Американские выборы — это всегда конкурс на непредсказуемость.

Приз неожиданности в промежуточных выборах в минувший вторник мог бы достаться избирателям Калифорнии. На губернаторское место, освобожденное силовиком Шварценеггером (видимо, по просьбе президента Медведева после его визита в Сколково), претендовала очень известная в деловых кругах дама, бывший президент электронной компании eBay, республиканка Мег Уитмен. Новая фигура в политике (в нынешней кампании это козырная карта, новички сплошь клали на лопатки старожилов), она имела еще и джокера в кармане, потратив на избирательную кампанию 140 миллионов долларов личных средств. Ей противостоял демократ Джерри Браун — настолько старая карта, что о ней можно было забыть. Браун был уже губернатором Калифорнии 28 лет назад. Но победил именно он, а не роскошная дама компьютерных червей.

И все же я проголосовал бы за аляскинский случай. То, что произошло там, почти беспрецедентно. Сенатор от этого штата республиканка Лиза Мурковски в ходе этой кампании совершила двойное сальто мортале. Вначале она была в полном порядке: кому же представлять свою партию, как не тому, кто уже занимает это место. Ан нет. Вмешалось «движение чаепития» (Tea Party — сумбурное движение, поддерживающее республиканцев и набравшее силу в этом году, льстит себе, называясь так в честь славного Бостонского чаепития — исторического народного бунта против англичан). Докатившись и до Аляски, оно опрокинуло устоявшийся порядок и на праймериз выдвинуло своего, новенького с иголочки кандидата — Джо Миллера. Это, кстати, не редкость в этом сезоне. Оказавшиеся за бортом праймериз покорно уходили в тень. Но не Мурковски. Наперекор партийному аппарату и традициям она выдвинула себя сама. Особенность этой ситуации заключается в том, что ее имени нет в бюллетенях для голосования. И она ринулась объезжать и обходить избирателей, убеждая их вписать ее имя от руки. Выговорить такую фамилию сложно, не то что вписать, да еще без ошибок. Но она сделала это. За нее отдали голоса 41% избирателей Аляски, в то время как за официального республиканского кандидата Джо Миллера 34%, а за демократа Скотта МакАдамса — 24%.

Главной — исторической — неожиданностью этих выборов, притом что она была предсказана на 99%, стало сокрушительное поражение Обамы. А было ли чудо два года назад? Теперь его партия потерпела фиаско на всех фронтах. В промежуточные выборы (в промежутке между главными — президентскими — по високосным годам на кону вся палата представителей Конгресса, треть сената, большинство губернаторских постов и легислатуры штатов). Так вот, в палате представителей Конгресса республиканцы выиграли 60 мест, теперь эта палата принадлежит им. В сенате они отыграли 6 мест, правда, до большинства недотянули — единственное утешение для демократов. Губернаторские дворцы, законодательные собрания штатов залила республиканская волна.

Два года назад, оставив после себя в наследство тяжелейший экономический кризис и две войны, республиканцы, словно побитые динозавры, уползали со сцены. Казалось, им осталось только вымирать. На Обаму молились, как на мессию. Что случилось? Динозавры возвращаются?

Послушаем победителей. Эти выборы были референдумом лично по Обаме и повестке дня демократов. Обама и демократы — это ставка на «большое правительство» и непомерные федеральные расходы, они залезают в карман грядущим поколениям. Американский народ отверг и то и другое.

Послушаем разочарованных. Обама не сдержал своего слова (не оправдал надежд). Страна так и не стала на твердые рельсы — безработица под десять процентов, — такого не было в современной истории.

Послушаем критиков из собственного лагеря. Обама выбрал неверные приоритеты. Когда все силы надо было бросить на создание рабочих мест, он проталкивал реформу здравоохранения, тратил свой политический капитал на законопроекты по борьбе с климатическим потеплением и т. п. Он сделал немало полезного, но его команда не смогла донести это до людей. У Обамы кризис коммуникации с народом — это непростительно. Его не понимают — он слишком интеллектуален, в нем много рацио и мало эмоций, люди не чувствуют в нем страсти, живой солидарности…

Два года назад каждое его слово попадало прямо в душу и сердце. А тут то ли солист потерял голос, то ли публика оглохла. Откуда бы такой разлад?

Попробуем инвентаризировать сделанное.

Реформа здравоохранения, которая наконец защищает практически всех американцев. Экстренные меры по стимулированию экономики, которые удержали ее от дальнейшего обвала. Реформа банковской системы, защищающей граждан от беспредельной жадности финансовых институтов. Деэскалация Ирака и Афганистана. И это промежуточные итоги! Другому президенту такого списка хватило бы на полный срок, а то и два. А тут за два года!

Беда, однако, в том, что дебет не сравним с кредитом. Потому что с кризисом ничто не сравнимо. Обама повторяет, что в стране уже третий квартал идет подъем. Но он такой вялый — в доли процентов, а безработица застыла как мертвая, не сокращается. 9 из 10, выходя с участков голосования, говорят, что их тревожит состояние экономики. 4 из 10 говорят, что их семейное положение за последние два года ухудшилось.

