Этой истории чуть больше года. В декабре 2009-го на встрече в Копенгагене президенты Медведев и Саркози неформально договорились о передаче России участка площадью 4245 кв. метров в центре Парижа на набережной Бранли, недалеко от Эйфелевой башни. В феврале 2010-го состоялся официальный тендер, где Россия уверенно победила Саудовскую Аравию и Канаду. После этого был объявлен конкурс на лучший проект Российского культурно-духовного центра в Париже, доминантой которого должен стать храм РПЦ МП. Жюри конкурса, равно как и весь проект, возглавил лично управделами президента Владимир Кожин.
Победил проект французского архитектора Мануэля Яновски и московской мастерской Arch Group. После ряда согласительных процедур, в январе 2012 года, планируется начать строительство, чтобы к 2014-му парижский объект сдать.
Собственно, копья ломаются вокруг двух основных проблем, связанных с этим центром, — авангардистский стиль и нецелевое расходование бюджетных средств. Из церковной среды раздаются голоса, что авангардизм — стиль сугубо секулярный, сознательно бросающий вызов всяческим традициям, в том числе религиозным. В данном случае мы имеем дело с авангардизмом особого рода. В тени Эйфелевой башни парижское небо пронзят типично русские золотые купола-луковки, от оснований которых начнется огромное стеклянное покрывало, которое закроет от неба большой кусок города. Под покрывалом, которое будет охлаждать воздух летом и согревать зимой, расположится садик в стиле Клода Моне с русскими березками и живописным озерцом.
Вот здесь самое время перейти от эстетической проблемы к социально-правовой. Садик, который в проекте называется «Троицкий», обойдется российскому бюджету в 5 миллионов евро, стеклянное покрывало над ним — еще в 7. А весь комплекс российский посол во Франции Александр Орлов оценил миллионов в 30. Сдается, что это несколько заниженная цифра — ведь в проект заложены такие «эксклюзивы», как завоз из России специального белого камня, которым будут выложены стены храма, и всяких облицовочных материалов из уральских самоцветов. То, что эти деньги будут бюджетными, подтверждает г-н Кожин, который, впрочем, оговаривается, что организаторы строительства охотно примут и частные пожертвования. Понятно, что отбоя от желающих сделать такие пожертвования на столь символический проект не будет, но управделами будет придирчиво отбирать самых достойных.
Хотя объект официально называется Российским культурно-духовным центром, сразу по завершении строительства он будет передан в бессрочное и безвозмездное пользование Московскому патриархату. Здесь расположится Парижская духовная семинария, будут проходить разные выставки и конференции. На недоумения французов — дескать, церковь отделена от государства — тот же посол Орлов отвечает: «Религия в России играет гораздо большую роль в духовной жизни людей, чем религия во Франции». Конечно, атеистической Франции далеко до православной России, где всегда росла и развивалась чистая духовность, особенно сейчас.
Справка «Новой»
Архитектурное бюро Arch Group
Создано архитекторами Алексеем Горяиновым и Михаилом Крымовым. Бюро занимается проектированием зданий и сооружений различного назначения, общественными интерьерами. По проекту Arch Group в 2009 году была построена малая арена стадиона «Локомотив». Бюро участвовало в конкурсе на создание павильона России на Экспо-2010 в Шанхае. Arch Group вошло в топ-10 лучших молодых архитектурных бюро Москвы. Проекты Arch Group отмечены российскими и международными премиями. Михаил Крымов является главным редактором журнала об общественных интерьерах и архитектуре.
Мануэль Нуньес-Яновский
Архитектор, урбанист, член Королевской академии изящных искусств Испании. Окончил факультет истории и археологии Барселонского университета и Школу драматического искусства Адриа Гуалью. Родился в Самарканде в 1942 году. В 1962 году вместе с Рикардо Бофиллом основал Taller de Arquitectura. В 1991-м с Мириам Тейтельбаум создал компанию SADE, Общество архитекторов и девелоперов с офисами в Париже и Барселоне. Лауреат многочисленных конкурсов, автор проекта Place Picasso (площадь Пикассо) в Нуази-ле-Гранд, Института ESADE и инновационного комплекса Teatre Lliure в Барселоне, College George Brassens в Париже и др. Его проекты реализованы в России, Германии, Нидерландах, Бельгии, Болгарии, Грузии, Алжире, Конго.
Прямая речь
Московские архитекторы Михаил Крымов и Алексей Горяинов, выигравшие конкурс на строительство культурно-духовного центра, ответили на вопросы «Новой газеты».
— Как вы попали на этот конкурс?
Михаил: Конкурс был открытым, но, как я понимаю, архитекторы во Франции были информированы лучше, чем в России (в Париже даже в газетах печатали приглашение к участию). Вероятно, это связано с тем, что среди условий фигурировало требование иметь французскую лицензию и страховку. Так что войти в конкурс возможно было только совмест-но с западным партнером. Когда прочитали техническое задание, очень заинтересовала поставленная задача: создание современного культурного комплекса в Европе. И не просто в Париже, а в контексте мировой архитектуры, рядом с недавно построенным Жаном Нувелем Музеем Бранли, одним из самых привлекательных для посещения, и Эйфелевой башней, символом Франции. Задача казалась сложной, мы сутки напролет спорили с Алексеем, пока не нашли идею покрова: решение, объединяющее культурный центр и храм, — новое и традиционное.
Первые эскизы показали Мануэлю, с которым у нас общие друзья. Сразу пошла совмест-ная интенсивная работа. На первый тур мы подали проект, сделанный всего за одну неделю. В нем была отражена идея динамичного покрова, парящего над храмом с садом. И — оказались в десятке лучших. Выход в финал стал возможностью серьезнее и внимательнее продумать, дополнить свою концепцию.
— Каноническая архитектура с технопокровом из стекла напротив моста Александра III — это серьезный градостроительный риск. Место, густонаселенное шедеврами, — и вдруг сугубо национальное по образу русское подворье. Не будет ли это вызывать раздражение французов?
Алексей: Надо четко разделить два вопроса: градостроительный и вопрос восприятия. Для того чтобы не навредить городу, его силуэту, в проекте четко выдержаны две высотные отметки: максимальная отметка куполов (согласно парижским нормам) и высота фасада на набережной, который идет точно по линии застройки. При этом само место имеет важное градостроительное значение — это один из углов, формирующих площадь Сопротивления, на которую выходит мост Альма. Этот участок — часть важнейшего пешеходного маршрута и богатой архитектурной среды набережной Бранли. Здесь необходим знаковый объект, а не очередное современное сооружение, объект, который соответствует месту. Важная часть нашего проекта — сад. С градостроительной точки зрения — это логичное решение. Неподалеку находится живописный парк Музея Бранли, отгороженный стеклом со стороны реки. Спокойный край нового стеклянного покрова формирует и дополняет силуэт застройки набережной. Стеклянная стена с садом не спорит с классической архитектурой, а только подчеркивает ее.
Теперь о реакции людей на проект. Православная храмовая архитектура не имеет такой современной истории, как католическая или протестантская, поэтому требования к православному храму более консервативные, и это было частью конкурсного задания. Многие обеспокоены именно появлением церкви с золотыми куполами в сердце Парижа, а вопросы архитектуры отходят на второй план и всерьез не обсуждаются. Мы, понимая неизбежность этой ситуации, поставили себе цель в первую очередь сделать большой, цельный современный объем, а храм интегрировать в него. И так решить противоречивую задачу конкурса.
— Нуждается ли проект в обсуждении французской общественности и утверждении французскими властями?
М.: Все проекты-финалисты прошли предварительную экспертизу приглашенными организаторами конкурса экспертами, и эта информация была представлена в жюри перед голосованием. Публикации во французской прессе вполне благожелательны.
— Знали ли вы, когда работали над проектом, что вокруг него кипят политические страсти?
М.: У России будет культурно-православный центр в самом центре Европы. Церковь выбрала прогрессивный проект и одобрила его. Это же отлично! Задача архитектора, как я ее понимаю, — это, несмотря на все сложности реальной жизни, придумать интересную, насущную идею и реализовать ее в построенном объекте. Так что задача абсолютно ясна: сделать хорошую архитектуру, которой можно будет гордиться. На этом мы и сосредоточимся.
— Не сменилась ли радость победы на чувство страха перед грандиозностью задачи, если учесть, что это, по сути, первый опыт такого строительства?
