Нью-Йорку нужен ДДТ!

В статье использованы репортажи Грэйвса Фитцсиммонса и Мэтью Уоррена

Джереми Спариг провел в борьбе с клопами несколько месяцев. Некоторые его знакомые теперь считают, что к нему лучше не приближаться.

«Они не хотят обнимать вас, не хотят, чтобы вы приходили в гости, — рассказывает Спариг, житель района Ист-Уильямсбург в Бруклине, Нью-Йорк. — Вы как будто прокаженный».

Жертвы последней нью-йоркской эпидемии обнаружили, что помимо укусов, чесотки, неудобства и затрат, клопы несут своего рода клеймо позора. Друзья перестают общаться. Приглашения отклоняются. Одна женщина сказала, что ее мать несколько месяцев боялась рассказать ей, что в доме завелись клопы.

Страхи и подозрения всплывают везде, где появляются клопы, то есть просто почти везде. «Органы здравоохранения по всей стране не успевают реагировать на многочисленные жалобы на клопов», — говорится в сделанном в августе совместном заявлении федеральных центров по контролю и профилактике заболеваний и Агентства по охране окружающей среды.

Хотя клопы, насколько известно, и не переносят заразы, они могут водиться в одежде, попадать между страниц блокнотов и прятаться в мебели. И, конечно же, они кусаются.

Даже в Нью-Йорке, где тараканы и крысы практически считаются полноправными горожанами, никто не хочет связываться с маленькими вредителями.

Репетиторы и учителя музыки, которые вынуждены ходить из квартиры в квартиру, боятся, что потеряют клиентов. Повар компании, занимающейся кейтерингом, отказалась от нескольких заказов, чтобы никто не видел на ее коже укусов. «Кто захочет, чтобы я пришла к ним домой?» — говорит она.

В последние недели клопов находили в уютных креслах кинотеатра на Таймс-сквер, в примерочных магазина нижнего белья Victoria’s Secret на Лексингтон-авеню, офисе журнала Elle и в приемной районного прокурора Бруклина.

«Некоторые юристы не хотели приходить в наше здание, — говорит помощник прокурора. — Я их понимаю».

Еще недавно клопы считались почти полностью исчезнувшими, но в последнее время они распространились по всему Нью-Йорку, в первую очередь из-за того, что в городе стали реже использовать пестицид ДДТ. По данным городского отдела жилищного строительства и охраны памятников истории и культуры, число зданий, в которых были обнаружены клопы, за последние два года выросло на 67%. За последний финансовый год, который окончился 30 июня, городская телефонная служба помощи зафиксировала 12 768 жалоб на клопов — на 16% больше, чем в предыдущем году, и на 39% больше, чем два года назад. Опрос, проведенный в городе в 2009 году, показал, что клопы водятся дома у 1 из 15 жителей Нью-Йорка; сейчас эта цифра скорее всего выше.

Если судить по рассказам, цена, которую приходится платить за клопов в обществе, тоже растет.

Когда у Хилари Дэвис, официантки из Бруклина, два года назад в квартире выводили клопов, друзья и даже ее молодой человек отказались пустить ее пожить у них.

«Так что я осталась в своем клоповнике одна», — рассказывает она.

Образ жизни горожан тоже изменяется. «Я больше не хожу в кино, не буду я сидеть в этих креслах. На деревянные скамейки я тоже не сажусь», — рассказывает член городского совета Гэйл Брюер.

Но панике подвержены не все. «Это — тоже часть жизни, — говорит жительница Бронкса Дженис Пейдж. — Что мне делать? Гулять с баллончиком яда?»

Недавно городское законодательное собрание приняло закон, по которому арендодатели обязаны предупреждать потенциальных жильцов, если в одной из квартир дома в прошлом году находили клопов, несмотря на сопротивление арендодателей.

Возможно, больше всех о паранойе, связанной с клопами, знает психотерапевт из Манхэттена Стивен Бродски. Он лечит людей с обсессивно-компульсивным расстройством, и среди его клиентов есть несколько жертв клопов.

Пациенты рассказывают ему, что чувствуют, будто «приносят себя в жертву, потому что их в буквальном смысле едят заживо», говорит он.

«Это похоже на H1N1, — добавляет доктор Бродски, используя клиническое наименование свиного гриппа. — Все боятся, что будут следующими».

А когда последний пациент уходит, признается Бродски, «я проверяю кресло, чтобы убедиться, что в нем ничего нет».