Кризис, действительно худший после Великой депрессии тридцатых годов, все еще на дворе. Он сродни разгулявшейся стихии, с которой невозможно совладать, и это давит на психику американского общества, сеет неопределенность и страх. Общество зло. На кого? На власть, естественно. И весь протестный потенциал обрушивается на Обаму и демократов.

Два года назад автомобильная промышленность США была на грани гибели. Беспрецедентными государственными вливаниями Обама спас ее. В этом году большая автомобильная тройка продаст 12 миллионов машин — верный признак выздоровления. Однако Детройт дружно голосовал за республиканцев.

Беспредельной авантюрностью своих операций Уолл-стрит обрушил себя и спровоцировал большой кризис. Обама остановил камнепад, финансовая система была спасена. Были приняты меры контроля, страхующие вкладчиков от махинаций. Теперь его упрекают в том, что он спасал «жирных котов» Уолл-стрита, а не людей. И одновременно в том, что он ограничивает свободу рынков.

Принято говорить, что республиканцы и демократы одним миром мазаны, но разница между ними есть. Одни консерваторы, другие прогрессисты. Одни верят в свободу рук для корпораций, никакого дирижизма со стороны правительства. Другие — в то, что у правительства есть несколько важных миссий: содействовать установлению большего социального равенства, регулировать бизнес в общественных интересах. Доктрины никогда не реализуются в чистом виде, но сама эта теоретическая разница полезна. На разных этапах более актуально одно или другое, так происходит развитие. Время кризиса — час пик для демократов.

На самом деле администрация Обамы была не слишком вольна в действиях, коридор возможностей был весьма узок, недаром к аналогичным шагам прибегли все правительства Европы. Сказать, что он спасал капитализм, будет не очень большим преувеличением. Что не мешает противникам обвинять его в том, что он социалист и предает корневые американские ценности.

Республиканцам так подфартило, что два года назад их вынесли из власти. Не важно, что они оставили после себя разбитое корыто, теперь они чисты. И вольны честить конкурентов в хвост и в гриву. Но они шельмуют или искренне ошибаются. Если промежуточные выборы и были референдумом, то они неверно читают его итоги.

Как ни странно, но избиратели ведут себя последовательно все последние выборы, даже если их швыряет с одного борта на другой. Закономерность здесь одна: Америка недовольна собой, ее не устраивает ее нынешнее положение. Раз за разом она меняет власть в надежде на перемены. Два года назад она совершила чудо — избрала в лидеры чернокожего молодого человека и поверила в него как в чудо. Чуда не произошло. Тучные годы роста и благоденствия по мановению волшебной палочки не возвратились. Америка не вернула себе безусловного первенства в мире. И в минувший вторник американцы дали волю своему разочарованию. Но это не был референдум за республиканцев. Программы выхода из кризиса у них нет. А для мантры «Уберите регулирование! Никакого вмешательства в дела бизнеса!» время явно не настало. Для этого надо, чтобы сначала эти дела пошли на лад.

Что дальше? Для Обамы наступили трудные времена. Время, когда у него были развязаны руки, позади. Палата представителей превратилась в раскаленную сковородку. Сенат остался за демократами, он не пропустит неприемлемых инициатив со стороны республиканцев, и в конце концов у президента есть право вето. Но и любые его шаги могут быть заблокированы. Как раз когда нужно действовать и время висит на флажке — на доске пат. Никакие решения невозможны без согласия республиканцев, а согласие — из области грез. «Мы собираемся сделать все, что мы можем, — я подчеркиваю: все! — чтобы убить это, остановить это, замедлить это…» — заявил лидер республиканского большинства в палате представителей Джон Бонер. «Это» — реформы, проведенные Обамой за предыдущие два года. Ему вторит лидер сенатского меньшинства Митч Маконнел: «Единственная и самая важная цель, которую мы хотим достичь, это чтобы президент Обама остался президентом на один срок». Это война. Можно ли предсказать ее исход? Не будем спешить с прогнозами. Сценарии могут быть разными.

Республиканцы могут передраться между собой: их консервативный истеблишмент плохо совместим с новыми выскочками из числа «чайников». Воинственный раж может завести слишком далеко — вплоть до полного саморазоблачения. Американская публика бывает дура дурой, но в решающие моменты порой проявляет замечательный здравый смысл. Такие ситуации уже бывали в американской истории — и не раз.

Клинтон в свой первый срок потерял обе палаты. «После 1994 года надо мной насмехались, меня списали как мальчика для битья в 1996 году», — вспоминает он в своей книге. Но победил он, а не его противники. В своей агрессии республиканцы настолько переборщили, что избиратели отвернулись от них в отвращении. Промежуточные выборы 1938 года сокрушительно проиграл Рузвельт. «Новый курс остановлен», — писала «Нью-Йорк таймс». После чего Рузвельт выиграл еще двое выборов. И даже любимец публики, «великий коммуникатор» Рейган, самый популярный президент нашего времени, прошел через это. После промежуточных выборов 1982 года его рейтинг был даже ниже, чем сегодня у Обамы…

Так что он вполне может повторить судьбу Рузвельта или Рейгана. Одна закавыка: к лету 2012 года необходимо, чтобы кризис действительно кончился.