СюжетыОбщество

Разведчики

<span class=anounce_title2a>Великая Отечественная: образы и символы</span>

Этот материал вышел в номере № 47 от 4 мая 2011 года
Читать
Год назад, в преддверии 9 Мая, в «Новой газете» были опубликованы короткие рассказы о войне: «Комбат», «Партизаны», «Полуторка», «Штурмовики», «Солдат». Сегодня к ряду военных лиц и эпизодов присоединяются «Разведчики». Все эти истории...

Год назад, в преддверии 9 Мая, в «Новой газете» были опубликованы короткие рассказы о войне: «Комбат», «Партизаны», «Полуторка», «Штурмовики», «Солдат». Сегодня к ряду военных лиц и эпизодов присоединяются «Разведчики». Все эти истории вошли в книгу Алексея Поликовского «Братья и сестры. Образы и символы Великой Отечественной», которую «Новая газета» при участии госкорпорации «Ростехнологии» готовит к изданию.

Разведчики вернулись из немецкого тыла. Это май 1942 года, Юго-Западный фронт. В центре кадра, в ушанке набекрень, стоит разведчик по фамилии Саморалов, а имени его до нас не дошло. От остальных не дошло и фамилий. Саморалов объясняет деловито, что они там, в немецком тылу, видели. Вокруг них собрались офицеры, которым эти сведения нужны как воздух, собрались солдаты, чтобы поглазеть на этих суровых, особых, чуть загадочных и легендарных людей.

Эти мужики с резкими лицами, в ушанках и телогрейках — штучный военный товар. При отборе людей из маршевых рот офицеры-разведчики имеют преимущество выбора. Есть приказ Сталина, в котором сказано, что разведчиков нельзя использовать в общевойсковом бою, нельзя затыкать ими дыры в обороне и посылать в атаку на близлежащую высоту. Их следует беречь, этих профессионалов далеких поисков, ночных рейдов и молниеносных захватов. Без них армия слепнет, теряет противника, оказывается в тумане сомнения и неопределенности.

Для любого пехотинца, танкиста, артиллериста, связиста линия фронта — это линия, которую нельзя пересечь. Там, с той стороны, пространство, наполненное чужой жизнью, чужой речью, чужими людьми, чужими машинами, чужими запахами. Попасть туда, к тем людям, в тот мир, означает смерть. А для разведчика такой линии не существует. Хоть минные поля, хоть колючая проволока, хоть поле, простреливаемое пулеметами, хоть река, вся открытая немецким наблюдателям, — он умеет пройти их, переползти, переплыть. Он единственный в огромной армии, состоящей из военных десятков специальностей, ходит туда.

Туда разведчики ходят далеко, бывает, что и на полсотни километров. Зимой в дальние рейды они берут с собой лишнюю пару валенок — для «языка», которого они терпеливо караулят, часами лежа за околицей деревни или на обочине дороги. И вот оглушенный ударом приклада по голове немец видит направленный в лицо ствол ППШ и чувствует, как ему на ноги заботливо натягивают русские валенки. Так он лучше пойдет по снегам, не обморозится, не упадет. Чтобы «язык» не кричал, ему впихивают в рот тряпку или стягивают горло веревочной петлей. Если же предстоит бросок через нейтральную зону в свои окопы, то «языка» ускоряют ударами ножа в зад. Это действует лучше ругани.

У каждого разведчика есть нож, финка или кинжал. Все они имеют пистолеты, как правило, немецкие «парабеллумы». Некоторые, идя в тыл врага, берут и немецкий автомат. Он легче нашего ППШ. Гранаты — обязательны.

Это пехота может лазить по окопам в несвежих, заляпанных грязью маскхалатах. А разведчик надевает чистейший маскхалат в последнюю минуту перед тем, как поставить ногу на вырубленную в замерзшей земле ступеньку, перевалиться через бруствер и уйти в метель. Малейшее пятно на маскхалате выдаст его, когда он поползет по снежной целине. Зимой разведчик затягивает лицо марлей, чтобы оно не темнело на снегу, летом закрашивает его зеленым и коричневым.

В разведвзвод не посылают приказом, туда идут по своей воле. Но мало хотеть, надо иметь такой железный организм, который позволяет тебе километрами идти по лесу, сутками не есть, ночами не спать, лежать на мокрой листве и не простужаться. Надо иметь такие нервы, которые позволяют тебе не кашлять и не чихать вблизи врага. Кто хоть раз непроизвольно чихнул в тот момент, когда разведгруппа лежит в десяти метрах от немецкого переднего края, или судорожно закашлялся, не выдержав напряжения, в ту секунду, когда мимо кустарника проходят серо-зеленые в низких касках, — того отчисляют из разведки.

На своей земле разведчики всегда держатся отдельно от пехоты и как-то на отшибе. И развлечения у них тоже свои собственные, особенные. То они взорвут гранатой стальные двери в румынские винные погреба и устроятся с бидонами в рощице, а то угонят у начальника штаба полка трофейный автомобиль и катаются на нем по окрестностям. Начальство на это закрывает глаза, и вообще с этими первоочередными кандидатами на смерть предпочитают не связываться. Потому что когда завтра понадобится «язык», или нанести на карту точное расположение вражеских батарей, или узнать, что там за движение у немцев по ночам и почему весь лес урчит моторами, то это они пойдут туда, куда никто не может пойти.

Потери разведгруппы несут страшные. Вот только один пример, в котором тоже нет ни имен, ни фамилий: не сохранились. Пять разведчиков не в первый уже раз пошли через линию фронта. Но то, что получалось всегда, в этот раз не удалось. Их застала осветительная ракета, и немцы закидали гранатами. Четверо убиты, один тяжело ранен. Его слабые движения и стоны видели и слышали его товарищи из наших окопов. Двое разведчиков пошли за ним, первый подполз, успел спросить: «Живой?» — и тут же был убит выстрелом из автомата. Теперь подполз второй, сумел завернуть раненого в шинель, обвязал веревкой и уполз назад. И всю ночь, до самого утра тяжело раненного, впадающего в беспамятство разведчика через лужи талого снега, сугробы и грязь вытягивали на веревке в наши окопы…

На разведчиков немцы охотятся, как на зверей. На колючую проволоку они подвешивают консервные банки, в окоп запускают овчарку, которая чует приближение чужих и поднимает лай, между линиями колючей проволоки ставят мины-растяжки, в траву вбивают низкие колышки с кольцами проволоки. Разведчик знает, что ему грозит в плену, и потому, действуя в одиночку на нейтральной полосе, часто держит в руке гранату на боевом взводе. Если вдруг окажется, что он ошибся в расчете и вдруг очутился в кольце врагов, перехитривших его, то он разжимает руку.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow