Тоска по буйству

За несколько последних недель, проведенных в путешествии по Англии, Франции и Испании, я неоднократно встречал людей, которым было не жаль тратить драгоценные часы своего отпуска на просмотр первых трех сезонов увенчанного наградами американского телесериала «Буйные», рассказывающего о перипетиях из жизни вымышленного рекламного агентства Sterling Cooper Draper Pryce в 60-е годы прошлого века. Герои сериала начинают выпивать во время обеденного перерыва (по три коктейля мартини на каждого — в порядке вещей), заводят романы и изменяют, отдаются своим увлечениям со всей страстью и не задумываются о том, что могли бы сказать об их образе жизни моралисты.

Один из моих приятелей, большой поклонник этого сериала, с нескрываемым удовольствием рассказывал об эпизоде, в котором во время одной из частых вечеринок ребенок натыкается на гостя, выбивает у него из рук бокал с виски и получает затрещину. Плачущий ребенок бежит пожаловаться отцу и получает от того еще одну затрещину — за то, что бегает по дому.

Да, да, именно так родители приучали детей к дисциплине, когда под ногами у них еще не путались сюсюкающие педагоги со своими рекомендациями, когда флирт на рабочем месте, выпивка в обед и невнятное мычание после обеда еще не были принесены в жертву идолу производительности, когда журналисты еще не привыкли держать во время оживленной беседы в руках бокалы с минеральной водичкой… Горестный стон рвется из груди при воспоминании о том, что мы потеряли, и потеряли, похоже, навсегда.

Ау! Что происходит?! Откуда вдруг эта ностальгия по «буйству»? Мне кажется, мы являемся свидетелями первых проблесков либертарианской реакции на ограничения, которые накладывают на нас политкорректность, экологическая ответственность, мода на здоровый образ жизни, политизированный выбор пищи, вторгающиеся в нашу частную жизнь новые технологии и уверенность государства в том, что оно лучше знает, что нам нужно.

Все больше людей чувствуют, что нет никакого смысла в том, чтобы жить дольше, если это означает лишь продление содержания под стражей.

Я думаю, что финансовые затруднения, которые переживают государства, в определенном смысле идут на пользу гражданам, поскольку у государства остается меньше возможностей совать свой нос в частную жизнь. В Англии правительство Дэвида Кэмерона уже было вынуждено пожертвовать снящимися автолюбителям в ночных кошмарах камерами слежения на дорогах и отказаться от дорогостоящих планов введения обязательных удостоверений личности. Впервые в лексиконе участников правящей коалиции, консерваторов и либералов, появилось слово «либертарианский».

Давно пора! Государству, после ухода из политики Рейгана и Тэтчер с трудом отстаивавшему свои позиции, в последние годы идет на пользу откатное движение слишком сильно качнувшегося маятника. Свою роль в этом играют и политика, и экономика, и техника.

Технический прогресс дал государству такие возможности для слежки за гражданами, о которых тоталитарные государства XX века даже не мечтали. Мантра «безопасности», родившаяся на свет 11 сентября 2001 года, обеспечила идеальное сопровождение безудержному стремлению государства совать свой нос в частную жизнь.

Затем грянул кризис 2008 года. Он благополучно похоронил еще имевшиеся у кого-то иллюзии относительно того, что в этом лучшем из миров рынки прекрасно регулируют себя сами, пока государство занимается другими делами. Напротив, оказалось, что рынки обеспечивают неограниченный простор для обогащения немногих никем неконтролируемых умников сверх всякой меры.

За провальной политикой в области стимулирования строительства жилья по обе стороны Атлантики стояло не стремление обеспечить каждому собственную крышу над головой, но желание Уолл-стрит заработать еще больше на ничем не гарантированных кредитах.

Когда дым рассеялся, спасать американскую и британскую экономики от краха пришлось правительствам. Раздача миллиардных спасательных жилетов сопровождалась сдвигом в господствующей идеологии, которая теперь настаивает на регулирующей роли государства при капитализме.

Это не лишено смысла. Как уже давным-давно поняла Европа, нерегулируемый капитализм требует человеческих жертв. Но их же требует и государство, вооруженное компьютерами и вторгающееся в частную жизнь всех и каждого под лозунгами обеспечения экономической и политической безопасности, которые быстро превращаются в эвфемизмы для удушающего натиска конформизма.

В основе западного общества лежит идеал личной свободы. Как писал Томас Джефферсон, «величие истины всегда возьмет верх, если ей не мешать». Иными словами, не надо лишать истину «ее естественных союзников: свободы высказываний и дискуссий».

Глоток спиртного, даже в обеденный перерыв, никогда не вредил таким дискуссиям. Люди устали от государства, камер слежения и разговоров о климатическом апокалипсисе. Свободу томящемуся за решеткой внутри каждого из нас Дону Дрейперу — человеку, который сказал: «Страх стимулирует мое воображение»!

Свои комментарии отправляйте по адресу: intelligence@nytimes.com