Наталья Эстемирова родилась в русско-чеченской семье в Саратовской области. Окончила исторический факультет Грозненского университета. До 1998 года работала учителем истории в грозненской школе № 9, затем занялась правозащитной журналистикой. В начале второй чеченской войны работала в Грозном, с 2000 года — сотрудница представительства правозащитного центра «Мемориал» в Грозном.

Наталья Эстемирова входила в Комиссию по условиям содержания в местах лишения свободы, вела борьбу с фальсификацией уголовных дел, посещала следственные изоляторы и активно боролась с практикой пыток, вела расследования похищений и внесудебных казней в Чечне и на Северном Кавказе.

Была корреспондентом «Новой газеты».

Убита 15 июля 2009 года.

Осталась дочь.

Почти год длится следствие по делу об убийстве Натальи Эстемировой. Официальных итогов, оглашенных публично, нет. Однако в конце мая руководитель следственной группы Игорь Соболь представил главе Следственного комитета Бастрыкину подробный доклад о результатах расследования. Нам известно, что Александр Бастрыкин докладом был удовлетворен.

Мы — друзья и коллеги Наташи — тоже хотели бы узнать о результатах официального расследования. И задать вопросы следствию, которые у нас накопились за этот год. Мы попытались добиться интервью. Следователь Соболь не возражал. Самый компетентный в этом вопросе человек, он и начальству своему отписал в рапорте: интервью никак не может помешать следствию, которое, по сути, закончено.

Интересно, что 12 июня Игорь Соболь получил от Александра Бастрыкина добро на встречу с корреспондентом «Новой». Но в назначенный день выяснилось, что Соболю запретил общаться с журналистами его непосредственный начальник — руководитель Главного следственного управления СКП по Северо-Кавказскому и Южному федеральным округам Борис Карнаухов.

Мы обратились за разъяснениями в СКП — к Бастрыкину. Владимир Маркин, глава управления СК по взаимодействию со СМИ, позвонил в «Новую» в тот же день. Сказал: «Александр Иванович считает, что интервью может помешать поймать убийцу».

Следователь Соболь, наверное, удивился, когда услышал об этом аргументе.

На данный момент в материалах уголовного дела в статусе единственного установленного убийцы Натальи Эстемировой фигурирует боевик Алхазур Башаев. Никакое интервью не может помешать поймать этого человека.

Алхазур Башаев — мертвый боевик. Уничтожен в ходе спецоперации в Чечне еще осенью прошлого года.

14 июля 2009-го я улетела из Грозного, проработав в Чечне шесть дней. Работала я вместе с Наташей и жила у нее же. Как свидетелю последних дней жизни Наташи, мне пришлось много общаться со следователями. Даже, можно сказать, подружились. Но никогда я не разделяла надежды ее коллег из «Мемориала» на то, что следствие пойдет верным путем.

Правда, повод надеяться был. Слишком очевидными были причины убийства Наташи, слишком наглым и грязным было само убийство, слишком большой международный резонанс вызвало. В тот момент опасность, нависающая над чеченскими правозащитниками уже много лет, вдруг стала настолько острой, что в спасение остальных сотрудников грозненского «Мемориала» напрямую включились политики мирового масштаба, например, канцлер Германии Ангела Меркель. На встрече с нашим президентом Медведевым она задала конкретные вопросы о конкретных людях, которым грозила смертельная опасность. Именно благодаря вмешательству канцлера Германии и президента России удалось спасти сотрудника «Мемориала» Ахмеда Гисаева, который работал с Наташей Эстемировой по всем последним случаям похищений и внесудебных казней в Чечне.

Случаев было слишком много. Целая волна произвола чеченских силовиков накрыла республику весной и летом 2009 года. Пошли жалобы. Может быть, и поэтому президент Медведев заявил, что основной мотив убийства Наташи — ее профессиональная деятельность. Правозащитная.

Правда, президент тут же оговорился. В ответ на вопросы немецких журналистов сказал: версия о прямой причастности президента Чечни к убийству Натальи Эстемировой — «примитивная». Наташу убили враги Кадырова «с целью порочить его имидж».

И это была вилка для следствия: с одной стороны — правозащитница, боровшаяся с произволом чеченских силовиков, с другой стороны — иммунитет президента Кадырова.

Для расследования убийства Натальи Эстемировой по указанию Бастрыкина создают следственную группу, которую возглавляет очень опытный следователь Игорь Соболь. Игорь Александрович Соболь расследовал почти все громкие «кавказские» дела — Чечня, Беслан, нападение Шамиля Басаева на Ингушетию в 2004 году, нападение на Нальчик в 2005-м и т.д. Он входил в скандально известную на всем Кавказе следственную группу Константина Криворотова, которую Анна Политковская называла «бригадой Криворотова».

Расцвет деятельности «бригады Криворотова» пришелся на вторую чеченскую кампанию. У следователей этой группы были свои счеты к чеченским боевикам времен Дудаева — Масхадова — Басаева. «Бригада Криворотова» оказалась не нужна, когда поменялась федеральная политика и бывшие соратники Басаева — Кадыровы и Ямадаевы — пришли к власти в Чечне. Но счеты, я думаю, никуда не делись.

По делу Наташи Эстемировой у меня осталось сильное впечатление, что Игорь Соболь до последнего надеялся, что команду в отношении поиска реальных убийц Наташи и по совместительству его давних врагов все-таки дадут.

Из моего личного общения со следователями, а также по свидетельствам коллег-правозащитников Наташи — Светланы Ганнушкиной, Олега Орлова, Александра Черкасова, Татьяны Локшиной — возникала полная уверенность, что первые 5 месяцев (с июля по декабрь 2009-го) следствие активно работало по единственной версии о непосредственной причастности к убийству Эстемировой сотрудников чеченских силовых структур.

Сейчас могу сказать, что мы одновременно и ошибались, и были правы. Следствие действительно работало по этой версии. Но весьма странным образом.

Накапливая факты, получив в результате экспертиз очень важные улики и вещдоки, очертив круг подозреваемых, следствие вдруг замирало.

Например, так и не были установлены и допрошены очевидцы похищения Наташи — ее соседи по дому. С ними разговаривали сотрудники «Мемориала». К сожалению, эти свидетели были так напуганы, что отказались назвать свои имена. Но найти их было вполне возможно. Следствие просто не предприняло реальной попытки. А ведь это было чрезвычайно важно. И вот почему.

С точки зрения современной криминалистики дело об убийстве Наташи Эстемировой считается не самым сложным. Потому что уже на первом этапе следствия были получены ДНК убийц. Это при заказном убийстве — большая редкость. Заказное убийство обычно происходит без прямого физического контакта жертвы с убийцей, человека расстреливают — и все. Но Наташу-то сначала похитили. От момента похищения до расстрела прошло не менее четырех часов. На теле Наташи, кроме множественных пулевых ранений, обнаружены гематомы. Она сопротивлялась. Именно поэтому эксперты, обследуя тело, смогли получить «подногтевое содержание». И именно при его исследовании получили ДНК троих исполнителей этого убийства.

Чтобы подтвердить или опровергнуть причастность тех или иных лиц к данному преступлению, следователь обязан вынести постановление об изъятии образцов (чаще всего крови) для проведения сравнительного анализа*.

По делу Наташи, насколько нам известно, ни одного такого постановления вынесено не было.

Именно по этой причине было чрезвычайно важно (и, в общем, не так уж и сложно) найти очевидцев. Их показания могли стать вторым доказательством в процессе идентификации личностей похитителей. Но и здесь следствие ничего не сделало.

Почему?

С первых же дней в поле зрения следствия по делу об убийстве Натальи Эстемировой попали сотрудники Курчалоевского РОВД Чечни — в первую очередь руководитель и заместитель так называемой спецроты при Курчалоевском РОВД и лично начальник Курчалоевского РОВД Хамзат Эдельгириев.

Перед своей смертью Наталья Эстемирова вела несколько дел.

— Похищение отца и сына Альбековых, совершенное сотрудниками Курчалоевского РОВД. Ризван Альбеков был показательно расстрелян в селе Ахкинчу-Барзой. Его несовершеннолетний сын Азиз был отпущен после убийства Натальи Эстемировой.

— Похищение и исчезновение (есть основания считать, что эти люди впоследствии были расстреляны) Нажи Джабихаджиева, Аслана Эльдарова, Джабира Закриева. По свидетельству отца одного из похищенных, в этом деле участвовали сотрудники спецроты Курчалоевского РОВД.

— Похищение Апти Зайналова и Зелимхана Хаджиева сотрудниками правоохранительных структур Чечни. Это — доказанный факт, возбуждено уголовное дело. Местонахождение Зайналова неизвестно до сих пор, Хаджиева после смерти Наташи отпустили.

— Похищение чеченскими силовиками с помощью московских спецслужб в аэропорту Домодедово Масхуда Абдуллаева, сына правой руки Доки Умарова — Супьяна Абдуллаева. Его также выпустили после смерти Эстемировой.

Вмешательство Наташи в любое из этих дел могло стать мотивом для ее убийства.

