Нужно остановить проект на Хитровской площади, строительство бизнес-центра «Дон-строя» прямо на пятне площади. Прежнее правительство Москвы не готово было пересмотреть обязательства перед этим инвестором.

Можно и нужно пересмотреть отношение к «Детскому миру». По существующему постановлению мэра предмет охраны «Детского мира» — величина, стремящаяся к нулю. Туда не входит интерьер. Туда не входит даже материал стен. Только композиционное расположение. То есть ломай не хочу. И ломают, причем не показывая проекта. Утвержденного проекта может не оказаться, а этом случае работы незаконны.

Можно и нужно остановить строительство «Геликон-оперы» (ул. Большая Никитская, д. 19), чтобы спасти усадьбу Шаховских, найти для большой сцены театра другое место. Еще не поздно воссоздать снесенные флигели и композицию дворов.

Конечно, пересмотреть проект депозитария на Боровицкой площади.

Можно долго перечислять… Большая Ленинградка по существующим планам сметает Тверской виадук. Этому мосту, замечательному памятнику модерна, вообще отказано в охранном статусе. Интерес железной дороги — приподнять мост, интерес города — расширить его. Но Тверской виадук до сих пор шире 1-й Тверской-Ямской улицы. Он делался с большим запасом — забирал движение с боковых улиц.

Есть серьезные проекты в совместном ведении Москвы и Федерации. Вот проект развития консерватории: то, что предполагают сделать с Синодальным домом (квартиры церковных композиторов в Среднем Кисловском переулке, д. 4, его превращают в библиотеку), с усадьбой Колычевых (ул. Большая Никитская, д. 11, там искусственно сокращена территория памятника, чтобы построить во дворе конференц-зал), — это вандализм.

Нужно скорректировать проект развития Музея современного искусства на Зоологической улице, д. 13, где есть угроза сноса Театрального дома Поленова. Это проект федеральный, его лоббирует Минкульт; но Москомнаследие произвело манипуляции с охранным статусом, и дом Поленова перестал быть памятником.

Я намеренно перечисляю объекты культуры: это особо выразительно, когда не какие-то бандиты, а мнимые властители дум, сидящие на хозяйстве, подают пример вандализма.

Важно ревизовать отложенные проекты такого рода. Согласования могли быть получены еще в 1990-х (хотя их, конечно, требуется периодически обновлять). Новый руководитель города может столкнуться с ситуацией, когда старый проект внезапно выстреливает: аккумулированы деньги, получен ордер, работа пошла.

Тот же «Геликон» строят по согласованиям 1990-х. В таких случаях нас, «Архнадзор», спрашивают: «Где вы были раньше?» Многие еще в школу ходили. Хотя некоторые уже были на посту — и говорили об этом своевременно.

Надо менять некоторые нормотворческие акты правительства Москвы. Только в 2010 году в Москве приняты постановления № 510 и № 671 за подписью Лужкова. Это про порядок заявления памятников на охрану и про порядок их экспертной оценки. Опускаю подробности, но участие общества в выявлении памятников просто заблокировано, причем намеренно.

Есть любимые проекты мэрии. Все не перечислить. Вот Провиантские склады — Музей Москвы, идея перекрытия двора. Это можно и нужно остановить.

Но безвозратного — больше. Сносы начались в 1994 году. Я недавно водил людей между Тверской, Моховой, Никитской и Тверским бульваром. Насчитал двенадцать новоделов или пустот на месте памятников. То есть двенадцать сносов — на трехчасовом экскурсионном маршруте!

А всего в городе сотни новоделов. Больно смотреть на то, что выстроено заново на Страстном бульваре, д. 9, — и называть это домом Сухово-Кобылина. Он не воссоздан. Он уничтожен.

Отдельная тема — изменение «функции, пережившей 1917 год». Функция использования зданий, пережившая 1917 год, должна входить в предмет охраны зданий-памятников. Город, который сам себе интересен, не должен был превращать, например, аптеку Феррейна в ресторан. Мы потеряли аптеку № 1.

