Скандалы происходят в наших культурных учреждениях регулярно, и Третьяковская галерея не исключение. Распространенную в Интернете анонимку с обвинениями директора ГТГ Ирины Лебедевой в неисчислимых грехах, по-видимому, следует воспринимать как итог некоего периода жизнедеятельности музея.

Впервые громко о противоречиях внутри коллектива музея сторонние наблюдатели заговорили после того, как осенью 2007 года тогдашний министр культуры Александр Соколов разругал последними словами за антипатриотическую направленность выставку «Соц-арт. Политическое искусство». Комментарии к этому сюжету изнутри ГТГ свидетельствовали, что в товарищах согласья нет.

Летом 2009 года министерство уже под новым руководством расторгло договор с директором Третьяковки Валентином Родионовым с формулировкой «по решению учредителя». Родионов тогда распространил заявление, что уходить не хочет и не понимает, какие к нему претензии. А дирекция и ученый совет обращались вроде бы в министерство с «мотивированной просьбой» сохранить его в должности. Письмо осталось без ответа, Родионов ушел. Некоторые сотрудники ГТГ это решение громко и публично приветствовали. Вслед за Родионовым музей покинула главная хранительница Екатерина Селезнева. У нее были откровенно напряженные отношения с той же частью коллектива, что радовалась отставке Родионова. Селезнева была сторонницей полной сговорчивости в диалоге музея с церковью и утверждала, в частности, что надо благожелательно откликнуться на требование Патриарха и временно отдать рублевскую «Троицу» для богослужений в Сергиевом Посаде.

Лебедева же хоть и делает все приличествующие дипломатические оговорки, но придерживается явно иной позиции. То есть рассуждает как музейный работник, которого прежде всего интересует сохранность экспонатов. Однако в иных случаях эти люди выступали и единым фронтом. Родионов, Селезнева и Лебедева (она была заместителем директора по науке) солидарно выпирали из музея начальника отдела Новейших течений Андрея Ерофеева, не смущаясь тем, что он в тот момент находился под судом, грозившим ему пятилетним сроком заключения за организацию выставки «Запретное искусство-2006». Руководители ГТГ говорили о дурных деловых качествах Ерофеева и его пренебрежении формальными нормами. При этом обещали поддержать его во время судебного процесса. Но обещания своего не выполнили.

Наконец, неделю назад в Интернете появилась та самая анонимка. В тексте, адресованном министру культуры (копия — в прокуратуру и администрацию президента), Ирина Лебедева обвиняется в «злоупотреблении служебным положением». Она якобы незаконно занимает служебную квартиру, приняла на работу своего сына, близкие к ней сотрудники якобы пользуются всякими преференциями.

Лебедевой инкриминируется срыв строительства нового здания галереи на Кадашевской набережной, неправильный и финансово небезупречный ремонт Инженерного корпуса, непрозрачное распределение премий между сотрудниками. Значительные — правда, толком не высказанные — претензии предъявлены и к выставочной политике.

Подпольщики уверены даже, что в данный момент «сложилась ситуация, когда стоит под вопросом само существование галереи».

Первая официальная реакция на этот текст была предсказуемой — анонимки не комментируем. Однако главный адресат, министр культуры Александр Авдеев счел нужным высказаться. Он заявил, что Ирина Лебедева не только «прекрасный, компетентный руководитель», но и «мужественная женщина». К этому он добавил, что «при предыдущем директоре хозяйство было предельно запущено». А при нынешнем — «расчищены все завалы».

Тем временем и некоторые сотрудники музея сочинили открытое письмо, но честно подписанное полными именами. Анонимку они охарактеризовали не то чтобы однозначно как ложь и клевету, но как «случайный бессистемный набор вырванных из контекста сведений, снабженных крайне субъективными, подчас нелепыми суждениями». А ее авторов аттестовали «нечистоплотными» людьми «низкого культурного уровня».

Разумеется, этический вопрос о правах анонимщика вне обсуждения. Но должна быть последовательность действий. Если вы не вступаете в открытую полемику — ваше право, но раз уж вступили — выражайтесь, как рекомендовал Гоголь, «удовлетворительно».

Тем не менее было бы по меньшей мере логично, если бы сейчас, когда сотрудники, не скрывающие своих имен, выступили в поддержку директора, в учреждении наступил пусть не мир, но перемирие. Однако и в среде возмущенных деятельностью подпольщиков тоже наблюдается некий консенсус. Ответное письмо подписывают немногие. Иные отказываются из общелиберального отвращения к начальству как таковому, иные потому, что не хотят петь осанну конкретной Лебедевой, другие из неясных опасливых соображений.