В ту весну—лето правозащитный центр «Мемориал» стал применять новую методику спасения похищенных — обращаться по каждому случаю в Страсбург по так называемой срочной процедуре. Это означает, что в день получения (по факсу) жалобы Европейский суд переправлял эти материалы представителю Российской Федерации и в Генпрокуратуру РФ. В описываемый период времени количество таких жалоб резко возросло, что вызвало бурную реакцию в Москве.

Седьмого июля 2009 года сотрудники спецпроты Курчалоевского РОВД похищают отца и сына Альбековых. Ризвана Альбекова в этот же день расстреливают, при казни присутствуют жители села Ахкинчу-Барзой.

Девятого июля 2009 года Наталья Эстемирова дает интервью «Кавказскому узлу», в котором открыто заявляет о том, что в Чечне началась новая волна насилия. В этом интервью Наталья Эстемирова назвала имена конкретных чеченских силовиков (в том числе сотрудников Курчалоевского РОВД), причастных, по ее мнению, к похищениям и убийствам.

Десятого июля 2009 года уполномоченный по правам человека Чечни Нурди Нухажиев вызвал на встречу руководителя грозненского «Мемориала», туда же поехала Наташа. Перед камерами местного телевидения Нухажиев обвинил сотрудников «Мемориала» в том, что они очерняют своими действиями республику. В своих показаниях, данных на суде по гражданскому иску Рамзана Кадырова против правозащитника Олега Орлова, представитель Human Rights Watch в России Татьяна Локшина рассказывает о разговоре Нурди Нухажиева с представителями «Мемориала»: предостерегая правозащитников, Нухажиев сказал, что, если бы Анна Политковская была осторожнее, она бы сейчас была жива и делала хорошую работу**. При этом о внесудебной казни Ризвана Альбекова и о целом ряде похищений и убийств, прокатившемся в те дни по республике, Нурди Нухажиев не сказал ни слова.

Пятнадцатого июля 2009 года Наташу убивают.

Через две недели после ее убийства выпускают похищенных Альбекова, Хаджиева и Абдуллаева. Группа Соболя не нашла и не допросила ни одного из этих свидетелей. Хотя следователи негласно работали по всем делам, которые вела Наташа незадолго до своей смерти. И понятно почему — именно эти дела могли стать причиной ее убийства.

На протяжении года я слышала от следователей одни и те же аргументы: свидетели боятся давать нам показания под протокол, что мы можем сделать? Четырнадцатого августа 2009 года даже глава СКП РФ Александр Бастрыкин заявил: «Расследование дел, в том числе по убийству Натальи Эстемировой, идет трудно. Многие люди сегодня боятся сотрудничать со следствием».

Надо сказать, не только простые смертные боятся. Даже люди, облеченные властью, например, представители прокуратуры Чечни, — тоже.

После внесудебной казни в Ахкинчу-Барзое родственникам Ризвана Альбекова удалось заставить приехать в село представителей грозненской прокуратуры. Прокуроры обследовали и сфотографировали труп. А потом в село приехали сотрудники Курчалоевского РОВД. После их «визита» родственники написали бумагу о том, что Ризван Альбеков скончался от инсульта. А из дела бесследно пропали сделанные прокурорами фотографии.

Следователь Соболь пытался добиться эксгумации тела Ризвана Албекова. Однако суд г. Владикавказа ему отказал. Обжаловать отказ в суде вышестоящей инстанции следователю запретил заместитель Генпрокурора РФ Иван Сыдорук. Предлог — нужно «соблюдать подследственность», то есть обращаться с ходатайством в суд г. Грозного. Игорь Соболь, видимо, воспринял этот неявный приказ «замять» вопрос с эксгумацией. В грозненский суд он не обращался. Мне он сказал: «Да какой грозненский суд нам санкционировал бы эту эксгумацию?»

Официально следствие по этим похищениям и внесудебным казням вели и продолжают вести сотрудники СК при прокуратуре Чечни. Результатов нет до сих пор.

И поэтому у меня три вопроса к СКП РФ.

1) Для реального расследования убийства Эстемировой СКП РФ мог передать следствие по всем последним делам Наташи именно группе Соболя. Этого сделано не было. Почему?

2) Мне кажется, не надо объяснять всю важность показаний похищенных чеченскими милиционерами и освобожденных после убийства Наташи — Азиза Альбекова, Зелимхана Хаджиева, Масхуда Абдуллаева. Почему в отношении хотя бы этих людей не была задействована программа по защите свидетелей?

3) Почему не были изъяты образцы для сравнительного анализа ДНК по двум версиям: у сотрудников Курчалоевского РОВД и убитого боевика Башаева, тем более что все — вполне доступны?

