СюжетыОбщество

Дедовщина перешла на контрактную основу

В ходе реформы удалось победить дедовщину как систему рабства, в шаровую мельницу которой попадали 100% молодых солдат. Но ей на смену пришел рэкет — со стороны офицеров-контрактников

Этот материал вышел в номере № 28 от 18 марта 2011 года
Читать
Одним из посылов сокращения срока службы заявлялось желание покончить с дедовщиной. Однако подводя промежуточные итоги 2010 года, Главный военный прокурор Сергей Фридинский в интервью «Российской газете» заявил, что на фоне общего снижения...

Одним из посылов сокращения срока службы заявлялось желание покончить с дедовщиной. Однако подводя промежуточные итоги 2010 года, Главный военный прокурор Сергей Фридинский в интервью «Российской газете» заявил, что на фоне общего снижения преступности в армии количество преступлений, связанных с неуставными взаимоотношениями, напротив, возросло почти на треть. Пострадали более трех тысяч военнослужащих. Девять человек погибли, здоровью еще 96 причинен тяжкий вред. За 8 месяцев прошлого года за рукоприкладство и грубость осуждены свыше 1400 солдат и сержантов по призыву.

Большая часть преступлений связана с экономическим фактором, попросту говоря, с вымогатель-ством — их число выросло более чем в полтора раза.

Этот рост Фридинский связывает с увеличением количества призывников и говорит, что сокращение срока службы не привело к ожидаемому искоренению неуставных взаимоотношений.

Это так. Однако важно понимать, что причины преступности в армии двухгодичной и годичной — разные.

Дедовщина

Прежде чем делать выводы о снижении или увеличении дедовщины, надо разобраться с самим понятием.

Сводить термин «дедовщина» к одному лишь вымогательству — это большое упрощение. Получение наживы в этой системе вторично, это лишь приятный для «дедов» бонус, который не является системообразующим фактором. Когда в моем дивизионе Карась ночами гонял Полковника, маленького тщедушного «душарика», по трубе отопления под потолок, заставляя его там ухать по-обезьяньи, никакой экономической выгоды он от этого не получал.

Когда привязывали к табуретке Андрея Сычева — тоже.

Считается, что дедовщина пришла в армию в шестидесятых, когда начали призывать людей с уголовным прошлым. Они и принесли в казарму эту универсальную для любого запертого в замкнутом пространстве мужского коллектива зэковскую систему мироустройства. В конце концов, кому-то надо «очки пид…асить»*.

Приемы подавления применяются также зоновские. Армейский коллектив подразделялся на четыре касты, по полугодовым периодам службы — «духи», «слоны», «черепа» и «деды». Каста «дедов» является носителем законов. Новоприбывшие «духи» их, естественно, не знают. Их им, естественно, не объясняют. Первая же малейшая ошибка — например, слабо (или якобы слабо) затянутый поясной ремень, или, не дай бог, руки в карманах, или расстегнутая верхняя пуговица — оборачивается незамедлительным ночным «качем» всего призыва. Как правило, первое избиение всегда массовое и самое жестокое. Людей ломают максимально жестко, чтобы сразу, с ходу — сломить волю, согнуть, и дальше уже лишь поддерживать в таком состоянии, не давая поднять головы.

Призывная армия — рабство само по себе. Дедовщина — квинтэссенция этого рабства. Происходит абсолютное стирание индивидуальности, превращение человека не просто в раба, а в забитый, готовый на все кусок протоплазмы. В «чертА», «животное», «туловище». Человека можно избивать дужкой кровати, ломать челюсти, «пробивать фанеру», утапливая в грудине дужку латунной пуговицы полностью, пропускать через «тапик»**, выжигать на запястье кокарду, накидывать на клыка (в прямом смысле). Можно даже заставить изнасиловать другого, знаю я один такой случай — воля к сопротивлению утрачивается совершенно. Происходящее начинает восприниматься как норма. Тут так принято.

Все это умножается на подростковую жестокость — давно известно, что по части издевательств малолетки изощренней взрослых.

Через какое-то время среди «духов» выявляются свои лидеры, которые выстраивают в касте свою, горизонтальную систему подчинения и, естественно, начинают подавлять уже своих однопризывников-чумоходов — наименее способных к сопротивлению «чертов». Как правило, это физически слабые люди с невысоким уровнем интеллекта. Но не обязательно. Может быть использовано и какое-то несоответствие «мужской норме», например: тонкий женский голос, непропорциональный яйцевидный череп, лошадиное или обезьянье лицо, смешной диалект или дефект речи и т.д. Либо же «неправильная» или неблагозвучная фамилия. Вариантов масса.

