— тайные осведомители американских спецслужб получают сумасшедшие деньги— связан ли этот процесс с делом Виктора Бута— что должен был возить злополучный Ан-12, купленный в Молдове и долетевший до Гвинеи-Конакри с помощью российского экипажа
28 апреля в федеральном суде Нью-Йорка вынесен обвинительный вердикт присяжных по делу российского летчика Константина Ярошенко, обвиняемого в сговоре о контрабанде нескольких тонн кокаина, часть которого предназначалась для перевозки в США.
«Новая» уже писала о том, как в июне 2010 года Ярошенко был задержан в Либерии и что ему инкриминируется. Однако адвокаты ростовчанина настаивают: пилота спровоцировали на преступление американские спецслужбы с помощью своих агентов-осведомителей.
О том, что вскрылось в суде, — материал из Нью-Йорка.
В 2009 году группировка наркоторговцев под руководством Хесуса Эдуардо Валенсиа-Арбелаеса по кличке Падре приобрела в Молдове за 2 миллиона долларов подержанный Ан-12, для того чтобы возить кокаин из Венесуэлы в Западную Африку. Российский экипаж перегнал самолет в Румынию, а потом — в Гвинею-Конакри. В конечном итоге Ан-12 оказался в руках африканской резидентуры DEA — американского управления по борьбе с наркотиками, давно разрабатывавшего Падре и его команду. Арбелаес был арестован в Бухаресте, выдан в США, признал себя виновным и получил 17,5 года тюрьмы. Приговаривали его в том же судебном небоскребе, где только что завершился процесс над 42-летним ростовчанином Константином Ярошенко. Хождение ростовчанина по мукам началось как раз с этого Ан-12.
Завершив операцию, DEA больше не нуждалось в старом самолете и решило либо его продать, либо использовать как наживку. Самолет перегнали на маленький аэродром под либерийской столицей Монровией. На объявление о продаже самолета откликнулся Ярошенко, владевший небольшой авиакомпанией «Роставиа». Через некоторое время ему позвонил господин, который представился Патриком Маккаем (Пэдди). Присяжным прокрутили их телефонные разговоры: Пэдди и Константин обсуждали означенный Ан-12, что в итоге приземлил его аккурат в зал заседаний нью-йоркского суда. Но не в одиночестве.
Его подельники — нигериец Чигбо Питеру Уме, уже отсидевший в американской тюрьме за контрабанду килограмма героина из Таиланда, а также ганцы Кудуфия Мавуко и Натаниэл Френч. Уме следствие называет организатором операции, в рамках которой эта четверка, по версии прокуратуры, должна была возить кокаин из Южной Америки в Либерию и потом в Гану, где часть его собирались прятать в дипломатической почте и доставлять в Нью-Йорк. Трогательный седенький Мавуко с ниточкой усов и здоровенный Френч в золотых очках являются специалистами по морской перевозке наркотиков.
Начиная с 4 апреля четверо подсудимых со своими защитниками сидели спиной к залу за одним длинным столом, а перед ними один за другим выступали свидетели обвинения. Адвокаты ни одного свидетеля так и не вызвали, в связи с чем седобородый федеральный судья Джед Рейкофф заметил присяжным, что от защиты ничего и не требуется: она может вообще просидеть весь процесс молча, работать обязано только обвинение.
Свидетели DEA годились в танковые войска или в жокеи — все оказались удивительно маленького роста. И Маккай, и второй осведомитель Спирос Энотиадес, который выдавал себя подсудимым за ливанского бизнесмена Набила Хаджа, были примерно по пояс адвокату нигерийца Айвану Фишеру, раньше безуспешно пытавшемуся наняться в защитники к Виктору Буту.
Разрабатывать Ярошенко начал Маккай, который родился в Адене, служил в английских ВВС, а потом летал в Египте, Судане и других африканских странах, опыляя поля и перевозя грузы. Но адвокатов больше интересовала его работа в Executive Solutions, которую сам Маккай называет «частной военной организацией». Адвокат Ярошенко Ли Гинсбург называл ирландца наемником и утверждал, что он служил в ЮАР, пока Executive Solutions не выгнал оттуда Нельсон Мандела. Прокуратура заявила, что это неправда.
«Правда, что в Англии выписан ордер на ваш арест?» — внезапно спросил Маккая защитник Френча. Прокурор запротестовал, и судья встал на его сторону. Но дело было сделано: адвокат Мерер заронил еще одну крупицу сомнения по поводу одного из главных свидетелей обвинения.
Как следует из прослушек, разговаривая с Ярошенко, маленький ирландец поначалу выражался осторожно и не предлагал ему открытым текстом возить кокаин — упоминал некие «спецгрузы». Присяжные слушали записи и могли проследить эволюцию отношений ростовчанина и ирландца, который поведал им, что работает тайным агентом DEA около 6 лет и получил за это время примерно 450 тысяч долларов.
