Легко сваливать вину за катастрофу на людей, которых нет в живых. Легко говорить о том, что выводы МАК заведомо обеляли российскую сторону — об этом уже давно рассуждают спикеры, близкие к консервативной партии «Право и справедливость», политические противники польского премьера Дональда Туска, который назвал вчера на пресс-конференции российский отчет «неполным».

Впечатления истины в последней инстанции «окончательный отчет» МАК о причинах гибели пассажиров и экипажа самолета Ту-154, на котором 10 апреля прошлого года президент Республики Польша Лех Качиньский должен был приземлиться на аэродроме Смоленск-«Северный», производит не совсем.

С одной стороны, выводы, зачитывавшиеся Татьяной Анодиной, руководителем МАК, выглядят убедительно. Однако благодаря прокурорской интонации. В тексте отчета комиссии есть немало намеков на неадекватную подготовку пилотов и штурмана по каким-то неполноценным польским правилам. При этом реплики пилота, майора Аркадиуша Протасюка, свидетельствовали о его профессиональном поведении, готовности полчаса полетать над аэродромом Смоленск-«Северный» и в том случае, если погода не улучшится, уйти на запасной аэродром. Выводы о психологическом давлении на экипаж — присутствие на борту президента, которому и в самом деле очень нужно было в Катынь, нахождение в кабине военных пилотов Главкома ВВС Польши генерала Анджея Бласика с небольшим объемом промилле в крови – имеют право на существование, но выглядят как оценочно-предположительные.

Пилоты не должны были сажать самолет. С этим соглашаются многие в Польше, включая и журналистов, и экспертов. Но это не означает, что российская сторона вообще ни при чем.

На проект отчета МАК, еще в ноябре названный Дональдом Туском «неприемлемым», от польских экспертов поступило 148 замечаний. Из них удовлетворено 20-25. Остались неясными многие вопросы. Ну, например, такой. В отчете МАК, в том числе оценивающем состояние аэродрома, сказано: «Определить состояние светосистем на момент АП (авиапроисшествия. – А.К.) не представляется возможным». И в то же время говорится о неких «осколках светильников», о том, что кусты и деревья могут затенять освещение, критически важное при посадке самолета в туман. Сайт «Газеты Выборчей» опубликовал фото светильников в день катастрофы — вокруг них действительно буйно растут кусты, и совсем недавнее фото — растительность вокруг светильников уничтожена. Сделали выводы из трагедии?

Среди членов экипажа русский язык знал только командир воздушного судна. Но скорее всего, даже русскоговорящий пилот не понял роковую команду диспетчера — «посадка дополнительно». Она не означала разрешения на посадку, а предполагала, что самолет должен был продолжать лететь на минимально возможной высоте, ожидая дальнейших указаний. (Что уж говорить о том, что высотомер в кабине пилота показал высоту, искаженную на 180 метров, а диспетчеры не до конца понимали, где самолет находится, о чем сообщил польский представитель при МАК Эдмунд Клих.)

Польская сторона в письме от 18 марта 2010 года запрашивала у российской стороны российского же штурмана, который должен был сопровождать самолет из Варшавы (будучи знакомым с аэродромом прибытия и способным переводить русскоязычные указания экипажу). По состоянию на 31 марта ответа от российской стороны не последовало. И тогда соответствующая польская служба аннулировала просьбу о российском штурмане, сообщив, что в экипаже будет человек, знающий русский язык.

Вот кто здесь виноват? Те, кто аннулировал просьбу? Или те, кто не счел возможным даже откликнуться на пожелание польской стороны о штурмане? Но уж во всяком случае это не означает, что, как утверждала Анодина, поляки отказались от российского штурмана — им его никто не предлагал.

Комиссия МАК категорически отрицает наличие каких-либо ошибок в действиях диспетчеров, ведших самолет почти вслепую, чиновников, обеспечивавших все нюансы полета, обслуги аэродрома, отвечавшей за то, чтобы он был виден экипажу. Но может ли такое быть? Иначе, несмотря на все ошибки тех, кто управлял самолетом, катастрофы бы не было.

Отчет комиссии МАК осложняет не только российско-польские отношения, улучшавшиеся по линии Туск—Путин и Коморовский–Медведев, но и усугубляют внутриполитические противоречия в Польше. Малейшие уступки российской стороне спровоцируют тяжелую реакцию консерваторов и сочувствующих им. А это половина польского населения. И в то же время не признать вину польского экипажа — тоже означает пойти против истины.

Странным образом одна пресс-конференция строгой дамы со стальным голосом может поменять расклад политических сил в стране, которая является важнейшим партнером Российской Федерации в Восточной Европе. Причем не в пользу России.