Такие люди хуже остальных ориентируются в армейской жизни, чаще допускают промахи («косяки») и в конце концов опускаются на самое дно иерархии. Им уже совсем «вешалка». Они практически не спят, дышать могут через раз, потому что грудина представляет собой одну сплошную гематому, сухари в столовой отдают товарищам, потому что жевать все равно не в состоянии, перестают мыться, так как походу в баню предпочитают «шкеру» где-нибудь в подвале… Разогнуться им больше не дают, такое существование они будут вести все два года, до самого дембеля — если, конечно, не сбегут или не повесятся.

Чумоходы делают самую «чморную» работу: отмывают от помоев бачки, чистят плевательницы в курилках, лазают рукой по локоть в «очко» при засоре, собирают использованную туалетную бумагу в туалете и проч. Деньги, кстати, чаще всего они не «рожают», для этого используют более «шаристых» «духов».

Цель достигнута. Коллектив превращен в стаю, особи которой готовы рвать самого слабого вплоть до смерти, лишь бы не опуститься на его место самим. Это и есть дедовщина в полном ее смысле.

Нарушение этого понятийного свода карается в обе стороны. «Дед» скорее сгниет на губе или будет забит до полусмерти в каптерке, но «на очки» не пойдет ни при каком условии. В противном случае его «зачморят» свои же. До такой степени, что сам в петлю полезет.

Таким образом, дедовщина — это универсальный для кастового общества жестко вертикализированный иерархический свод понятийных правил, неукоснительных к исполнению, и направленный на полное подавление личности, целью которого является тотальное порабощение (вплоть до права убийства) особей низшей касты для обеспечения относительно комфортного существования особей касты более высокой.

Ломание челюстей и выколачивание денег — не цель, а лишь механизмы этой системы.

Как система управления дедовщина очень эффективна. Попробуйте заставить своих подчиненных (или чтобы вас заставил начальник) в два часа ночи принести связку бананов, пока тлеет поставленная фильтром на стол сигарета. В армии же это достигается на раз-два: «время пошло» — и полтора десятка «духов» «шуршат в ужасе» во все стороны, лезут через забор, побираются, просят милостыню и грабят машины, лишь бы остаться с зубами и несломанными ребрами.

За полвека эта система настолько глубоко интегрировалась в армейскую структуру, что в конце концов сама армия стала строиться на базисе дедовщины. Это удобно. Это действенно. А что солдаты вешаются… Что ж.

Что сейчас?

Реформа приносит свои плоды. Армия меняется. И меняется весьма заметно. Войска стали более открытыми, появился какой-никакой общественный контроль. Усиливается законность, военная прокуратура, которая раньше была совершенно эфемерной, стала как минимум обозначать свое присутствие. За неуставняк начали драть, да и в целом ощущается общая направленность на построение армии с человеческим лицом.

Такая простая мера, как сокращение срока службы, оказалась очень действенной. Осмелюсь утверждать, что та махровая дедовщина, которую, казалось, не искоренить уже никогда, оказалась разрушена практически моментально. Безусловно, не повсеместно. И не факт, что не возродится вновь. Но как всеобъемлющая система рабства, в шаровую мельницу которой попадали сто процентов молодых солдат, она на данный момент не существует.

По словам того же Фридинского, неуставным взаимоотношениям в войсках подвергался каждый пятый из полутора тысяч опрошенных солдат. Это, безусловно, много. Но по сравнению со стопроцентной дедовщиной — несомненно, прогресс.

Единой градации по срокам службы в армии больше нет. В каждой части по-своему. Где-то деление по полгода, где-то по три месяца.

Это важно. Деление на четыре периода по полгода было очень удобно. Восемнадцать лет — именно тот возраст, когда юноша превращается в мужчину, происходит формирование его личности. Двухгодичная разница в этом возрасте весьма ощутима. И если «духи» — это еще дети, только-только вылезшие из-под мамкиной юбки, то «деды» — уже взрослые окрепшие мужики, личность которых сформирована — и сформирована насилием.

