Редакции удалось раздобыть отрывок из новой пьесы Сергея Юрского «Вечер абсурда №3 (Полонез)».
Премьера спектакля состоялась — неделю назад, но уже ясно, что это — ярчайшее событие в мире абсурда.
Пьеса идет в двух действиях (с антрактом), в ней — четыре истории, пересказывать которые мы не будем, потому что это глупейшее занятие. Приходите в театр. Отрывок, который вы сейчас прочитаете, — из финальной сцены.
Главного героя играет сам драматург. В основном с кляпом во рту, но и в таком состоянии он может сказать многое.
Действуют:Исидор Николаевич , мыслитель.
Леокадия Федоровна , его жена.
Евгений Павлович , бывший коллега Исидора.
Цецилия Аркадьевна , чья-то вдова.
Лодейнопольская , молодой ученый, эссеистка.
Феликс Гиль , сподвижник Лодейнопольской.
Ираклий , ангел-хранитель Исидора.
Блюм , непременный участник полонеза.
<…>
_ Темнота, слышен торжественный сильный полонез. Когда снова вспыхивает свет, Ираклий катит перед собой кресло с Исидором, почти бегает по комнате, меняя направления, говорит быстро, раздраженно._
Ираклий . Господи, ну за что мне все это? Прилетишь на праздник, хочешь, как лучше, и на тебе! Хлам, говорят! А потом плетут и плетут свою земную белиберду, уши вянут. Еще говорят: по образу и подобию! Да какое тут, к чертовой матери, подобие?! Ой, прости, Господи, меня, грешного, с языка сорвалось. Ну никаких же нервов не хватает. Сказано: возлюби ближнего своего, как самого себя. Ну, возлюбил, ну, люблю, люблю, люблю, дальше что? Должна же быть какая-то обратная связь, чтоб вам сгореть всем на медленном огне!
Исидор . Ираклий! Ты свихнулся, что ли? Ты что мелешь? Ты отдаешь себе отчет, кто ты?
Ираклий . Я ангел.
Исидор . Ну? Значит, у тебя должно быть ангельское терпение, а не хулиганские выходки, да еще в присутствии подопечного. А кстати, почему ты до сих пор ангел, почему тебя за столько времени в архангелы не произвели?
Ираклий (уходит от разговора). Да-а… у меня были неприятности… замечания были… нарушения…
Исидор . По работе? Или в личной жизни?
Ираклий. Вы тоже, Исидор Николаевич, скажете! Какая у меня может быть личная жизнь? Я же ангел.
Исидор . Ну да, конечно. Значит, стало быть, по работе. И что же ты натворил?
Ираклий . Ой, Исидор Николаевич, давайте сменим тему. Давайте о хорошем.
Исидор . Что значит, о хорошем? Если ты мой ангел-хранитель, я должен знать, на каком ты счету. Может, тебя вообще давно уволили. <…>
Ираклий . Вот уж не ожидал от вас такого тона, Исидор Николаевич. Вы что, мне не доверяете? Тогда какое может быть общение? <…>
Исидор . Я тебя прямо спрашиваю: почему ты до сих пор не архангел?
Ираклий . А я вам прямо отвечаю, господин хороший, это наши внутренние вышние дела, и я не имею права вмешивать сюда посторонних. (Орет.) Не имею права, понимаете! (Тихо, на ухо.) И не хочу, не хочу об этом говорить, поймите. (Пугливо озирается.) Ни всевидения, ни всеслышания никто еще не отменял, у меня могут быть большие неприятности из-за вас. (Робко показывает наверх.) Мы же под контролем.
Исидор . Ираклий, ты меня убил! Ты убил меня в день моего рождения. Сними с меня путы. Освободи ноги! Хочу встать во весь рост, во весь дарованный мне небогатый рост, НО ВО ВЕСЬ!
Ангел снимает зажимы с ног, возится.
Исидор (гневен). Мечешься передо мной, как блоха, мелькаешь, а я сижу, как привязанный…
Ираклий . Да вы же по собственной воле…
Исидор . Что-о? (Встает.) По собственной? Откуда у меня собственная воля? И это ты мне говоришь? Ты??? Я надеялся, что ты мой ведущий, а я твой ведомый. Я думал, что знаешь ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ СМЫСЛ. (Ходит по комнате.) Столько лет я все действовал, действовал, куда-то ходил, кого-то слушал, что-то говорил, пока не понял, что все уже сказано, все услышано и ничего не понято. Все места заняты, все котлеты съедены, и надо, наконец, сесть спокойно с кляпом во рту и додуматься до чего-нибудь нового. (Ходит.) Да, есть традиция, но она только трамплин, подкидная доска для взлета — полонез! Кто это придумал, когда — не помню, забываю невозвратно, но мы шли молча и целеустремленно. Куда?! (Остановился.) А черт его знает, куда мы шли.
Ираклий . Прости его, Господи, прости его!
Исидор . И что осталось? Охвостье. Те, былые, спились, скурвились, выжили из ума, как я, как Евгений Павлович, старый дурак. Осталась пустота. Но и она бессмысленна. Пустота ждет, пустота рождает желания. Ее должны заполнить молодые, энергичные. Они полны самодовольства и крепкого эгоизма. Они кричат: нас слишком много, мы можем нашей энергией передавить друг друга, дайте нам выход! Вот он выход — ДВЕРЬ, в которую входит традиционный полонез! Стройтесь в колонну! Но не то что в колонну, они даже в пару встать не умеют, черт бы их всех побрал! Подрал!
Ираклий . Господи, прости, Господи, прости его!
Исидор . О чем я? Я сбился с мысли от твоих причитаний. Моя мысль бьется в пустом черепе, как шарик от пинг-понга, отскакивая от борта к борту.
Ираклий . Как он говорит, как он говорит! Это трепещущий воздух, радуга в двести цветов.
Справа слышно хоровое и довольно настырное пение HAPPY BIRTHDAY TO YOU. С песней появляется вся группа. <…>
Уходят.
Исидор . Ираклий! Как бы я всех послал! Как крепко и как далеко. Но ведь никого не останется. Никого!
Звучит приглушенный полонез Огинского, но снова открываются двери, и снова идет торжественный проход по кругу. Процессия удаляется.
Ираклий (в углу утирает слезы).
Исидор . Ты обижаешься, что они тебя не замечают? Да, они не видят тебя. Потому что в них нет веры. Я тебя вижу. Я заткнул свой рот кляпом и сделал тебя единственным собеседником. И вдруг сегодня <…> понял, что я не просто вижу тебя, а что я вижу тебя насквозь. Ты на плохом счету, Ираклий, ты висишь на нитке. Кто ты? В каком ты чине?
Ираклий . Я в евангельском чине, Исидор Николаевич! Бушуете вы великолепно, но очень неосновательно. Что за день у меня такой — повсюду шпыняют. Как работать в такой обстановке?
Исидор . Молчи. (Пауза, за окном щебет птиц.) Вот что хочу спросить, я ведь у тебя не единственный… подопечный, есть и другие? Есть и иностранцы? Как они? Как там обстановка, как у нас, или иначе? Там тебя ценят, проще говоря, там тебя видят?
Ираклий . Ох, Исидор Николаевич, в какие же глубины вы вкапываетесь. Вам бы ввысь, а вы вглубь. Смотрите, докопаетесь, сами рады не будете.
Исидор. Не уходи от ответа. Объясни, как там бывает? Вот ты спустился в день ангела к своему… благословенному… Ну, ну?
Ираклий. За границей?
Исидор . За границей. Есть разница? В чем она?
Ираклий . Ну, если честно, то разница большая. Там все видят, здороваются, к детям ведут, дети прыгают, поют, кланяются, потом садятся на велосипеды и уезжают.
Исидор . Ну, хорошо. А дальше?
Ираклий . А дальше все идут в садик, жарят барбекю и пьют ликер.
Исидор . Ну, а именинник?
Ираклий. Именинник тоже ест барбекю и пьет ликер.
Исидор . А ты при чем?
Ираклий . А я вроде ни при чем. Там, понимаете, все это очень давно и хорошо организовано. Там есть такой специальный страховой полис, и мой визит, он входит в этот полис. Опаздывать ни в коем случае нельзя, не дай Бог, но задерживаться не рекомендуется. Все продумано, едят барбекю, пьют ликер. <…>
Исидор . Да-а, Ираклий… Знаешь, как это называется? Это называется — другая ментальность. Как, однако, у них это все… налажено. Ну, а в нашей широкодольной многоствольной России тоже ведь, небось, не ко мне одному нисходишь. Какие впечатления? Кто тебя видит, кто узнает?
Ираклий . Чаще всего никто, Исидор Николаевич.
Исидор . Ну, а сам именинник?
Ираклий . И сам именинник. Ой, прямо до обидного доходит, все в заботах, осложненных взаимоотношениях. В упор не видят. Насквозь проходят и продолжают ругаться по своим делам. Хотя… был недавно случай… Ой, не буду, не буду, прости, Господи.
Исидор . Как это, не буду? Начал, так говори. Верую, что и у нас вера не умерла. Раз был случай, значит, уважили тебя. Увидел хоть кто-нибудь?
Ираклий . Увидел. В этот раз сперва именинник. Очень активный именинник, поднял такой крик, всех растолкал, завопил: вот кто у меня в гостях, видали?! Теперь поняли, какой я человек?! Ну, и так далее…
Исидор . И что же в результате?
Ираклий . Напоили, Исидор Николаевич, до помрачения ума. Я говорю: не могу, не смею, я потом не поднимусь, затяжелею. А они кричат: обижаешь, мы к тебе как к родному, а ты… уважь, уважь, с праздником! Ну и лили, лили в меня. <…> Я, Исидор Николаевич, потерял ориентировку и, кажется, даже набезобразничал. А потом у меня неприятности.
Исидор. Вот оно что! Теперь понимаю, нелегок твой путь в архангелы. Да-а, земля у нас своеобразная. Тем и сильны в своей слабости. Однако можем оставить в стороне мировые проблемы, вернемся к частностям. С таким ангелом-хранителем, как ты, перспективы мои почти в сумерках. Надо же, ангел-хранитель неудачник! Нонсенс! <…>
Пауза, птицы поют за окном.
Ираклий . Уйду я от вас, Исидор Николаевич. <…>
Исидор (встревожен). Куда же ты уйдешь?
Ираклий . В сторонку. (Показывает пальчиком наверх.) Они меня давно уже сместить хотели. Говорят, пустой номер, отжатый пар.
Исидор . В каком смысле?
Ираклий (печально). В том самом. Чайник еще, может, вскипятить можно, а чтоб паровоз пошел — нет, не пойдет.
Исидор . Это они про меня так?
Ираклий (молчит).
Исидор . Крепко! (Ходит по комнате.) Стало быть, они от меня вообще отказываются? Без предупреждения, без каких-нибудь предварительных… знаков. <…> И вдруг — на тебе! (Садится в свое кресло.) С какой стати? И что же, насовсем? Отрезано?
Ираклий . Да нет, почему же? Пришлют какого-нибудь начинающего, для практики… будет навещать… формально. (Сидел на полу, теперь поднялся, пошел за торбочкой, валявшейся в углу.)
Исидор . Постой! Так нельзя. А ты сам-то? Ну, уйдешь от меня, с кем останешься? С этими, которые барбекю жарят, или с нашими алкоголиками?
Ираклий . Служба. (Раскидывает руки, хлопает в ладоши.)
Сверху спускается крюк.
Исидор . Зачем это?
Ираклий . Возношусь.
Исидор. У тебя ж крылья.
Ираклий . Крылья есть, да силы мало. Служба моя уже долгая-долгая. Давно все больше пешком хожу, или вот (показывает на крюк), с Божьей помощью. (Начинает прилаживать крюк.)
Исидор . Подожди. Давай хоть простимся. Привык я к тебе.
Обнимаются.
Ираклий (в объятиях). Исидор Николаевич, я вам желаю всего самого, самого хорошего. Так получилось, что вы для меня…
Исидор . Ираклий, ты плачешь, что ли? Не надо. Это, знаешь, видно, Судьба. (Кончилось объятие, помогает ему приладить к спине крюк.)
Ираклий . Ну-с, возвращайтесь к своим родным и знакомым, временно оставляю вас наедине, если можно так выразиться.
Исидор . Никак нельзя так выразиться, безграмотно это. Не наедине ты меня оставляешь, а
в одиночестве. Следи за своей речью.
Ираклий. Прощенья просим. (Хлопает в ладоши.)
Крюк вздымает его метра на полтора и останавливается.
Ираклий (снова хлопает в ладоши).
Сверху раздается лязг и треск.
Ираклий . Ну! Ну же! Алло! Уснули? Что за черт, прости, Господи! Кто у вас там по подъемникам, по этим, как их… ассанесёрам… по всем вознесениям? Эй, наверху! (Пауза. Вниз.) Исидор Николаевич, как вы там?
Исидор . Может, останешься, Ираклий? Еще не высоко.
Ираклий . Да что уж теперь, голубчик?! Эй, наверху! Хватит дурака валять!
Громовой голос с неба . За-е-е-ло!
Ираклий . Ну так вызовите, кого надо, пусть починят!
Исидор (разводит руками, хлопает себя по ляжкам). Это у нас всегда и везде! Это у нас повсюду.
Ираклий (наверх). У меня именинник! У меня конец визита!
Громовой голос с неба . Про-о-бу-ем! Пробуем! <…>