Маккай договорился встретиться с Ярошенко в Киеве и принимал его в номере отеля «Интерконтиненталь». Номер был оборудован микрофонами и видеокамерой, которая была установлена столь бездарно, что присяжные видели только какие-то силуэты. Со временем Маккай набил руку по этой части, и дальше Ярошенко смотрел в зал с экрана своим огромным лицом, снятым снизу — через прозрачную столешницу.
Новые друзья обзавелись конспиративными электронными адресами и псевдонимами. Маккай взял себе имя Дуглас Фэрбенкс, а Ярошенко назвался Александром Пушкиным. В Киеве ирландец познакомил Ярошенко еще с одним тайным осведомителем DEA — Энотиадисом (Набил), который работает на эту спецслужбу вот уже ровно 30 лет и получил за это время 1,7 миллиона долларов (за разработку подсудимых ему выдали в январе премию в сумме 53 тысячи долларов).
Как немедленно выяснили у него адвокаты на перекрестном допросе, Энотиадес никогда не платил с этих денег налогов, и сейчас американское налоговое ведомство проводит его аудит. Пикантно, что в прошлом Набил успел поработать и на налоговиков. Но недолго.
Защитник Фишер задел Набила за живое, высказав предположение, что тот сотрудничает с DEA исключительно ради денег. Последовала сцена, каких я в американских судах до сих пор не видел.
«Я должен заявить, что вы меня обидели! — вскричал Набил. — Я этим занимаюсь не за деньги! Я бы с вами обсудил это в каком-нибудь другом месте!» Последняя фраза звучала как приглашение выйти в тамбур. «Я горжусь тем, что я это делаю! — продолжал возмущаться осведомитель. — И, черт возьми, я делаю это очень хорошо! Для этой страны, которую я люблю!» Судья терпеливо дослушал крик души, а потом объяснил Набилу, что ему полагается лишь отвечать на вопросы, а не произносить речи.
«Его интересует только наркобизнес», — предупредил Ярошенко ирландец Макай, перед тем как познакомить с Набилом. И если бы в ответ Ярошенко вскричал: «Да ну его тогда на фиг!» — жизнь его сложилась бы иначе. Но он и глазом не моргнул.
Маленький небритый грек, который в своей частной жизни владеет компанией по проектированию интерьеров, представился ростовчанину как финансист, обслуживающий одновременно и колумбийские наркокартели, и либерийское семейство Сирлифов — президента страны Эллен Джонсон-Сирлиф и ее пасынка Фомбу, который руководит Агентством национальной безопасности.
Фомба и его заместитель Энтони Соу — тоже тайные агенты DEA. Поэтому когда к Фомбе обратились в 2007 году эмиссары колумбийских наркоторговцев, планировавшие превратить Либерию в перевалочный пункт для транспортировки кокаина и предложившие ему взятку миллион долларов, он поразительным образом не соблазнился и позвонил американцам.
Фомба, Соу, Маккай и Набил сообща разрабатывали под микрофонами и видеокамерами четверку заговорщиков. Ярошенко, судя по разговорам, которые несколько дней подряд звучали под сводами судебного зала, хвастался тем, что работал вместе с Виктором Бутом (чья жена Алла мне это категорически отрицала) и обсуждал возможность завоза кокаина в Россию. Прокурор иллюстрировал свою заключительную речь, проиграв часть разговора, в котором ростовчанин подписывается транспортировать в Либерию 5 тонн кокаина (или «5 тысяч кусков», как закодировал этот груз Уме) и просит за работу 4,5 миллиона долларов.
Ярошенко потребовал задаток 3 миллиона. Когда Уме заартачился, ростовчанин объяснил: ему нужно платить экипажу, покупать горючее, расплачиваться с аэродромами и отложить деньги для семьи на тот случай, «если я сяду в тюрьму».
…Процесс не имел в США ни малейшего резонанса — американские репортеры на него не ходили. Только «Нью-Йорк таймс» напечатала статью о новаторской тактике защиты африканцев. Их адвокаты мало того что не отрицали, что их клиенты занимались контрабандой наркотиков, они не уставали об этом напоминать. Однако категорически отрицали одно: что подсудимые знали о планировавшемся провозе кокаина в Америку.
Традиционной тактики придерживался только защитник ростовчанина Ли Гинсберг, который героически настаивал на полной невиновности Ярошенко. «У вас есть право и власть, для того чтобы положить конец кошмару, который обрушился на мистера Ярошенко!» — заявил присяжным Гинсберг в своей заключительной речи.
«Обсуждение без договоренности не является сговором, — говорил он, доказывая, что Ярошенко мог обсуждать все что угодно, но ни разу не согласился участвовать в сговоре, который ему вменяется. — Все, что мы имеем, — это слова, слова и еще раз слова!»
По словам защитника, у Ярошенко не было своего самолета, а злополучный Ан-12, из-за которого он спутался с Маккаем и его братией, «гнил» под Монровией, и на его ремонт требовалось 900 тысяч долларов. А если Ярошенко был не в состоянии возить кокаин, он не может быть участником сговора с целью его перевозки, доказывал Гинсберг.
Присяжные, однако, после долгих дебатов согласились с обвинением. Окончательный приговор суд Нью-Йорка огласит в середине июня.
