СюжетыПолитика

Грамматика социального действия

Общество и «общее»: от русского Средневековья до современности

Этот материал вышел в номере № 47 от 4 мая 2011 года
Читать
Понятие «общество» имеет долгую историю и ставит много вопросов: насколько наши современные интуиции об обществе, появившиеся главным образом в XVIII—XIX веках, созвучны более длительной и фундаментальной традиции русского Средневековья?...

Понятие «общество» имеет долгую историю и ставит много вопросов: насколько наши современные интуиции об обществе, появившиеся главным образом в XVIII—XIX веках, созвучны более длительной и фундаментальной традиции русского Средневековья? Как вообще со временем трансформировалось понятие «общество»? Этому посвящена четвертая публикация в рамках совместного проекта Европейского университета в Санкт-Петербурге и «Новой газеты». Предыдущие тексты были опубликованы 21 марта, 4 и 18 апреля.

Постоянная апелляция к обществу как некоей реальности подразумевает, что между всеми нами существует нечто «общее». Для носителя русского языка такая связь является очевидной, и мы можем легко проследить, что у нас общего с теми людьми, которые составляют наше непосредственное окружение. Но когда мы рассуждаем о себе при помощи таких категорий, как народ, страна и т.д., то неминуемо теряем собственный язык и используем подручные клише — все то, что называется общими местами. Любые властители заинтересованы в том, чтобы об «общем» рассуждали при помощи общих мест, поскольку тогда оно продолжает оставаться непроясненным и пребывает в «естественном состоянии».

Любая власть изображает, что она действует в силу природной необходимости, поддерживая то «общее», которое, казалось бы, имеет естественный характер. Так, в Средневековье, когда общества в современном смысле (как русского, так и любого другого) еще не существовало, само это слово («обьщьство»), появившееся для передачи греческого слова koinonia, обозначало не набор каких-то формальных признаков, а скорее сам характер связи между людьми. «Обьщьство» создавала общая вера, которая имела нерукотворный, мистический характер, благодаря чему и происходило связывание людей воедино еще до того, как будут действовать разные способы усиления этого единства.

В начале XVIII века положение дел кардинально изменилось. Нерукотворное «обьщьство», представлявшее собой нерасторжимое единство «всего со всем», стало мыслиться по государственной модели как хорошо или плохо действующий механизм, который можно подладить, настроить и заставить работать так, как нужно. В XVIII веке, произнося слово «общество», человек в первую очередь заявлял о своей лояльности власти, предлагавшей подобные понятия и отвечавшей за единство социума. В этом случае язык опережает реальность. Петровское «политичное общество» — это ассамблеи, представлявшие собой тщательно регулируемое и продуманное действо, макет того большого общества, которому только еще предстоит появиться.

Тем не менее появление собственно «политического» языка во второй половине XVIII века открыло возможности для интерпретативной работы и привело к возникновению параллельных толкований основополагающих понятий и рефлексий над самой природой человеческих связей. Очевидно, что этот процесс (при относительном либерализме власти) должен был привести к тому, что всякое высказывание об «общем» приобретало частный характер, являлось мнением, с которым можно было солидаризироваться или нет. В течение всего XIX века происходило постепенное опустошение дискурса власти и его право на «авторитетное высказывание» подвергалось сомнению. Все это не представляло особой угрозы для существующего порядка, если соблюдался «общественный договор», суть которого состояла в том, что власть давала обществу возможность высказываться, а за собой оставляла право действовать.

В этом смысле показательна судьба «русской общественности», предложившей концепцию «общей жизни» как высшей формы человеческого существования. Своим возникновением в дружеских кружках первой трети XIX века она обязана синтезу немецкой философии и квазирелигиозных поисков тех, кого стали называть русской интеллигенцией. Человек живет через свое приобщение к неким универсальным формам «общего», которое у разных авторов понималось различным образом. Для Белинского «общее» — это «общие законы разума». Для Хомякова и Аксакова «общее», вполне в духе христианской койнонии, возникает благодаря земле, вере и братской любви.

Творцы идеологий середины XIX века — «западники» и «славянофилы» — прекрасно осознавали тот факт, что современное им русское общество очень мало напоминает то, которое они рисовали в своем воображении. В этом случае не важно, что ставится во главу угла: космополитическое образованное человечество, как у западников, или национальное государство, организованное по образцу «крестьянской общины», как у славянофилов. Утопизм этих концепций демонстрировал разрыв, существующий между большинством, которое разделяет расхожие представления о жизни, и небольшой группой, ориентированной на критику институтов и понятий. Именно поэтому позиция критической общественности довольно быстро стала восприниматься как обреченное на неудачу сопротивление реальному положению вещей.

В конечном счете дух критической общественности середины XIX века осел на интеллигентских кухнях середины XX, где вырабатывался уникальный язык общения и такое взаимопонимание, которое было невозможно в советском обществе. Теперь же понимание, достигнутое в узком кругу, мало чего стоит — это всего лишь частная точка зрения. Можно говорить сколько угодно, но действовать во имя «общего блага» будет власть, поскольку она обладает истинным знанием того, что нужно. Поэтому при нынешней относительности любого дискурса необходимо говорить о конкретных вещах, овладевать грамматикой социального действия и таким образом преодолевать фатальное отчуждение от публичной политики. Только в этом случае возникнет не фантомное, а настоящее «общее», которое превратится в сильное и самостоятельное «общество».

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow