МАТЧАСТЬ, УК РФ

Статья 318. Применение насилия в отношении представителя власти

1 . Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей -
наказывается штрафом в размере до двухсот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до восемнадцати месяцев, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет.

2. Применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении лиц, указанных в части первой настоящей статьи, -
наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет.
Примечание. Представителем власти в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

Статья 319. Оскорбление представителя власти

Публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением -
наказывается штрафом в размере до сорока тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до трех месяцев, либо обязательными работами на срок от ста двадцати до ста восьмидесяти часов, либо исправительными работами на срок от шести месяцев до одного года.

Примечание. Представителем власти в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости.

Народная редакция статьи 318

Часть 1. Получение люлей от сотрудников правоохранительных органов влечет за собой уголовную ответственность за причинение люлей сотрудникам правохранительных органов.

Часть 2. То же деяние, отягощенное подачей кляуз в надзорные инстанции, расценивается как причинение сотрудникам люлей, опасных для жизни и здоровья.

Согласно исследованию Фонда «Общественный вердикт» и Межрегионального Комитета против пыток, в подавляющем большинстве случаев гражданин, заявляющий о необоснованном применении к нему физической силы со стороны милиционеров, одновременно привлекается к уголовной ответственности за применение насилия в отношении милиционеров.

Глава Департамента собственной безопасности МВД Юрий Драгунцев высказал идею: мол, сотрудников милиции необходимо законодательно наделить неприкосновенностью в момент исполнения ими своих обязанностей. Драгунцев отметил, что в каждом третьем случае общения с гражданами милиционер был «обматерен или обгажен», сослался на передовой европейский опыт, и посетовал, что у нас ответственность может наступить только в случае посягательства на жизнь сотрудника (317 статья УК РФ). При этом как-то упустил из виду, что интересы представителей власти, милиционеров в том числе, надежно защищены статьями УК - 318 (применение насилия) и 319 (оскорбление). А также статьей 19.3 КоАП (неповиновение).

Известны и иные точки зрения по проблеме – например, председатель Мосгорсуда Ольга Егорова, изучая статистику за 2009 год, испугалась количеству дел, возбужденных по 318 и 319 статьям: «Сами сотрудники, чтобы поставить себе "палки", рисуют эти статьи. Оскорбления, нецензурная брань. Какими они стали нежными!» Да и сам министр Нургалиев, как мы помним, «разрешил» сопротивляться сотрудникам милиции, если их действия незаконны.

Так что же: граждане такие сволочи, или представители власти настолько обидчивы? Рассмотрим ситуацию с практикой по 318 статье УК РФ на примере ряда недавних уголовных коллизий.

Сводка-2010

Текущий год оказался урожайным на отзвуки примененного к представителям власти насилия (реального или мнимого). Самым громким стало дело Сергея Мохнаткина , который 31 декабря прошлого года шел по своим делам мимо Триумфальной площади. Он увидел, как милиционеры грубо хватают и, волоча по земле, грузят в специальные автобусы демонстрантов, в том числе пожилых женщин. Мохнаткин как джентльмен и потомственный интеллигент вмешался – сделал замечание, после чего сам оказался в числе задержанных. Его били, пристегнули наручниками к сиденью. Свидетели вспоминают, что какой-то милиционер ему кричал – «ударь меня!».

Своим самочинным вмешательством во «внутренние дела» милиции Мохнаткин, видимо, крепко разозлил сотрудников. Он и вел себя не так, как демонстранты, для которых регулярные задержания по 31 числам стали рутиной. Реакция Мохнаткина была отлична непосредственностью человека, которому пока еще в дикость, что у милиции может быть «работа такая» - насилие над людьми.

Когда его доставили в ОВД, он написал заявление об избиении и незаконной съемке, которая производилась в автобусе; в тот же день зафиксировал побои в травмпункте (многочисленные ушибы мягких тканей головы). В ответ его обвинили в том, что он сломал видеокамеру и нос милиционеру (ст.318, ч.2). О том, что в отношении него возбуждено уголовное дело, Мохнаткин узнал только в день своего ареста в июне, будучи вызванным следователем под предлогом опознания избивших его милиционеров. Тверской районный суд приговорил Мохнаткина к двум с половиной годам лишения свободы.

Рассмотрение Мосгорсудом кассационной жалобы, назначенное на 4 августа, было перенесено на 16 число, так как сотрудники СИЗО не отправили вовремя ходатайство Мохнаткина о личном участии в заседании и не организовали видеотрансляцию, посредством которой это участие осуществляется.

Дело оппозиционера Сергея Зайкова (ст.318, ч.1) – это, конечно, экзотика в общем ряду применения статьи, так как в качестве потерпевшего «представителя власти» фигурирует не милиционер, а глава целого региона (Зайков публично дал пощечину губернатору Томской области Виктору Крессу). Отличается оно и несомненностью свершившегося насилия: все видели, как Зайков подошел и влепил. Но беспричинность этого поступка только внешняя. Накануне выборов губернатора в 1999 году домой к Зайкову, где в это время находились только его мать и бабушка, вломилась милиция под предлогом поиска динамита. «Динамитом» были несколько коробок антикрессовских агитационных материалов, которые и изъяли. Женщин били, на ночь в квартире милиция устроила засаду. Через некоторое время, не сумев пережить стресс, умерла бабушка Зайкова. Десять лет Зайков безуспешно писал во все инстанции. В марте 2010 года он встретил губернатора Кресса – и оказался под стражей.

В июле Кировский райсуд в третий раз продлил ему арест, мотивировав необходимостью проведения уже третьей психиатрической экспертизы. Два месяца психиатры Кемеровской областной больницы исследовали Зайкова и в результате умыли руки, переадресовав бремя вынесения заключения своим московским коллегам. Как говорит адвокат Дмитрий Аграновский, «сама по себе психиатрическая экспертиза, в том числе с точки зрения правоприменительных норм Европейского Суда, не может быть основанием для содержания человека под стражей. Согласно УПК, избрание меры пресечения и продление таковой может быть обусловлено тем, что обвиняемый может скрыться, помешать следствию, продолжить преступную деятельность, но не проведением экспертизы». В знак протеста Зайков прямо в суде порезал себе лезвием живот. После инцидента судья Мария Пиляй заявила прессе, что Зайков еще перед началом заседания «был возбужден и плохо понимал происходящее». По мнению Аграновского, такое заявление судьи - основание для отвода: «Судья позволила себе высказать субъективное мнение, относящееся к сфере, в которой она не является специалистом». При этом жалобы на нарушения следствия, составленные «плохо понимающем происходящее» Зайковым, неоднократно удовлетворял облсуд. Месяц назад Зайков был этапирован спецбортом в институт имени Сербского.

«Как образец для цивилизованного разрешения подобного рода конфликтов можно привести Принца Чарлза, который публично заступился за ударившую его букетом гвоздик Алину Лебедеву, - говорит Аграновский. – Я считаю, это неправильно, когда авторитет власти поддерживается репрессиями, сродни средневековым. Особенно когда речь идет о ничтожном проступке. А то в свете нынешних нравов будет уместно возродить практику колесования или публичной порки». Губернатор Кресс формально отказался от претензий к Зайкову, но перепоручил его судьбу компетентным органам: «Это дело милиции, пусть и разбираются».

В Перми арестована и обвинена в избиении странного участкового активистка движения общежитий Елена Тимофеева (ст.318, ч.1; ст.319). До того в течение пяти лет ее безуспешно пытались выселить из занимаемой ею комнаты новые собственники здания и даже продали помещение третьему лицу. Суды Тимофеева выиграла. В ноябре прошлого года к ней домой пришел некий новый участковый, якобы по заявлению, что она ломает электрощиток. Тимофеева написала объяснительную и забыла о нелепом эпизоде. Также как и Мохнаткин, только спустя полгода, будучи вызванной в отдел, она узнала о существовании заведенного на нее уголовного дела, и была арестована. Как и в деле Мохнаткина, есть основания подозревать фальсификацию протоколов. Когда защитникам недавно удалось получить доступ к материалам дела, выяснилось, что потерпевший лейтенант Новицкий А.В. так и не был освидетельствован медиками. Попытка следствия перевести дело в русло психиатрии не удалась, эксперты признали Тимофееву вменяемой.

3 августа Индустриальный районный суд продлил Тимофеевой арест до 23 октября. Дело направлено в суд, 13 августа должно состояться первое слушание по существу.

Молодым новосибирцам Вячеславу Пожидаеву (ст.318, ч.2), Михаилу и Евгении Новиковым (ст.318, ч.1) присудили соответственно 5 лет общего режима, 3 и 2 года колонии-поселения: то ли два парня с девушкой избили несколько нарядов ППС, то ли наоборот. Отец Новиковой, предприниматель и общественник, добился признания незаконной вырубки сосен в Заельцовском парке, рядом с которым располагалось принадлежащее ему кафе, и имел затяжной конфликт с владельцами местных таунхаусов. В кафе на день рождения Новиковой и произойдет побоище со счетом пять потерпевших милиционеров к семи избитым молодым людям, один из которых впоследствии полтора месяца лечился. (Никто в тот день не задерживался, напротив, прибывший на место происшествия старший офицер предоставил милицейскую «газель» для доставки пострадавших молодых людей в больницу.) Была подана коллективная жалоба в прокуратуру с просьбой разобраться в действиях милиционеров. Но сроки получили молодые люди. Обвинение запрашивало условное лишение свободы, но суд вынес более жесткий приговор, что случается крайне редко. 2 августа суд кассационной инстанции отменил приговор и направил дело на новое рассмотрение, Пожидаев был освобожден под подписку о невыезде. Опасное насилие, которое он применил к сотруднику ППС, выразилось в рассеченной с внутренней стороны губе. Тех же самых четверых милиционеров, но по иному эпизоду, «избил» и совершенно не знакомый с семейством Новиковых Дмитрий Егошин. (Известно, что бывает рецидив у преступника, но вот у потерпевшего?) И судит Егошина та же, что и Новиковых, судья. А еще один милиционер утверждает, что Егошин на них не нападал.

Широкую огласку имел приговор московскому студенту Всеволоду Остапову . Остапов был жестоко избит в ОВД «Сокольники», куда его забрали за пререкания по поводу открытой бутылки пива. На уголовное дело, возбужденное по заявлению об избиении, последовало «контробвинение» по ч.1 ст.318. Избивавшие милиционеры были признаны неустановленными, суд принял на веру свидетельства сотрудников, а свидетельства Остапова и остальных избитых молодых людей отверг. Остапов получил год условно.

В Бабушкинском районном суде г.Москвы идет процесс по делу другого студента, Станислава Речкалова (ст.318, ч.1). Избит сотрудниками в штатском, когда пришел в ОВД «Лосиноостровское» узнать о судьбе задержанного друга. Обвинен в применении газового баллончика, который попытался использовать, защищаясь. Был госпитализирован с черепно-мозговой травмой. Дело по избиению милиционерами так и не было возбуждено, несмотря на сразу же поданное Речкаловым заявление.

Схожая история произошла с Сергеем Грошевым (ст.318, ч.1). В мае несколько анархистов вышли с транспарантом на окраине Москвы. Грошев, согласно обвинению, при задержании брызнул из баллончика. Через четыре часа правозащитники застали его в ОВД «Северное Чертаново», дающим заплетающимся языком признательные показания с раздувшейся в пол-лица фиолетовой шишкой - была повреждена височная артерия. В больнице Грошев провел месяц. По мнению медиков, повезло, что спасли жизнь. Сейчас обвинение Грошева по 318-й передано в суд. Заявление об избиении сотрудниками ОВД лежит в прокуратуре.

Лидер астраханского отделения РНДС депутат Игорь Негерев обвиняется в наезде на сотрудника ГИБДД во время «Автопробега против бандитизма» (ст.318, ч.1; ст.319) в октябре 2009 года. Дело было возбуждено через два месяца. Негерев и его коллеги утверждают, что имела место провокативная инсценировка, а инициировавший иск сотрудник в момент происшествия не был «при исполнении». В июне Негерев был вызван в отдел для дачи разъяснений по написанным им жалобам в Генпрокуратуру и арестован. В кассации решение об аресте было отменено, и Негерева освободили под залог. Уголовное дело продолжается.

Омский предприниматель, председатель местного «Правого дела» (а до этого СПС) Владимир Ширшов был приговорен к 2 годам условно с испытательным сроком в 1 год (ст.318, ч.2). Его также обвиняли в том, что он некогда наехал на сотрудника ГИБДД. Суд не принял во внимание показания 40 человек, свидетельствовавших, что в момент инкриминируемого преступления Ширшов вообще находился в другом месте - на встрече с избирателями. Сопутствующее обвинение в клевете (ст.298, ч.3), довешенное за комментарии в СМИ относительно действий омских силовиков, судом было снято. На ярмарке, директором которой является Ширшов, дважды проводилась спецоперация в безупречном стиле рейдерского налета, однажды была изъята вся документация по региональному отделению СПС. Ранее против Ширшова выдвигали уголовное обвинение за несоответствие сдаваемых им в аренду рабочих мест антитеррористическим и санитарным нормативам. Помимо многолетней борьбы за ярмарку, «оформление» уголовного дела по 318 статье связывается с попыткой снять Ширшова с выборов 2008 года.

Возбуждено дело по ст.318, ч.1 и ст.267 (порча транспортных средств или путей сообщения) в отношении участников перекрытия железнодорожных путей в Междуреченске 14 мая этого года. Этой стихийной акцией протеста завершились похороны погибших шахтеров. В ходе разгона ОМОНом было задержано 28 человек, все они были сразу отпущены. Сейчас, несколько месяцев спустя, в рамках следствия проводятся опознания демонстрантов сотрудниками ОМОНа. Очевидно, следственные органы рассчитывают на фотографическую точность памяти потерпевших.

Рисковал угодить в эту сводку и экс-депутат горсовета Самары Георгий Кутузов , получивший травмы головы вследствие того, что сотрудницы ППС пристегнули его наручниками к стремени лошади. СК при райпрокуратуре отклонил возбуждение уголовного дела по факту причинения Кутузову травм, а в УВД Самары в ответ на скандал заявили намерение выдвинуть против Кутузова обвинения по статьям 318 и 319. «Инцидент» был «исчерпан» смертью Кутузова от травм.

Но сколько же не обласканных общественным резонансом судеб остались в безвестности?

Мотивы и инструменты

Как можно увидеть на примерах из скромной вышеприведенной сводки, 318 статья является важным инструментом в решении органами власти ряда проблем.

В первую очередь, 318 статья (вкупе с 319-й) – самое удобное прикрытие для незаконных действий, превышения служебных полномочий и неправомерного насилия со стороны сотрудников органов, причинения телесных повреждений. Дело возбуждается в ответ на обращение пострадавшего гражданина в прокуратуру, либо как упреждающий маневр, когда велика вероятность такого обращения (жертва скандалит, травмпунктом грозит, повреждения явные и тому подобное). При этом факт насилия со стороны самой жертвы как мог иметь место (в том числе в порядке самообороны), так и нет. Заявление в прокуратуру самого пострадавшего гражданина тормозится, а если в дальнейшем удается добиться проведения расследования, то подлежащие привлечению к ответственности сотрудники превращаются в «неустановленных лиц» (крайне редко - переводятся в иные подразделения или увольняются по собственному желанию). (Это дела Остапова, Речкалова, и аналогичные им - Михаила Масальгина, Виктора Кондратенко, а также дело об избиении 26 подростков в ОВД Дальнегорска.)

Во вторых, это пресловутые милицейские «палки», реализация требований по плановой отчетности. Почти все дела подобной этиологии, производство которых имеет поточный характер, никогда не становятся известными широкой общественности, так как «кастинг» на роль обвиняемых осуществляется из наиболее «бессловесных» категорий граждан, которые не способны противостоять государству в отстаивании собственных прав. По данным председателя Мосгорсуда Егоровой, «палочная» специфика прослеживается и в статистике: только 3 процента приговоров по статьям 318 и 319 связаны с лишением свободы, к остальным применяется условное заключение или штраф. Егорова также упоминает, что штраф за осужденных в таких случаях часто платят сами сотрудники милиции. А некоторые правоохранители, судя по вышеописанным новосибирским перипетиям, сплачиваются в целые команды «профессиональных потерпевших», функционирующие на регулярной основе.

В третьих, 318 статью удобно задействовать для персонального усмирения не в меру «раздухарившегося» политического или общественного деятеля, журналиста, который «достал» своей активностью (дела «Голоса Беслана», журналистки Натальи Петровой, журналистов газеты «Новые колеса» Рудникова и Березовского, опять же Зайкова). Иногда надо посодействовать, чтобы журналист дал опровержение либо сохранил молчание относительно некой информации, но здесь, как правило, возбуждению дела предшествует увертюра в виде избиения «борзописца», и когда это не помогает, инициируется уже уголовное преследование (истории Айгуль Махмутовой, Сергея Рожкова). «Достать» можно не только критикуемого высокопоставленного чиновника, но и местного начальника милиции общественной безопасности, который в силу должности вынужден присутствовать на митингах и демонстрациях (так, начальники МОБ «страдали» от политических активистов Рима Шайгалимова, Анны Плосконосовой, Володара Коганицкого).

Показательная расправа с использованием 318 статьи не всегда жестко персонифицирована и бывает направлена на лиц, произвольно выхваченных из толпы протестующих – чтобы остальным неповадно было (дела нацболов Дмитрия Манца и Дмитрия Васильева). Вовсе не обязательно репрессивный механизм запускается по чьему-то «высокому» указанию – орудием злой воли часто служит повышенная инициативность чиновников среднего уровня, в меру их карьерного рвения и понимания конъюнктуры.

Также 318 статью используют для разрешения имущественных споров и борьбы с экономическими конкурентами. Объектом отъема могут быть и комнатушка в общежитии, и торговый центр в престижной части города. Но в этой области с не меньшим успехом применяются и другие статьи Уголовного Кодекса, роль которого нивелируется до рейдерского инструмента, а роль милиции – до налетчиков или потерпевших по вызову.

Маркеры

Лихо скроенные дела обращают на себя внимание некоторыми общими «производственными» маркерами:

• наличие телесных повреждений у обвиняемого после общения с милицией и соответствующая жалоба в прокуратуру;

• явное неравенство сил обвиняемой и потерпевшей сторон. Примеры – бабушка избила трех милиционеров (дело пенсионерки Лидии Поповой), юноша раскидал пятерых оперативников в отделении милиции (дело нацбола Дмитрия Колесникова);

• существенная разница между датой инцидента и датами фактического возбуждения дела или предъявления обвинения, в том случае, если обвиняемое лицо не являлось изначально «неустановленным» (дела Мохнаткина, Тимофеевой);

• противление следователя приобщению к делу показаний сторонних свидетелей или фото-видео-документов, предоставляемых обвиняемым в свою пользу (тот же избирательный подход демонстрирует и суд) – настолько общая практика, что приводить отдельные примеры бессмысленно;

• безосновательное заключение под стражу на этапе предварительного расследования (дела Рудникова-Березовского, Максима Резника) или объявление в розыск (дела Ширшова, Тимофеевой).

Простота применения

Но откуда эта легкость, с которой плодятся дела «антимилицейского» профиля?

В основу любого обвинения, чтобы дело было принято к судебному производству, должны быть положены доказательства вины. Даже при нынешнем плачевном положении в российской судебной системе это необходимое условие. Привлекательность 318 и 319 статей заключается именно в простоте конструирования уголовного дела. Тут не нужно погрязать в казуистике «мошенничества» или суетиться, обставляя «кражу», не нужно расходовать фонд запрещенных веществ и предметов на подбрасывание, а потом еще искать по загашникам понятых. Не нужно искать потерпевших, есть сам милиционер. И его поддержат коллеги, выступив в качестве свидетелей. С учетом того, что суды склонны «проявлять доверие» к представителям власти куда больше и в ущерб всем прочим, априори «сговорившимся с преступником» очевидцам, этого будет достаточно. Остальное – медицинские справки, протоколы – уже вторично и легко подгоняется под заданные параметры. Суд следует обвинительной легенде, для создания которой следствию не требуется изящность фантазии. Сюжеты однообразны, вроде того – «ворвался в отдел, избил четверых милиционеров, сам бился головой о бетонную стену» (дело нацбола Юрия Червочкина), суть их сводится к беспричинной агрессии обвиняемого, направленной на сотрудника в связи с исполнением им своих обязанностей. Насколько же это «исполнение» лежало в рамках закона, в большинстве случаев суд не интересует, так как в противном случае обвинение по 318-319 статьям обрушится.

Казус законности действий

В определении Верховного Суда РФ говорится прямо: «Ответственность за применение насилия в отношении представителя власти, наступает тогда, когда насилие является противодействием законной деятельности представителя власти, в том числе и работника милиции». Ключевые слова здесь – «законной деятельности».

История появления этого определения такова. Один будущий подсудимый, пребывая слегка подшофе, вместе с женой, братом и матерью поздно вечером ожидал электропоезд. К нему и жене подошли сотрудники и потребовали предъявить документы. Документов у граждан с собой не было, они просили не задерживать их, так как поезд по расписанию последний, однако милиционеры повлекли будущего подсудимого в отдел. Брат потребовал его отпустить, сотрудник замахнулся на брата дубинкой, и будущий подсудимый бросился на сотрудника, повалил и удерживал на земле, пока не был закован в наручники. Ростовский облсуд, в оправдание подсудимого по 318 статье, признал, что милиционер требовал предъявления документов необоснованно, в нарушение ст.11 Федерального Закона «О милиции», следовательно, применение насилия не являлось противодействием законной деятельности милиционера, а напротив – противодействием незаконным требованиям и насилию со стороны милиционера. То есть насилие, обусловленное незаконными действиями представителя власти, не образует состава рассматриваемого преступления. В 1997 году Верховный суд подтвердил оправдательный приговор, оставив прокурорский протест без удовлетворения.

Аналогичный прецедент – дело осужденного пенсионера-инвалида Аксенова, заподозренного в краже продуктов и укусившего милиционера в ответ на применение физического воздействия при попытке конвоирования. Облсуд приговор по 318 статье отменил, признав действия милиционера незаконными. Было установлено, что кражи продуктов не было, а милиционер, не став разбираться на месте в обстоятельствах и даже не проверив документы Аксенова, необоснованно применил к тому силу, тем самым нарушив правила доставления и административного задержания (КоАП ст.27.1) и применения спецсредств по отношению к инвалиду (ФЗ «О милиции» ст.14).

«Почти счастливо» закончилось и резонансное дело пензенского правозащитника Сергея Череповского (ст.318, ч.2), которому инкриминировалось причинение телесных повреждений судебному приставу, воспрепятствовавшему фотосъемке в здании суда. В ходе судебных слушаний удалось доказать, что пристав действовал на основании незаконной инструкции. Обвинение требовало 6,5 лет лишения свободы. Суд переквалифицировал обвинение на ст.115 (причинение легкого вреда здоровью), дал 2 года исправительных работ и аннулировал наказание ввиду 10-месячного пребывания Череповского в предварительном заключении.

Однако в самом УК мы до сих пор имеем казус. Если в тексте ст.317 УК (покушение на жизнь сотрудника) прямо говорится о «законной деятельности» потерпевшего (а следовательно, и методов этой деятельности, что необходимо выяснять судам, согласно поставленной еще в 1991 году Пленумом ВС РФ задаче), то в тексте ст.318 ключевые слова о законности действий представителя власти до сих пор отсутствуют. А как у нас соблюдаются нормативно-правовые акты Верховного Суда, это отдельная тема: порой складывается впечатление, что издаваемые ВС РФ «прокламации» до районных судов просто не доходят. Судьи редко ставят под сомнение законность действий представителей власти, зачем вдаваться в такие подробности.

