Виталий Яковлевич Вульф был человеком двух «оттепелей». Юрист по первому образованию, человек открытого мира по внутренней сути (каково было с такой внутренней сутью родиться в СССР в 1930-м — не стоит и объяснять), он был в 1965-м приглашен Олегом Ефремовым в художественный совет «Современника». В 1967-м опубликовал обстоятельную научную работу о культуре хиппи. Много позже, уже в новой эпохе, защитил докторскую об американском театре 1970-х и его фоне — реальности.

В 1970—1980-х Вульф сохранил себя, переводя пьесы Юджина О’Нила, Теннесси Уильямса, Эдварда Олби, Сомерсета Моэма. И оказался абсолютно готов к новой эпохе, подходящей ему по духу, но наступившей лишь через четверть века после 1960-х. Шестидесятилетний Виталий Вульф особенно обаятелен и значителен среди молодых лиц телекомпании ВиД. Его передача «Серебряный шар» определяет планку культуры на ТВ. Среди его героев — Черчилль, де Голль, Грета Гарбо, Екатерина Фурцева, Лайза Минелли, Юл Бриннер, Ольга Чехова, Ангелина Степанова, Олег Ефремов. Он читает лекции о русском театре XX века в университетах Нью-Йорка и Амстердама, публикует переписку Эрдмана с Ангелиной Степановой, готовит к печати трехтомник Теннесси Уильямса, выпускает свои книги. «Серебряный шар» катится с одного телеканала на другой — но Вульф в программе остается собой. И выполняет в общем-то главную задачу: хранить и держать планку. Планку культуры и русской речи. Планку тем, приличествующих разговору нормальных, цивилизованных людей.

В реальном контексте ТВ нулевых эта задача становилась все труднее — в том числе и для лауреата ТЭФИ, которого вся страна знала в лицо. Цивилизованный, подтянутый, деятельный, учтиво-ядовитый, Вульф совершенно не походил на героя. Но вел свою тему — как бы ни менялось время вокруг — с героическим стоицизмом. Со скрупулезной верностью предмету — русской культуре, открытой миру.

Как главный редактор радио «Культура» в 2007—2011 гг. Вульф был занят тем же.

Виталий Яковлевич Вульф скончался 13 марта 2011 года в Москве в Боткинской больнице на 81-м году жизни. Пережив по меньшей мере четыре полярно разные эпохи российской общественной жизни, он ни одной из них не позволил мешать его работе.

Вот урок и личностный опыт, достойный восхищения — и долгой памяти.