М.: Мы действительно очень рады победе, тем более что она для нас совершенно неожиданная. Конечно, волнуюсь, но это не страх, а предвкушение. Еще многое хочется улучшить, проверить, доработать. И хочется как можно скорее этим заняться.
Экспертиза
Андрей БОКОВ , Президент Союза архитекторов России, Академик Российской академии архитектуры и строительных наук, ген. директор «Моспроект-4», член Европейского общества культуры, член жюри международного конкурса на проект строительства духовно-культурного центра в Париже.
— Каково было соотношение русских и французских экспертов в жюри?
А.Б.: Экспертиза всех проектов была доверена компании Nexity, ответственной за организацию конкурса в целом. Ограничения и условия соответствия действующему регламенту городской застройки Парижа были сформулированы и строго контролировались экспертами. Это означает, что все десять концепций, допущенных во второй тур конкурса, получили экспертное заключение на соответствие требованиям и были рекомендованы в финал. Я был одним из 15 человек, которые вошли в жюри из восьми представителей России и семи — Франции. Возглавлял жюри Владимир Игоревич Кожин, Управляющий делами Президента РФ. В его составе были министры культуры РФ и Франции Александр Авдеев и Фредерик Миттеран, Посол РФ во Франции Александр Орлов, архиепископ Егорьевский Марк, епископ Корсунский Нестор, представители общественности и мэрии 7 округа Парижа, где будет располагаться Русский центр.
Конкурс по форме был справедливым. И сам факт его проведения для России, где по-прежнему действует 94 ФЗ, принципиально важен. Первый — открытый этап, второй — для финалистов. 400 заявок, 104 проекта (около 80 из Европы, и только около 20 из России). Десять вышли в финал, при этом 5 из них были российскими, 5— зарубежными. Такое распределение, что важно, не было специальным решением. (К слову, несколько всемирно известных зарубежных команд, по сведениям, не прошли в первый тур.) Финал отразил реальное состояние профессии. Он свидетельствует о конкурентоспособности российских архитекторов. И мнение, что российская архитектура находится в депрессии, не справедливо.
— Нуждается ли проект в обсуждении французской общественности и утверждении французскими городскими властями?
А.Б.: Для Франции естественно, что проект обсуждается и городскими властями, и общественностью на всех этапах. В финале конкурса оказались концепции, соответствующие как пожеланиям французской стороны, так и российской, и в первую очередь Русской Православной Церкви. Готовый проект (в конкурсе участвовали концепции) будет основательно смотреть сначала российский заказчик, потом утверждаться французами.
— Есть ли риск, что французская общественность заблокирует строительство этого объекта в центре Парижа?
А.Б.: Для Франции вторичный или слабый проект не приемлем. Опыт реализации принципиально новаторских проектов в Париже гораздо серьезнее, чем в Москве. Расположенный в центре города, рядом с современной архитектурой Музея Бранли, этот проект для России и РПЦ — своего рода интеллектуальный прорыв. Мнения французской и российской сторон не всегда совпадали, и найти согласие было не просто.
— Правда ли что это самый дорогостоящий проект, представленный на конкурс?
А.Б.: Нет, не правда. Определить окончательную cумму на данный момент не сумеет никто. Брать за аналог Музей Бранли или иное современное здание Парижа не представляется корректным – Русский центр уникален. Cтоимость зависит от материалов, технологических составляющих, которые архитекторам еще предстоит выбирать, и в первую очередь - от цели, которую ставит заказчик. Тут возможны два варианта. Первый, когда строительство ведется на основании жесткого бюджета. Второй, когда приоритетен результат, а стоимость менее существенна. Данный проект — знаковый для русской православной церкви, и для России в целом он принципиален. Сегодняшнее храмовое строительство, осуществляемое церковью, отличает консервативный характер. При этом, на рубеже XIX-XX веков оно велось энергично, для церкви работали выдающиеся, профессионально одаренные авторы — Шехтель, Щусев, Покровский, каждый развивал свой язык, свою систему. Сегодня Русский центр в Париже - это первый для православной церкви пример выхода из изолированного состояния. Мы можем увидеть современный храм, но оставшийся верным традициям.
