладить контроль над цепочками поставки медицинских наркотиков куда проще, чем за нелегальным наркотрафиком.
Ну и насчет морали. Морально или аморально давать наркотики страдающему в последней стадии рака? А испытывающему дикие фантомные боли? Так то больной, скажете вы. Но наркоман только в первое время потребляет наркотик ради «кайфа». А дальше — ради того, чтобы избавиться от мучений, потому что все болит и белый свет не мил. Иначе — ломка, для описания которой у них нет слов.
— Методы лечения, которые сегодня применяются в России, жестоки и бесчеловечны, лекарства, которые при этом используют, не применяются нигде в мире, — говорит заведующий кафедрой психиатрии Казанского государственного медицинского университета профессор Владимир Менделевич. — И все равно эти методы помогают не более чем 15% зависимых. Заместительная терапия помогает полностью вернуть к нормальной жизни треть больных, остальным — облегчить состояние, снять симптомы. Опросы показывают, что за ЗТ выступает 51% российских наркологов. Уверен, рано или поздно ее смысл поймет и все общество.