Нельзя было закрывать Филипповские булочные и пекарни, превращать их в магазины обуви, как сделано на углу Пречистенки и Гоголевского бульвара. Парикмахерская на Кузнецком Мосту, д. 4, была до 1917 года парикмахерской Яковлевых. В наше время с нею покончено: выломали витрины эпохи модерна, открыли магазин «Адидас», потом он съехал, теперь там ночной клуб. Больница на углу Петровки и Страстного бульвара (дом 29/15) существовала почти 200 лет. Сейчас ее вывели, и там будет центральный ЗАГС. Славное место для женитьбы — бывшая больница!

Даже если учреждения с такой историей терпят финансовый крах, правительство города должно брать их на буксир.

Но это за двадцать лет никому даже не приходило в голову.

…Надеюсь, что в области охраны памятников и строительства в историческом центре города что-то изменится к лучшему. Есть два основных департамента, с которыми приходится работать «Архнадзору»: Москомнаследие и Москомархитектура. Первое отвечает за памятники, второе — за новое строительство, в том числе в старом городе. И там, и здесь надо принимать очень серьезные меры, чтобы изменить порядок обсуждения, экспертизы и утверждения проектов. А также атмосферу, в которой все это происходит.

Нужно чистить проектные структуры, близкие к мэрии. Списки их «подвигов» за двадцать лет очень длинны. Вот «Моспроект-2» с Михаилом Посохиным во главе. Там много «славных» мастерских. Мастерской Павла Андреева отдан Тверской радиус. В результате: съели усадьбу Римского-Корсакова на Тверском бульваре, д. 26, для ресторана Деллоса. Переделали Манеж. Снесли до половины высоты гостиницу «Центральная» (бывшая «Люкс» на Тверской ул., д. 10). СТД на Страстном бульваре, д. 10, построили со сносом палат XVII века во дворе. Теперь на их месте новодельная коробка с бассейном.

Мастерская Колосницына делала Военторг, гостиницу «Москва» и ведет проект депозитария на Боровицкой площади.

А еще в «Моспроекте-2» есть исследовательская мастерская № 20 во главе с Ириной Крымовой, пекущая сервильные, позорные экспертизы памятников под заранее готовые проекты их порчи или сноса.

Да и архитекторы — реставраторы Москвы раскололись на два сообщества. На тех, кто все происходящее обслуживает, — и тех, кто никогда не будет этого делать.

Здесь целый клубок единомышленников: штатные эксперты, «оригинальные» проектировщики и проектировщики-реставраторы. Там все надо обновлять, опираясь на порядочных людей. Профессиональное сообщество само должно дать оценку этим двум десятилетиям и друг другу. Нужна не смена поколений, а внятное разделение на «беленьких и черненьких» — вплоть до вылета из профессии. Увы!

Город мог бы перейти от добычи коротких и быстрых денег методом уничтожения наследия к получению медленных и долгих денег путем развития туризма. Только медленные и долгие деньги чисты. Это понимают везде, кроме Москвы.

Искореженный город теряет притягательность. Даже наружный доступ к памятникам ограничивается все больше. Символ этой ситуации — захват палат Печатного двора Ивана Федорова пивным рестораном «Кружка». Отдельно стоит проблема недорогих гостиниц в Москве. (В усадьбе Волконских на Тверском бульваре, д. 17, которую недавно удалось отстоять, нетрудно открыть b&b — но дом чуть не снесли, чтобы разбить клумбу.)

Для создания туристической привлекательности Москвы эти двадцать лет потеряны.

Для популяризации наследия, для объяснения того, что есть Москва с ее восемью с половиной тысячами памятников, телеканалы мэрии двадцать лет не делали почти ничего. Серьезные краеведческие программы можно пересчитать по пальцам.

Словом, двадцать лет формировалось торжествующее дурновкусие, не видящее разницы между подлинным и подделкой, памятником и сусальным пряником. Двадцать лет обыватели, дорвавшиеся до власти, поучали специалистов и ломали их через колено. Прежний мэр был королем невежества.

Он ушел. Все остальное в Москве пока осталось на местах.

Об автореРустам Рахматуллин — культуролог, координатор «Архнадзора», автор книг «Две Москвы, или Метафизика столицы» (2008) и «Облюбование Москвы» (2009).