Меня удручает, что стало уже общим местом считать заведомо неизбежным неправовой приговор Ходорковскому и Лебедеву. Такое настрое¬ние обреченности, хотим мы того или не хотим, может оборвать ниточки надежды, которые еще существуют. Ведь чувства и мысли, особенно когда они распространяются через СМИ, имеют материальную силу. Не говоря уж о том, что своим неверием мы как-то умаляем значимость того подвига Веры, который совершают эти двое во имя России.
Рискуя показаться наивной, хочу предложить «Новой» текст моего письма о Вере. Оно было написано лично адвокату Ходорковского Юрию Шмидту, моему давнему другу, когда он уехал после суда в свой Питер. Просто не могла я этого не написать. А Юрий Маркович порекомендовал «обязательно отдать в приличную газету».
… Перед глазами вот уже который день неотступно стоит их стеклянная клетка. Здорово они смотрелись. Так в витринах музеев охраняют сокровища. Порой казалось, что этот «батискаф» с двумя ино¬планетянами взмывает вверх, прочь от всей нашей суетни и мерзости. Интересно: чем больше зверела заказуха, тем ярче торжествовал дух. Мне кажется, нагнетанием абсурда их просто хотели свести с ума.
Все-таки удивительно, что еще не заткнули эту щелку гласности и процесс был открытым. И как не побоялись, что люди увидят: вот же в тюрьме, словно в оранжерее, созрели готовые, достойнейшие президент и премьер — вот кто мог бы спасти Россию в ее не светлом будущем, когда иссякнет сырье и грохнется экономика.
А Forbs тут сообщает, что главный враг Ходорковского по-прежнему входит в пятерку самых влиятельных людей мира. Можно ли рассчитывать, что Запад встанет на дыбы из-за обвинительного приговора? Увы… Мне звонят из разных городов: что мы можем сделать, чтобы помешать этому позору? Вот если бы у нас, как «у них», на улицы вышли миллионы…
Думаю, всех порядочных людей сегодня мучает чувство бессилия. Но причитания по поводу того, что мы ничего не можем сделать, уже надоели. Да, ни вы, адвокаты, ни журналисты, писавшие правду об этом кошмаре, ни тем более мы, просто сочувствующие, не можем вытащить их из клетки (какие красноречивые кандалы висели на той стекляшке — декорация, как в театре). Но если мы никак не можем защитить их свободу и жизнь, а они сами отдают свою жизнь на костер, то нужно же хотя бы не подбрасывать полешки. Я говорю об упадочнических настроениях в обществе.
Если Ходорковский семь лет терпит и не устал надеяться, почему же мы уже ни на что, кажется, не надеемся и ни во что не верим? Во что, скажешь, верить? Да, не смейся, все в то же загадочное русское Чудо, оно не раз спасало Россию в самые роковые моменты. Господи, сколько их было! Многие считают, что такой уж у нас народ: «Внизу власть тьмы, вверху тьма власти». Но это ж неправда — про народ.
Вот была я 29 октября у Соловецкого камня, выбралась почти ночью, боялась опоздать, шел дождь, было очень знобко, но стояла очередь читать эти воскрешенные имена. Больше всего потрясло, как много, оказывается, среди расстрелянных представителей самого что ни на есть «простого люда»: звучали имена токарей, сельских библиотекарей, сторожей, чернорабочих… Мы привыкли считать, что люди попадали в жернова совершенно случайно. Но ведь не бывает в Жизни ничего случайного. Значит, какой-то протест в душах этих «простых» режим улавливал и спешил уничтожить.
Аналогия сегодняшнего со сталинскими процессами, конечно, очевидна. Правда, тогдашние палачи были стыдливее — прятали свои злодеяния. Сегодня беспредел прет напоказ. Вот уж кто уверен, что наш народ — тупое быдло.
Но — обожгутся! Жаль, у нас до сих пор по достоинству не оценили мощь нравственного воздействия, которое безусловно окажет на общество это происходившее в Хам-ском суде действо. Сегодня вообще стесняются говорить о нравственности. Так вот нам ее наглядно показали. Это почти невероятно, что никто из сотрудников Юкоса не согнулся (даже под пытками), не предал. Думаю, их стоицизм прибавит сил многим отчаявшимся, а кого-то уснувшего и разбудит.
…Помнишь, у Глеба Успенского есть рассказ об опустившемся человеке, который чуть ли не на грани самоубийства попадает случайно в Лувр и буквально преображается, постояв перед Венерой Милосской? Рассказ называется «Выпрямила». Примерно такие же чувства испытывали мы, слушая Ходорковского с Лебедевым и твою, Юра, защиту. Я обратила внимание, что люди уходят после суда совсем не озлобленными, а со светлыми лицами. Будто очистились, побывав в Храме.
И вот главное, что хочу сказать тебе в утешение: не огорчайся, не допускай мысли, что все твои старания были напрасны. В любом случае вы выиграли процесс. Раз Ходорковский верит (а его Вера — не слова, она ему и впрямь дороже жизни), значит, это правда, что в нашей России все-таки будет суд, зависящий «только от права и Бога». (Меня порадовало, что хоть в его речи газеты написали это слово как надо — с большой буквы.) А люди еще сомневаются: верующий ли Михаил Борисович человек? Да если б не Божья помощь, откуда взялись бы такие нечеловеческие силы?
Думаю, по всей России творятся сегодня молитвы об этих мучениках совести. И это очень важно. Чем больше будет людей, надеющихся на Чудо оправдательного приговора, тем легче ему будет свершиться.