Адвокат, представляющий интересы родственников Наташи, получил доступ к материалам дела, когда у следствия уже появилась версия о Шалажинском джамаате.

Конструирование этой версии началось в январе 2010-го, следствие в этом процессе заняло пассивную позицию, отдав главную роль ФСБ. Мы следили за разработкой этой версии. Именно ФСБ предоставила все материалы о Шалажинском джаамате, вплоть до «живого боевика» (Игорь Соболь так и сказал: «У нас даже живой боевик есть!»).

Версия строится на том, что в изъятом следствием компьютере Наташи обнаружили главы информационного бюллетеня «Мемориала» по Северному Кавказу (Наташа составляла и редактировала чеченскую его часть). В бюллетене было два безымянных (неподписанных) сообщения о боевиках из села Шалажи. В сообщениях фигурировали Алхазур Башаев и Бауди Ахтаханов.

Потом в январе в селе Шалажи находят схрон с пистолетом, из которого была застрелена Наташа, на пистолете лежало фальшивое удостоверение сотрудника МВД с вклеенной фотографией Алхазура Башаева.

Через три недели в Грозном, в подвале одного из частных домов, находят уже автомобиль — белую «семерку». По автомобилю проводят все необходимые экспертизы (в том числе на обнаружение следов крови, волос и других биологических веществ, а также микрочастиц одежды — они должны были быть, если именно на этой машине похищали Наташу). Однако ни пригодных к идентификации отпечатков пальцев, ни следов борьбы в салоне машины обнаружить не удалось. Зато в багажнике нашли целый глушитель. Следствие провело экспертизу (на предмет соответствия глушителя тому куску резины, который был обнаружен на месте убийства Натальи). Экспертиза показала полное соответствие.

Далее находится бывший владелец обнаруженной «семерки», который опознает Алхазура Башаева как человека, которому он продал свою «семерку».

Далее следствие ищет мотив. Следователи допрашивают жителей села Шалажи, которые дают показания о том, что в конце апреля Наташа Эстемирова приезжала к ним в село собирать материал о Шалажинском джамаате. Мне зачитывал эти показания один из следователей.

Но тут следствие в своем стремлении построить красивую версию, основанную на чистом везении (нашли и ствол, и удостоверение с фотографией, и глушитель, и машину, и свидетели вдруг перестали бояться и заговорили!), совершает прокол.

Никого из «Мемориала» про Наташину поездку в Шалажи не спрашивают, хотя коллеги Наташи на протяжении многих месяцев активно сотрудничают и помогают следствию.

Только когда мемориальцы узнают о том, что в убийстве Наташи фигурирует Шалажинский джамаат, по которому она якобы активно работала, Александр Черкасов, Шахман Акбулатов, Варвара Пахоменко, Татьяна Локшина заявляют об обратном и готовы дать свои показания следствию. Наташа в Шалажи в конце апреля 2009 года не ездила, и информация по Шалажам была получена из других источников. Следствие протоколирует показания только одного свидетеля — Александра Черкасова.

На данный момент ситуация следующая.

При полностью неотработанной «курчалоевской» версии следствие выдвинуло версию о боевиках: «15 июля 2009 года, примерно в 07 часов 30 минут… Башаев А.А. и другие неустановленные лица с применением физической силы поместили Эстемирову Н.Х. в автомобиль ВАЗ-2107 белого цвета, на котором вывезли ее в лесной массив<…>, где совершили ее убийство, причинив множество огнестрельных ранений головы и туловища».

Не дает покоя один вопрос. Что делали боевики с Наташей целых 4 часа, которые прошли от момента похищения до момента расстрела? Катались по Грозному и окрестностям с отчаянно сопротивляющейся женщиной? Следов долгих пыток и издевательств нет. Как-то не укладывается в голове…

Зато я понимаю, чего могли ждать реальные убийцы.

Команды на ликвидацию.

* Ст. 202 УПК РФ «Получение образцов для сравнительного исследования»

1. Следователь вправе получить образцы почерка или иные образцы для сравнительного исследования у подозреваемого, обвиняемого, а также у свидетеля или потерпевшего в случаях, когда возникла необходимость проверить, оставлены ли ими следы в определенном месте или на вещественных доказательствах, и составить протокол в соответствии со статьями 166 и 167 настоящего Кодекса <…>.

3. О получении образцов для сравнительного исследования следователь выносит постановление. В необходимых случаях получение образцов производится с участием специалистов.

** Из показаний свидетеля Татьяны Локшиной на судебном процессе по иску Рамзана Кадырова к правозащитному центру «Мемориал» и Олегу Орлову о защите чести, достоинства и о компенсации морального вреда, данных в Тверском суде Москвы 25.09.2009 г.