– Я здесь, — сказал человек, выходя из ворот, столбами которых были два витязя.

— Да мы вот в Свеженькую хотели проехать, — кивнули мы на «Газель». То, что она не пройдет по этой песчаной пыли, именуемой дорогой, и трех метров, было понятно с первого взгляда.

— Придумаем что-нибудь. Пойдемте пока в дом. Молочка попьете, перекусите, — сказал человек и протянул руку: — Николай. Местный художник.

Мы прошли мимо витязей, и попали в сказку.

Деревня Известь вполне соответствует своему названию. Медвежий угол. Сто десять километров от райцентра, дорога — посыпанная белым пыльным щебнем грунтовка — в распутицу перестает существовать. Прицепной вагон, единственный способ общения с внешним миром, ходит два раза в сутки. Везде разруха. Покосившиеся дома, провалившиеся крыши.

Николай работал лесником шесть лет. Застал пожары 1972-го. Когда горела соседняя Свеженькая, бросился помогать. Своим доисторическим трактором вытаскивал застрявших беженцев. Лесничий Захар Шичкин потерял на том пожаре свой бульдозер. Я написал об этом. Откликнулись люди, предложили помощь, даже трактор нашли. Но уговорить принять дар так и не смог — неправильно это, не по-мужицки, сами как-нибудь управимся. Сейчас Николай с Захаром своими силами выкапывают пожарный пруд, пытаются пробить разрешение на вырубку противопожарной просеки — лес к деревне подходит вплотную. Смастерили пожарную машину: приварили на ЗИл бочку, поставили насос. Все за свои деньги.

Тоже вот — не сгорела бы Свеженькая, не познакомился бы с Николаем. Встретить в этом дыму, посреди горящих торфяников, этот оазис оказалось неожиданно. Хотя, где еще сказке быть, как не в самой темной чаще самого страшного леса.

Его оазис — это культура. Он занимается тем, что делает красоту. Маленький теремок, из которого своими силами сделал музей истории Мордовии. Экспонаты несут со всей округи. Сеялки, ступы, лежавшие в бабушкиных сундуках национальные платья, сапоги гармошкой. Он знает их мордовские названия, историю, предназначение. Шикарная коллекция утюгов позапрошлого века. И, конечно, созданное им самим.

Любимый материал Николая — кап. Это такой нарост на дереве. Волокна капа витые, и в обработке он очень тяжел. Тем не менее Николай обрабатывает его народным способом, теслом и стамеской.

Изделия из капа сегодня популярны, и вряд ли ими кого удивишь. Но у Николая они особенные. Он не производит ширпотреб. Он творит. В каждом завитке находит что-то свое. И в каждом получается душа. Утица, бегемот, целующиеся лебеди, горлинка. Все это он улавливает как-то очень точно. Не создает, а помогает проявиться. Пара резков, и вот уже в обычной ступе проявляется лицо сказочного лешего, и ты удивляешься, насколько это очевидно — ведь на поверхности лежало. Но сам бы ни за что не увидел.

Все его изделия имеют смысл. Больше всего запомнилась концепция Земли. Олицетворяющая твердь столешница на четырех стопах черного, белого, красного и желтого цветов. Четыре расы. Или композиция под названием «Эволюция гвоздя». Был маленький, гнутый, придавленный, а стал прямым и самостоятельным. Как и подобает настоящему гвоздю. Или человеку.

Или набор каменных топоров, технологию изготовления которых Николай изобрел сам. Изготовленные народными методами туески из коры вяза, обладающей дубильными свойствами: продукты в них не портятся. Изделия из бересты, которую тоже нужно уметь срезать: чтобы и качество было соответствующим, и дереву вреда не причинить.

Экскурсии в его музее постоянны. Школьников привозят даже из Саранска, за триста километров.

Свои изделия Николай делит на две категории. Первая — изначально сделанные для продажи. Такие стоят дорого. Но продажа одного стола может дать возможность жить полгода. И заниматься основным делом, делать вещи второй категории — для культуры. Такие он тоже продает, но цену уже не назначает. Или же вообще отдает бесплатно. Потому что продвижение культуры — это единственный смысл существования искусства.

Стоя посреди его двора, я вдруг почувствовал удивительную вещь. Почувствовал себя атомом кристаллической решетки, именуемой народом, Россией, Родиной — кому как нравится. Чего со мной практически никогда не бывает. Моя внутренняя система «свой-чужой» практически каждого человека в моей стране определяет как «чужого». Что очень плохо. А тут зуммер замигал зеленой лампочкой — «бип-бип-бип» — и выдал однозначный ответ: «Свой».

Общество, видимо, подчиняется законам физики. Убери из кристаллической решетки позитивный заряд, и негативно заряженные по отношению друг к другу частицы неизбежно начинают разлетаться. Николай занимается тем, что эту решетку в меру своих сил склеивает.

Вот такой вот человек. Сидит посреди горящих торфяников, тушит Россию, делает детям прививки красоты и пытается удержать нас от разлетания.