Разговаривая с теми, кто служил год, я вижу, что армия не оставила в их жизни такого чернушного концлагерного воспоминания. Она уже не воспринимается как яма, как разрыв в непрерывности жизни. Говорят о ней легко, в тональности: ну да, вчера ходил на шашлыки. Ну да, в прошлом служил в армии.

Развитие ситуации

Тем не менее не доверять данным Главного военного прокурора в этом случае оснований нет. По данным общественных организаций, количество преступлений, связанных с вымогательствами, действительно выросло. И им подвержены именно солдаты первого периода службы. Не помогают ни мобильники, ни сопровождение призывников родителями. В чем причина?

Появившаяся в середине девяностых каста контрактников долгое время оставалась в стороне, не интегрируясь в призывную вертикаль. Военнослужащие по контракту и по призыву жили в одной казарме, но отдельными сообществами.

Но с исчезновением касты «дедов» их место начали занимать контрактники. Это замещение пока еще не утвердилось окончательно, оно так же точечно и не выстроилось в новую вертикальную иерархию, но служившие год, все, как один, говорят, что деньги из молодых теперь выколачивают контрактники.

Вымогаемые суммы также выросли и могут составлять уже десятки тысяч рублей.

Происходит замещение разрушенной системы взаимоотношений, существовавшей только и исключительно в армии, системой взаимоотношений, существующей во всем обществе. На смену сложной многосоставной дедовщине пришел банальный рэкет. Цапковщина. Порядки казармы заменяются порядками улицы. Армейская преступность из вертикальной стала горизонтальной. Право старшего замещается правом сильного.

Что дальше?

Риторика о том, что сокращение срока службы не дало ожидаемых результатов и надо возвращаться обратно — к полутора, а то и к двум годам, звучит все чаще. О возможности внесения таких поправок говорил и председатель думского Комитета по обороне Виктор Заварзин.

На мой взгляд, этого делать нельзя. Реформу, безусловно, надо продолжать. Любое откатное движение возродит дедовщину в полном объеме, это очевидно. Если и изменять срок службы, то только в сторону его уменьшения — до 6-9 месяцев, сведя призыв исключительно к учебным частям.

Две основные проблемы сегодняшней армии уже очерчены — неуставщина контрактников и землячества. И если проблему землячеств можно разрешить службой в своем регионе, то проблема рэкета контракт-ников полностью решается реформированием уже всей страны. В этом случае армия действительно срез общества. Потому что «кошмарить» слабого принято не только в армии, но и во всей стране.

Тем не менее минимизировать небоевые потери вполне возможно. Механизмы и предпосылки для этого есть. Основной механизм — дифференцирование контингента. Перевод призыва только и исключительно на учебку, а линейные части только и исключительно на контракт. Неудобно, кривобоко, но в сегодняшних реалиях это наиболее оптимальный вариант.

* Мыть туалеты — самая «опущенная» работа. ** Телефонный аппарат ТА-57.

Комментарий

Вероника Марченко, _Фонд «Право матери»: _

— Я не согласна с тем, что дедовщина разрушена. Просто сдвинулись сроки, но кастовость осталась, хотя, может, и стала не так заметна. А вот с тем, что рэкет стал главным мотивом всех преступлений, мы полностью согласны. Как со стороны старослужащих, так и со стороны контрактников и офицеров. Вымогательство вообще фигурирует в каждом нашем случае. Оно стопроцентное. То 500 рублей на чужой телефон положить, то выслать какую-то сумму. Стандартно это 1-2 тыс рублей, но могут быть и десятки тысяч. Проблема еще и в том, что оно не воспринимается как нарушение закона. На процессе по делу о гибели Александра Усачева, доведенного до самоубийства, лейтенант Фризен, который вымогал у него деньги, искренне не мог понять, за что его судят. Он не понимал, что это преступление: ну да, просил 500 рублей, ну и что? Этот лейтенант, между прочим, студент пятого курса юрфака. Что касается озвученной Сергеем Фридинским цифры в девять погибших — это смешно. Только к нам обратились несколько сотен, притом что мы не являемся обязательной инстанцией. Погибших на порядок больше, это точно. Восемьдесят восемь процентов из них — призывники.

shareprint
Добавьте в Конструктор подписки, приготовленные Редакцией, или свои любимые источники: сайты, телеграм- и youtube-каналы. Залогиньтесь, чтобы не терять свои подписки на разных устройствах
arrow