А еще есть такое необходимое, хоть и сложное в доказывании, условие для привлечения по 318-й статье: наличие у обвиняемого прямого умысла. «Лицо должно осознавать диапазон применяемого насилия и его направленность против представителя власти именно в связи с выполнением им своих должностных обязанностей». Интересно, что многие из числа реально допустивших насилие к милиционеру, были убеждены именно в неправомерности его действий.

Особо нежный статус

«Нежными» милиционеров считает не только председатель Мосгорсуда, такое положение закреплено нормативно-правовыми актами.

Согласно постановлению Пленума Верховного суда, под насилием «опасным для жизни и здоровья», подразумевается причинение вреда здоровью тяжкого, среднего и легкого (а также истязаний). Данные степени вреда, умышленно причиненные гражданскому лицу, квалифицируются соответственно ст.111, 112 и 115 УК РФ. При этом по тяжести наказания с ч.2 ст.318 (от 5 до 10 лет лишения свободы) относительно совпадает лишь ст.111 (тяжкий вред). В случае же со средним (ст.112, до 5 лет) и легким вредом (ст.115, до 2 лет) идет явное натягивание утяжеления за «особый статус» потерпевшего.

Адвокат Татьяна Маркова (защищающая Сергея Мохнаткина) разъясняет действующие нормы: «Покушение на лицо, на которое возложена публичная функция по охране порядка, считается куда более серьезным проступком, чем те же действия в отношении гражданского лица. Особый статус потерпевшего влечет за собой утяжеление наказания для обвиняемого, хотя последствия примененного насилия будут одинаковы и для представителя власти, и для гражданского лица».

Это, конечно, звучит логично, но насколько оправдана такая разница, когда пострадавший представитель власти оценивается от 5 до 10 лет тюрьмы, а простой смерд – до 2 лет? Насколько это отвечает положению Конституции РФ о всеобщем равенстве граждан перед законом?

Как считает Дмитрий Аграновский (защищавший в 2002 году нацбола Евгения Николаева, обвинявшегося по ч.1 ст.318), «318 статья выглядит странно. Это либо искусственное утяжеление действий, совершенных по отношению к представителям власти, либо просто неудачная редакция статьи. Степень опасности вреда для жизни и здоровья - это правовой критерий, подлежащий оценке соответствующим специалистом-экспертом, коим следователь не является».

Однако часто получается, что следователь задает дискурс – возбуждая дело по определенной статье, потом уже эксперт проводит экспертизу и делает соответствующие выводы. К слову, эксперту всегда известна фабула дела, статья и процессуальный статус лица, подвергаемого экспертизе - эти сведения указываются в обязательном порядке. Как правило, готовые экспертные результаты не нарушают дискурс обвинения, сформулированного «оракулом»-следователем. В крайнем случае, экспертизы можно проводить столько раз, сколько потребуется следователю, ибо именно следственный орган уполномочен инициировать оные процедуры, сторона же защищающаяся вольна лишь робко предлагать и, как показывает практика, получать отказы на свои ходатайства. В итоге общество дивится «опасным для жизни и здоровья» сомнительному «перелому носа без смещения костей» (дело Мохнаткина) и рассеченной губе (дело Пожидаева-Новиковых), за которые положено давать от 5 до 10 лет.

Здесь стоит также отметить, что некоторые опрошенные судмедэксперты (работающие в одном из областных бюро) высказали мнение, ссылаясь на «Медицинские критерии оценки степени тяжести вреда» (нормативно-правовой акт Минздрава), что легкий и средний вред не являются вредом, опасным для жизни и здоровья. Под данную категорию подходят лишь повреждения, предметно перечисленные в пунктах 6 части 2 «Критериев», и относящиеся к тяжкому вреду.

Как суд рассудит

Точку в каждом уголовном деле уполномочен ставить суд. Каким образом разрешаются дела из рассматриваемой нами категории?

Когда очевидна невиновность подсудимого или обвинение вызывает серьезные сомнения, а разваливать дело «не комильфо», судья может назначить наказание ниже низшего предела, установленного по данной статье, дать условное наказание или срок, равный отсиженному, если обвиняемый под арестом. Эдакая софт-подлость. Но может быть и так, что общая сумма «гуманных» санкций даст весьма жестокий срок из-за большого количества статей (характерное дело Айгуль Махмутовой – по букету статей 318, 130, 163, 159 набежало «всего» 5,5 лет). Однако когда есть воля проучить подсудимого, приговор будет тяжелым и по единственной статье.

И в итоге по 318-319 статьям мы имеем почти нулевой процент оправданий и дел, закрытых судом по реабилитирующим основаниям (непричастность, отсутствие состава или события преступления).

Если суд все-таки сочтет возможным слегка пойти на попятного и отклониться от дискурса 318-319 статей, то вынесенное решение может варьироваться от переквалификации на более легкую статью (как в приговоре Череповскому) до закрытия дела по нереабилитирующим обстоятельствам (например, как у Максима Резника – за примирением с потерпевшим, и т.п.). Чаще такая схема задействуется по «особо палочной» 319 статье: обвинения в оскорблении сотрудников органов порой настолько абсурдны и бездоказательны, что раздражают даже зрячую российскую Фемиду, да и сама статья легкая, «незакрывная».

Шанс добиться правды в суде первой инстанции ничтожно мал, как показывает практика. Если у осужденного есть силы к продолжению борьбы и нормальный адвокат, можно немного надеяться облегчить свою участь в порядке кассационного или надзорного разбирательства. Иногда в высших сферах судебной системы случается торжество справедливости. Но на это могут уйти годы. Куда проще смириться с репутационными потерями, «рюкзаком» условного срока или по-быстрому уехать на зону и зарабатывать УДО.

Вообще занимательно изучать процентное соотношение принятых судебных решений по делам «антимилицейского» профиля и по делам с тем же самым составом, но где потерпевшим является гражданское лицо. 319 статью (оскорбление представителя власти) сравниваем со ст.130 УК (оскорбление); часть 1 ст.318 сравниваем с совокупностью ст.116, 119 УК (побои, угроза); часть 2 ст.318 сравниваем с совокупностью соответственно ч.1,2 ст.111, ч.1 ст.112, ст.115, ч.1 ст.117 (тяжкий, средний, легкий вред здоровью и истязания, при этом не рассматриваем части со специфическими отягчающими обстоятельствами). За 100% принимаем общее число осужденных по конкретной статье. Берем общероссийские данные Судебного департамента при Верховном Суде за 2009 год и считаем. В приведенной ниже таблице показана разница, сколько судами было вынесено оправдательных приговоров и решений о закрытии дел по реабилитирующим и по нереабилитирующим основаниям среди «антимилицейских» и среди «гражданских» дел. При всей мизерности позитивной статистики ясно видно, что суды значительно более склонны принимать позицию потерпевших милиционеров и прочих представителей власти, нежели гражданских потерпевших. Значительная разница между этими показателями обусловлена не только различием между частно-публичным и частным типами обвинения (государство менее охотно дарует прощение, чем гражданин), но и проявление крепкой корпоративной солидарности судебно-следственных органов. Даже по «пустяковой» 319 статье число закрытых по нереабилитирующим обстоятельствам дел не превысило 14% относительно числа осужденных; тогда как за оскорбление «просто граждан» дел было закрыто в два раза больше, чем было осуждено.

Итого

Практика показала, что начальнику ДСБ МВД Юрию Драгунцеву незачем беспокоится о защищенности своих коллег. Их защищают не только Уголовный Кодекс, табельное оружие, бронежилеты и удостоверения, но и судебно-следственная система, слившаяся в едином порыве во имя защиты «представителей власти». Куда уж до нас европам, на которые ссылался г-н Драгунцев.

А что министр Нургалиев разрешил, так это от лукавого.

И еще одно необходимое пояснение. Целью данного доклада никак не является утверждение, что «все менты сволочи». Но лицо МВД определяют не декларируемые, а реальные, повсеместно практикующиеся правила игры, заложниками которых является весь личный состав.

Кого еще привлекали по 318 статье

Сухомыро Джордж, Федотов Алексей, Клевцов Олег (Дальнегорск, Приморский край, массовое избиение 26 подростков в ОВД) ч.1, 318 – приговорены к 3,6 и 2,6 и 2 годам условно.

Масальгин Михаил (Москва), Кондратенко Виктор (Кстово, Нижегородская обл.) Дела по 318-й были возбуждены в порядке «контрмеры» на заявление в прокуратуру об избиении сотрудниками милиции.

Ищенко Александр (Абакан, «Народное ополчение») ч.1, 318; 319 – приговорен к 2 годам условно с испытательным сроком 4 года.

Шайгалимов Рим (Красноярск, коммунист, организатор митингов и перфомансов) Был осужден по 318 статье дважды: в 2006 году на полгода колонии-поселения (ворвался в РОВД, избил двух милиционеров) и в 2008 году на 5,5 лет строгого режима по итогам перепалки с начальником МОБ на митинге. Погиб в заключении при странных обстоятельствах.

Манец Дмитрий (Москва, нацбол) ст.318 ч.1 , ст.282.2 ч.2 («экстремизм»). Приговор – 2 года 2 месяца колонии-поселения. Был арестован как участник акции в приемной МИД.

Махмутова Айгуль (Москва, редактор газеты «Судьба Кузьминок») ст.318, 159, 163, 130: приговорена по итогам двух процессов к 5,5 годам лишения свободы. Весь «букет» явился следствием разоблачения Махмутовой строительной аферы с участием главы управы. Дело по 318 было заведено в порядке «контробвинения» в ответ на жалобу Махмутовой об избиении сотрудниками милиции, пытавшимися принудить ее к написанию опровержения. По надзорной жалобе удалось добиться отмены второго приговора, дело было возращено в прокуратуру и закрыто. Сейчас Айгуль отбывает срок по первому приговору, в том числе по 318 статье.

Элла Кесаева (РСО, «Голос Беслана») ст. 116 (побои), 130 (оскорбление), 318. Дело за избиение судьи и приставов возбуждалось и закрывалось дважды.

Резник Максим (Санкт-Петербург, лидер регионального «Яблока») ч.1, 318; 319. Был задержан в день выборов, провел в СИЗО около месяца. Суд прекратил дело за примирением сторон по инициативе потерпевших милиционеров, которых адвокат Резника назвал «заложниками политической игры».

Логинова Елена (Новокузнецк) ч.1, 318; 319. Еще один случай «контробвинения». После проверки дело закрыто. Экс-потерпевший привлечен поза превышение должностных полномочий, а свидетель, выступавший на его стороне – за дачу ложных показаний. Этого удалось добиться только на двенадцатый раз.

Большаков Иван (Москва, лидер молодежного «Яблока») ч.2, 318. Обвинен в том, что сломал руку милиционеру во время проведения митинга в защиту жителей поселка Бутово. Приговорен к 5 годам условно.

Рожков Сергей (Туапсе, журналист, член КПРФ) ч. 1, 318, осужден к 3,5 годам колонии-поселения. «Контробвинение» на жалобу Рожкова по фактам оказываемого силового давления. Рожков намеревался предать гласности данные по фальсификации местного референдума.

Червочкин Юрий (Серпухов, нацбол) «Ворвался в ЛОВД, избил четверых милиционеров, сам бился головой о бетонную стену». С такой стандартной фабулой было возбуждено дело по 318-й после одного из Маршей Несогласных. Это дело закрыто за недостаточностью оснований. Другое дело, за акцию протеста на Одинцовском избирательном участке, прекращено в связи со смертью Червочкина. Он был избит сотрудниками подмосковного УБОПа накануне очередного Марша и скончался, не приходя в сознание.

Плосконосова Анна (Тула, нацбол) ч.1, 318, обвинялась в избиении районного начальника МОБ Тулы. В Калуге преследовалась по ст. 214 (вандализм). Получила политическое убежище на Украине.

Игорь Рудников, Олег Березовский (Калининград, журналист, «Новые колеса») ст.318 ч.1, 319, 129 ч.2 и 3 9, ст.130 ч.2 (оскорбление с использованием СМИ). Милиционеры пострадали при попытке изъять тираж газеты. Рудников и Березовский были приговорены к 2,6 и 2 годам условно с испытательными сроками в 2 года, по ряду эпизодов оправданы. Через 2 года дело было пересмотрено и закрыто за отсутствием состава преступления. Отсидели в СИЗО по 3 месяца.

Павленко Евгений, Башин Михаил, Сергей Чекунов, Милюк Антон, Константин Мусатов (Санкт-Петербург, нацболы) ч.1, 318; 319 по факту акции в питерском ЗакСобрании. За сопротивление милиции были приговорены к 10 суткам ареста по административному делу, затем привлечены к уголовной ответственности. Башин и Чекунов отсидели в СИЗО несколько месяцев. Впоследствии дело было закрыто за примирением нацболов со спикером ЗакСа.

Петрова Наталья (Казань, журналист, автор фильма о чеченской войне) «Контробвинение» Петровой и ее родителей по 318-й последовало после похищения и пыток Натальи якобы в рамках розыска за клевету. Дело прекращено на стадии следствия ввиду отсутствия события преступления.

Коганицкий Володар (Химки Московской обл., «Авангард Красной Молодежи») ч.1, 318; 319. Обвинен в избиении начальника химкинского МОБ на митинге. Осужден к 3 годам условно.

Васильев Дмитрий (Москва, нацбол из Орла) ч.1, 318. Задержан в ходе акции протеста в Никулинском суде. Осужден к 3 годам колонии-поселения.

Попова Лидия (Москва, пенсионерка) ч.1, 318; 319; 116 (побои). Воспрепятствовала нелегальному отлову собак, была избита. Обвинена в нанесении милиционерам повреждений с помощью двух алюминиевых ложек и пакета собачьего корма. В ходе судебного разбирательства прокуратура отказалась от обвинения.

Дмитрий Колесников (Барнаул, нацбол) осужден по ч.1 ст.318, ст.319 к 2 годам колонии-поселения за «нападение» на нескольких милиционеров в РОВД. Освобожден условно-досрочно.